Одно из них находится совсем близко от моего дома, на аллее, куда люди отправляются просто для моциона или выгулять своих четвероногих приятелей. Дорога эта обсажена дикой черешней, за последние годы деревья выросли, вокруг них появились заросли шиповника, терновника и высоких трав, так что пейзаж немного изменился. Может быть, поэтому однажды мне показалось, что я его не вижу. «Украли, — пронеслось в голове, — какая жалость!» Но, на счастье, я ошиблась, и через несколько десятков метров я увидела его — столбик из серого камня с достаточно хорошо читаемой датой: 1710 год.

Да, эти небольшие обелиски иногда крадут, вернее, выкапывают и перевозят в свой сад, причем не всегда со злым умыслом, ведь еще относительно недавно многие такого рода памятники просто выбрасывали на помойку или отправляли на переработку.

Вот история нашего камня, который по-чешски называется mezní kámen (межевой камень).

Шел по дороге в соседнюю деревню крестьянин. Ему повстречалась странная фигура: не то человек, не то призрак, несущий на плечах каменный столб. «Куда его деть?» — спросил он крестьянина. «Где взял, туда и верни», — ответил тот. Призрак вскрикнул от радости и назвал крестьянина своим спасителем: для освобождения от заклятия ему нужно было услышать именно такой ответ, а раньше при его появлении все в страхе разбегались. Крестьянин пошел домой и рассказал о случившемся. Домочадцы вспомнили, что давным-давно житель соседней деревни перенес межевой камень, а потом лгал в суде о своих владениях и выиграл дело. Вскоре он, наверное, пожалел о том, что прирезал себе пару десятин поля, потому что заболел и умер. После смерти душа его не нашла покоя: он вынужден был таскать на себе тяжеленную каменюку и приставать к людям с вопросом, пока хладнокровный мужичок не спас его от заклятия.

Легенда легендой, но камень стоит. Останься в живых раскаявшийся грешник, он мог бы дополнить композицию еще одним обелиском, который называется по-чешски smírčí kámen, т. е. камень примирения. Вырезать камень примирения должен был провинившийся, уже отбывший основное наказание за свое преступление. После того, как камень с соответствующей надписью водружался на видное место, около него совершался обряд примирения. Враги или их представители должны были подать друг другу руки, этим инцидент считался окончательно исчерпанным. Судя по тому, что на территории сегодняшней Чехии такие камни отнюдь не редкость (пока насчитали около 4000), к подобной практике прибегали довольно часто.

Обычно камни, призванные являться свидетельством заключения нерушимого мира, делались в виде креста — smírčí kříže. Следует различать smírčí kameny, smírčí kříže и křížové kameny — каменные плиты, на которых имеется изображение креста на плоскости. Все виды этих памятников представлены на территории Чешской Республики, где они устанавливались вплоть до XIX века, а в отдельных случаях и позднее. Не все они водружались на месте преступления и не всегда их установка была обязанностью провинившегося. Камни ставили и в память о трагедиях, несчастных случаях, а также тогда, когда все участники конфликта погибали.

Интересно проследить за становлением понятий месть и наказание в истории вообще и в истории чешского языка в частности. Слово trest (наказание) значительно младше, чем pomsta / msta (месть), и слово pomsta долго употреблялось в обоих значениях. Свидетельств существования в Чешских землях в XII или XIII веке каких-либо органов, выполнявших роль суда, не сохранилось, поэтому ученые предполагают, что по крайней мере часть преступлений (от мелких правонарушений до убийств) разбиралась в то время представителями отдельных семей или кланов по собственному разумению. Кровная месть существовала во многих странах Европы, органы управления старались ее изжить или хотя бы держать в узде, о чем и свидетельствует обряд установки камней примирения.

В конце XVI века понятия trest и pomsta окончательно разошлись. Слово trest связывают как с тростником (первоначально trest означало тростник, сегодня его заменило слово rákos), т. е. орудием наказания, так и со словом tres(k)tat — производить треск, наказывать с шумом, кричать. У глагола trestat в данном значении появились синонимы kárat, plísnit, hubovat и другие. А сегодня с темой преступления и наказания неразрывно связаны дискуссии о коллективной вине и коллективной ответственности (kolektivní vina и kolektivní odpovědnost).

Месть всегда исходит из ненависти, из желания отплатить насилием за насилие (oplatit násilí násilím), добиться справедливости собственными силами, если этой справедливости не дождешься.

Размышляя на эту тему, с языковой проблематикой имеющую лишь относительную связь, я вспомнила эпизод из детства, который меня поразил уже в то время. Мне нечаянно наступил на ногу одноклассник. Он извинился, и я кивнула в ответ, принимая извинение. Однако мальчик стал настаивать, чтобы и я ему наступила на ногу. Конечно, я отказалась, но не сумела понятно аргументировать причину отказа, хотя мне самой она была совершенно ясна. Он настаивал, начал сердиться. Я иду на компромисс: слегка дотрагиваюсь ступней до его ботинка. «Дави больше, — говорит он мне, — наступи, как я тебе наступил». Я теряю терпение и со всей силы семилетней тощей неспортивной девочки наступаю ему на ногу. Учительница замечает это и окрикивает меня… Однако вернемся к теме нашей статьи.

Кроме камней примирения на чешских тропинках можно встретить и другие сооружения малой архитектуры. Например, небольшие столбы-часовенки, называемые boží muka. Это сооружение должно было представлять собой столб, у которого по приказанию Понтия Пилата бичевали Христа. Их ставили на развилках дорог, на вершинах холмов, они же могли служить обозначением отдельных угодий, как межевые камни, а также воздвигаться в память трагедий, как камни примирения. В Чешских землях сооружения такого характера начали строить с XIV века, но гуситы, отвергавшие изобразительность в религиозном культе, их массово уничтожали, особенно в Южной Чехии. Вторая волна борьбы с камнями прокатилась в 1950-е гг., в период коллективизации и уничтожения межей на полях. Boží muka в определенном контексте может восприниматься как символ чешской деревни (и даже шире — жизни человека), неслучайно так назвал свою книгу Йозеф Чапек.

Вludný kámen или bludný balvan — так в научной терминологии называются эрратические валуны, т. е. глыбы, перемещенные ледником на свое сегодняшнее место. На латыни erraticus означает блуждающий. Однако в легендах не одного чешского поселения мы обнаружим предание, что где-то в мостовой спрятан камень магической силы, и если прохожий наступит на него, то забудет дорогу домой и станет описывать круги по городу, не будучи в состоянии вспомнить цель своего пути. Например, в Чешских Будейовицах такой камень находится прямо на главной площади, рядом с многочисленными пивными. Связь между легендами, объясняющими поздний приход домой, и питейными заведениями прослеживается чисто случайно…