На рубеже XIX-XX веков женщина, отправляющаяся в соседний город или даже страну в одиночку, уже не казалась чем-то невиданным. Но кругосветное путешествие? Разумеется, леди совершали их, но обычно как спутницы состоятельных мужей. В то время, как, впрочем, и сейчас, это было удовольствием дорогостоящим и хлопотным. Поэтому молодая дама из Богемии Барбора Маркета Элиашова, самостоятельно обогнувшая земной шар четырежды и посетившая множество стран, была в то время исключением, вызывавшим восхищение и массу вопросов. На которые она по возвращении увлекательно отвечала своими лекциями, статьями и книгами.
Когда еще ничто не предвещало…
Барбора Маркета Элиашова родилась 2 ноября 1874 года в деревне Йиржиковице недалеко от Брно. Она была внебрачной дочерью Аполонии Элиашовой, которая умерла, когда девочке едва исполнилось четыре года. Отца маленькая Барбора не знала и, оставшись сиротой, никому не была нужна. Таких детей называли «общинными», их каждую неделю отдавали на иждивение в новую семью. Девочка кочевала по деревне или жила у дальних родственников, и повсюду к ней относились не как к обездоленному ребенку, а как к бесплатной прислуге и помощнице по уходу за детьми. Неудивительно, что Элиашова вспоминала то время с грустью: «Я родилась в маленькой моравской деревне, и мое детство бедной сироты было печальным. Люди относились ко мне плохо, и поэтому вскоре я погрузилась в книги, которые давал мне мой учитель — единственный добрый друг моего детства. Чтение стимулировало мое воображение: еще ребенком я создала внутри себя новый мир, гораздо лучше того, в котором жила».
Действительно, самым близким для девочки человеком был учитель Ян Худечка, который привил ей любовь к чтению и вообще старался уделять сироте больше внимания. Возможно, поэтому местом, где Элиашова чувствовала себя неотверженной и даже счастливой, стали школьные классы. «Единственным приятным местом моего детства была школа, — напишет она позднее в своей автобиографической книге «На волнах судьбы» (Na vlnách osudu). — Я легко справлялась с уроками, и мои учителя любили меня. В школе я чувствовала себя равной всем остальным детям, меня часто хвалили и ставили в пример другим. Зато дома моя тетя все время твердила: „Какая же ленивая и бездельница! Ты никогда ничего не добьешься!“ Она часто приходила в школу, чтобы рассказывать обо мне небылицы. Как я ее извожу, как она не может заставить меня хоть что-то сделать по дому, как я ее не слушаюсь… Учителя же не переставали удивляться тому, что такая хорошая девочка и ученица может быть совершенно другой дома».
Барбора рано поняла, что должна вырваться из недоброжелательного окружения и единственный способ для этого — получить образование, благо ее интерес к новым знаниям и исследованию мира с годами только рос. Мечтой девочки было стать учительницей, и она пообещала себе сделать все возможное, чтобы добиться этого. Из деревни Барбора уехала, едва ей исполнилось шестнадцать, и полгода проработала на ткацкой фабрике в Брно, пока не устроилась горничной у состоятельной немецкой актрисы. Когда та получила ангажемент в Вене и перебралась туда с матерью и детьми, Элиашова переехала с ними. Там она продолжила занятия на вечерних курсах иностранных языков, которые начала посещать еще в Брно. К немецкому языку, который она уже хорошо знала благодаря общению с хозяйками, добавились английский и французский, а также занятия по делопроизводству.
Жизнь в Вене вполне ее устраивала: ей хорошо платили и предоставляли достаточно времени для учебы. Но она хотела большего и, кроме того, скучала по чешской среде. Поэтому после окончания курсов Барбора взяла расчет и переехала в Прагу, где нашла работу секретаря на паркетной фабрике Отакара Скривана. Здесь ее языковые навыки пригодились: она отвечала за переписку с немецкими, австрийскими и французскими партнерами. По вечерам Барбора продолжала посещать языковые курсы: совершенствовала английский и французский, начала учить русский. Преподававший там филолог и историк литературы, профессор Вацлав Эмануэл Моурек, отметил высокий уровень письменных работ упорной и талантливой студентки, стал приглашать ее домой, познакомил с семьей, давал книги. Он же рекомендовал Барбору на должность учителя.
Успешно сдав государственные экзамены по немецкому и английскому языку, с 1904 по 1920 гг. она преподавала их в Женском промышленном объединении, где ее работу высоко оценила Элишка Красногорска. Работала Барбора в нескольких школах для девочек, а также в знаменитой гимназии Minerva, в Городской женской промышленной школе, Торговой академии и везде пользовалась большой популярностью среди учениц. За годы учительства Элиашова написала нескольких оригинальных учебников английского языка, по которым занимались вплоть до второй половины XX столетия. Даже после окончания Барборой курсов профессор Моурек продолжил опекать свою любимую ученицу, в частности, именно он помог организовать ее первую заграничную, пока еще европейскую, поездку — в Англию, Францию и Швейцарию. Первое десятилетие XX века Элиашова вспоминала как один из самых счастливых периодов.
В 1912 году от заражения крови внезапно скончался ее жених. Это трагическое событие заставило 37-летнюю женщину отказаться от создания семьи. Никогда не осуществился и ее план взять ребенка из приюта. Но то, что могло бы стать причиной депрессии, открыло перед Барборой новые перспективы. «В сплетении моих мыслей забрезжил свет и указал мне путь вдаль. Я открою для себя мир. Увижу, как живут люди на другом конце земного шара: чем они занимаются, чем наполняют свои дни. Что для них счастье, что — горе. Я обогащу свою душу и напишу об этом книгу, чтобы поделиться этим богатством с другими. Я все обдумала, изучила карту мира. И теперь у меня есть твердый план и определена цель — Япония!»
Попросив в Департаменте образования годовой неоплачиваемый отпуск, она отправилась в свое первое большое путешествие: по Транссибирской магистрали через всю Россию она ехала к намеченной цели — Японии. Это стало первым из четырех визитов Элиашовой в эту страну. Она побывала там также в 1921 и 1923 гг., а последний раз в 1929 году.
Япония и первая кругосветка
Почему Япония? Возможно, эта страна представлялась Элиашовой одним из тех прекрасных миров, которые возникали в ее детском воображении. Но, скорее всего, она искренне заинтересовалась ею благодаря прочитанным книгам: «Путешествуя по миру — Япония» Йозефа Корженского и по сей день непревзойденному труду Нитобэ Инадзо «Бусидо — душа Японии», появившемуся буквально накануне ее отъезда в переводе инженера и страстного японофила К. Я. Горы. Да и посещение всех выставок и мероприятий в Праге, посвященных японской тематике, тоже сыграло свою роль.
«В первую ночь своего путешествия я не могла уснуть, так как буквально дрожала от радостного предвкушения. За моей спиной рушились мосты старого мира, и меня несло в неизведанное, в далекую Японию, где много солнца и много цветов, где будет столько нового. У меня мало денег? Не страшно! Я знала, что японцы хотят изучать иностранные языки, и надеялась применить там свои знания и умения. Но если не получится с преподаванием, то у меня еще есть две сильные руки, и они пригодны для любой работы», — так размышляла Барбора под перестук вагонных колес. Путь по Транссибирской магистрали до Владивостока занял десять дней, а оттуда Элиашова на пароходе добралась до Иокогамы. Даже не останавливаясь в Токио, она сразу из порта отправилась в местечко Карнизава — там англичане, поселившиеся в Японии, проводили лето.
По рекомендации вдовы профессора Моурека (она была англичанкой) Барбора получила место гувернантки в семье профессора Лоуренса. Две его дочери посещали школу The Sacred Heard при монастыре в Токио, и осенью семья вернулась в столицу. Элиашова была очень довольна своим местом, с членами семьи Лоуренсов у нее сложились прекрасные отношения, как и с другими британцами. Были в ее окружении и чехи, в том числе уже упоминавшийся выше инженер Гора. Здание монастырской школы было построено им совместно с подрядчиком из Богемии Якубом Ленцелем. Выпускницей этой школы была и жена инженера, японка. Со всеми ними Барбора познакомилась, но тесно не общалась.
Поскольку семья Лоуренсов уже не нуждалась в услугах Элиашовой как гувернантки, она не стала злоупотреблять их гостеприимством более двух недель и занялась поиском другого места жительства и новой работы. Понимая, что лучше узнать жизнь местных можно, только окунувшись в нее полностью, Барбора поселилась в семейном отеле-пансионе «Имаси-рекан» в Токио. Вскоре отношения с хозяевами стали очень теплыми, даже дружескими. Одна из дочерей владельца отеля терпеливо учила Элиашову правильно пользоваться палочками, а она с удовольствием знакомила хозяйских детей с английским языком.
Барбора носила кимоно, укладывала волосы на японский манер, без проблем соблюдала не всегда понятные европейцу ритуалы. За пару проведенных в Японии лет она смогла завести много друзей и подруг, от них почерпнула знания о японской культуре и истории, с ними же путешествовала по стране, посетила Киото, Нару, Никко…
Но как бы ни наслаждалась Барбора жизнью в экзотической стране, пора было думать о возвращении. Чтобы накопить денег на дорогу домой, она преподавала иностранные языки и европейцам, живущим в Японии, и японцам, в том числе английский в школе для почтовых служащих. А сама одновременно изучала японский, на котором к концу первого визита говорила уже совершенно свободно. Еще одним навыком, которым чешская путешественница овладела в Японии, стало искусство икебаны. Барбора стала первой иностранкой, занимавшейся на курсах при Японском женском университете и достигшей больших успехов. Некоторые приобретенные ею в то время инструменты и приспособления для аранжировки цветов, а также учебники затем стали частью японской коллекции пражского музея Напрстека.
В Богемию Элиашова возвращалась через Гавайские острова и Сан-Франциско. Не обошлось без неприятных приключений. На американском берегу у нее возникли проблемы с властями из-за недоразумения — она покинула корабль, не подписав протокол о том, что не собирается оставаться в США. Ее арестовали на пять суток как «японскую шпионку». После освобождения она продолжила путь поездом через Чикаго в Нью-Йорк, затем на корабле в Гамбург, а оттуда поездом в Прагу. Так завершилась ее первая кругосветка.
На родине Элиашова вернулась к преподавательской деятельности, а также занялась популяризацией Японии: читала лекции, рассказывая о своих впечатлениях и опыте путешествий. Этому же была посвящена ее первая книга «Год жизни среди японцев и путешествие вокруг света», изданная в 1915 году на собственные средства.
Новое назначение
Дальнейшие планы путешествий Элиашовой были прерваны Первой мировой войной. В своих воспоминаниях она размышляет о годах страданий для тех, кто на фронте, и нищеты для тех, кто в тылу, о времени, когда все человеческое было подавлено и мир был опустошен бессмысленной войной. Она не скрывала своей неприязни к Австро-Венгрии, потому обязательные циркуляры об успехах австрийских войск читала своим студентам с явным отвращением, зато никогда не упускала случая сообщить новость о смелых чехах, перешедших на сторону «врага».
28 октября 1918 года Элиашова встретила с энтузиазмом: «Четыре долгих года самых страшных ужасов! Четыре года массовых убийств и увечий людей на поле боя. Четыре года голода и душевных терзаний для нас в тылу! Этот военный ужас обошелся нам чрезвычайно дорого, но он принес нам свободу и победу».
На протяжении военных лет Барбора помимо преподавательской деятельности и лекций, сопровождавшихся слайдами, написала множество статей в газеты и журналы. Возможно, журналистика и стала бы ее профессией, но в 1920 году Элиашова получила неожиданное назначение административным сотрудником во вновь созданное посольство независимой Чехословакии в Японии. Доподлинно неизвестно, рекомендовал ли ее на этот пост сам президент Томаш Гарриг Масарик, который с интересом следил за ее лекционной деятельностью, или это была инициатива министра иностранных дел Эдварда Бенеша, с женой которого Элиашова приятельствовала и переписывалась.
Для Барборы это означало не только возвращение в страну, которая ей очень нравилась, но и возможность оказать посильную помощь молодому государству. Однако еще до отъезда из Праги свое неодобрение новой сотрудницей выразил назначенный послом в Токио кадровый дипломат Карел Перглер — бывший секретарь Т. Г. Масарика в годы его пребывания в США и первый посол независимой Чехословацкой республики в США в 1918—1920 гг. Он вообще был против отправки женщин за границу в качестве сотрудниц дипмиссий, и его предвзятое отношение серьезно осложнило жизнь Барборы в Японии.
Проблемы начались еще по пути к месту службы. Как вспоминала Элиашова, ей приходилось делить каюту с женой секретаря посла, ее будущего начальника. Та оказалась женщиной склочной и явно воспринимала спутницу как прислугу. С таким же пренебрежением отнеслись к ней сотрудники миссии. Ей не предоставили жилья в посольстве, не выдали субсидии на съем квартиры в других местах. Поскольку ее обязанности не были четко оговорены, постепенно Барбора стала кем-то вроде ассистентки для всех, кому требовалась помощь, что в служебной иерархии означало самую низшую ступень. Посол не только не пресекал такого отношения и не поручал ей серьезных заданий, но, наоборот, попросил Прагу отозвать сотрудницу по причине якобы недееспособности.
Между тем отношение с японской стороны было совершенно иным. К Элиашовой обратились с предложением читать лекции о Чехословацкой Республике в женском университете и в университете Васэда, что она с радостью делала, а ее материалы о далекой европейской стране охотно публиковали местные газеты и журналы. Президент Масарик узнал об этой деятельности и высоко оценил ее. В конечном итоге Барбора сделала для популяризации Чехословакии не меньше, чем посол Перглер.
Однако дипломатическая служба Элиашовой продлилась недолго. Она вернулась на родину, оказавшись одной из фигуранток так называемого «дела Перглера». Вскрылись серьезные хищения в посольстве, за которыми стоял молодой секретарь посла Йиржи Новак. Именно Элиашова наткнулась на документы, которые в конечном итоге привели к разоблачению вора и его последующему осуждению. Но этот инцидент стал также причиной отставки посла Перглера и его ухода на пенсию. Вместе с ним была вынуждена оставить дипслужбу и Барбора. Позднее, правда, появились некоторые документы, представляющие события в посольстве и подлинную роль в них Элиашовой в несколько ином свете. Подтверждения их достоверности нет, но в письме Ганне Бенешовой та пишет: «Нас, как вы знаете, послали с Перглером, чтобы сломать ему [Й.Новаку] шею».
И снова в путь?
Вернувшись из этой поездки, Элиашова не стала продолжать преподавательскую работу, сосредоточившись на написании статей, чтении лекций и переводах. Как внештатный журналист с начала 1920-х до середины 1930-х гг. она публиковалась в популярных изданиях Pražský ilustrovaný zpravodaj, Národní listy, Venkov, Národní politika, Ženské listy и др., а также издала сборник рассказов о старой Японии, книги о путешествиях и даже пару романов. Барбора объездила всю страну с лекциями, много выступала на радио. Благодаря неустанной работе к лету 1923 года ей удалось накопить достаточно средств на следующее путешествие. Конечной целью вновь была любимая Япония, но по пути туда Элиашова сделала остановки в Египте, Йемене, Шри-Ланке, Сингапуре, Гонконге и Шанхае.
Прибыв в Токио, она продолжила лекционную деятельность, писала статьи о Японии и прислала их на родину. Жизнь налаживалась и казалась почти идиллической, но все пошло прахом 1 сентября 1923 года. В этот день в японском регионе Канто случилось одно из самых разрушительных землетрясений, унесшее жизни более 140 тысяч человек. Подземные толчки, цунами и пожары принесли колоссальные разрушения. Барбору они настигли в Иокогаме. Она чудом осталась жива, но лишилась всего своего имущества и документов. В архиве музея Напрстека хранится список, который Элиашова назвала «Что сгорело в Иокогаме». Помимо фотоаппарата, пишущей машинки, ювелирных украшений и одежды в нем упомянута бесценная коллекция расписанного вручную шелка, предназначенная для выставки, а также описания процесса росписи.
Восточное побережье Японии лежало в руинах, транспорт не работал, и пятидесятилетней женщине пришлось пешком добираться до Токио. В посольстве довольно быстро удалось сделать временные документы, а у знакомых занять немного денег, которых хватило на билет третьего класса на корабль, следовавший в Канаду.
Однако несчастья преследовали Элиашову и на американском континенте: по пути из Чикаго в Нью-Йорк экспресс, на котором она ехала, столкнулся с товарным поездом. Не увенчались успехом ни попытки чтения в Нью-Йорке лекций о личном опыте во время землетрясения, ни кампания привлечения материальной и финансовой помощи Японии. Лишь на родине рассказы Элиашовой вызвали у публики неподдельный интерес. Снова были лекции по всей Чехословакии, программы на радио, статьи…
Плоды просвещения
Надо признать, что активная просветительская деятельность Элиашовой, ее подвижничество в конце концов стали приносить плоды, в том числе и финансовые. Так, писательский союз Svatobor, в котором Барбора состояла уже несколько лет, выделил ей тысячу крон на продолжение творческой деятельности. Стипендию в размере двух тысяч она получила от Министерства образования для завершения обучения на курсах икебаны. Чешская академия наук и искусств выделила путешественнице четыре тысячи крон на сбор материалов для дальнейшей лекционной и литературной деятельности. Тем удивительнее, что во время следующего большого путешествия 1925—1926 гг. Элиашова до вновь запланированной Японии так и не доехала. На сей раз ее путь проходил через Юго-Восточную Азию, Бали и дальше, в Австралию.
Из дневников Барборы следует, что отклонение от маршрута было решением спонтанным: ей стало жаль не воспользоваться географической близостью Австралии и не побывать на самом отдаленном континенте. Как она тогда обосновала это решение перед учреждениями, которые спонсировали поездку, требовали ли вообще они от нее объяснений, неизвестно. В любом случае это путешествие отличалось от прочих числом посещенных стран и продолжительностью. Если раньше Элиашова посещала только те порты, через которые проходил ее корабль, то теперь смело отправилась в города и поселки вдали от побережья. Так, несмотря на тяжело переносимую тропическую жару и влажность, она решила познакомиться с повседневной жизнью голландских колоний в Индонезии. На Яве ее заинтересовали женщины: дородные европейски дамы, которых обслуживала армия слуг, и местные, стремящиеся родить ребенка от белого мужчины, который затем бы помогал ему поступить на государственную службу. Не задерживаясь долго на Бали, Элиашова переехала в Австралию, где исследовала жизнь сельского населения и женское движение.
В австралийской прессе появилось несколько статей, представлявших Барбору как журналистку, активную феминистку. Тем более что в интервью она всегда делилась информацией о женском движении в Чехословакии и не забывала упомянуть, что женщины там уже активно вовлечены в политику и даже являются членами парламента. Аналогичные материалы появились в газетах на острове Ява, в японской прессе и в Кейптауне (ЮАР), где Элиашова остановилась на обратном пути. Конечной точкой 13-месячного путешествия в тот раз были Канарские острова.
Возвращение в Чехословакию прошло обыденно: снова лекции, статьи, книги, радиопередачи… Тот факт, что доехать до Японии так и не довелось, подстегнул Барбору к поиску средств для следующей поездки, которая должна была стать именно «японской». Последнее, пятое посещение любимой страны произошло в 1929 году и стало завершающим путешествием Элиашовой. На сей раз она располагала значительными средствами — тридцать тысяч крон выделил лично министр иностранных дел Чехословакии Эдвард Бенеш.
Поездка оказалась самой непродолжительной: за четыре с небольшим месяца Барбора помимо Японии посетила Корею и Маньчжурию и тем же путем, что проделала в первый раз, через Советский Союз вернулась в Прагу. 55-летней путешественнице, очевидно, было уже нелегко проводить столько времени вдали от дома. Да и по возвращении она уже без былого энтузиазма делилась впечатлениями, сосредоточившись на путевых заметках и дневниках. Из них мы узнаем гораздо больше о самой Барборе, о ее личных впечатлениях, мыслях и чувствах. Разумеется, она по-прежнему пишет о жизни на корабле, природных красотах посещенных стран, кое-что об их истории и традициях. Однако в отличие от прежних заметок и публикаций, она становится более критичной, позволяя себе не идеализировать японцев и их образ жизни. Она придает гораздо больше значения отношению к себе и уважению к ее мнению.
Очевидно, что последнее путешествие оказалось куда менее приятным, чем предыдущие. Что было тому виной? Возраст? Усталость? Приобретенный с опытом критический подход? Неизвестно. Сама Барбора Элиашова в своих публикациях и выступлениях в подробности не вдавалась. Но в любом случае оно стало последним в ее жизни. После возвращения Элиашова продолжала читать лекции о своих путешествиях, но в основном на радио — поездки по стране отошли в прошлое. Она писала путеводители, художественную литературу для молодежи и статьи для различных журналов, работала в Министерстве иностранных дел переводчицей. Приглашая ее на службу, Бенеш первоначально говорил о работе как временной, но она выполняла ее до 1939 года. Элиашова так и не была зачислена в штат МИДа, ее опыт и мастерство явно недооценивали, что сказывалось и на оплате текущего труда и размере пенсии в будущем.
Во время Второй мировой войны Барбора присоединилась к Сопротивлению, писала и распечатывала на машинке листовки против оккупантов. В эти годы у нее обострился ревматизм, боль в суставах мучила ее до конца жизни. В 1950-е гг. к этому добавились хронический бронхит и эмфизема, в последний год жизни активная в молодости женщина была прикована к инвалидной коляске. Материальное положение Элиашовой было плачевным: в 1951 году она получила от Министерства просвещения единовременную выплату в размере восьми тысяч крон за свою писательскую и издательскую деятельность да Союз писателей, членом которого она была с 1945 года, назначил ей небольшую пенсию. Жила Барбора одна, родственников, готовых позаботиться о ней, не нашлось, и больной, плохо обеспеченной пенсионерке приходилось платить сиделке.
Барбора Маркета Элиашова умерла в своей квартире в Доме учителя на Панкраце в 27 апреля 1957 года в возрасте 82 лет. Ее прах захоронен на Ольшанском кладбище в семейной могиле Максимилиана Элиаша, степень родства покойной с которым установить трудно.
Наследие Элиашовой
Просветительская деятельность Барборы Элиашовой в основном пришлась на 1920—1930-е гг. — время ее больших путешествий и живых рассказов о них, дополненных многочисленными фотографиями и слайдами. Но коллекционных предметов, связанных с ее именем, немного. Тем не менее, пожертвованные в 1954 году, они вошли в богатейшую коллекцию Музея Напрстека. Это были мелочи, привезенные ею из кругосветных путешествий: статуэтка со сценой из Рамаяны, образец батика, медный сосуд с Явы, 33 предмета японского происхождения и три книги по искусству икебаны. В основном это недорогие безделушки, которые привозят из путешествий в качестве сувениров. Их ценность для владельца — в воспоминаниях о посещенных местах, для зрителей — в возможности узнать что-то о стране и том человеке, для которого эти мелочи, возможно, значили гораздо больше, чем мы думаем.
Литература
Heroldová H. Česká žena na cestě do Orientu. Praha, 2005
Kraemerová A. Na vlnách osudu, in: Nový Orient 6/99, 1999
Rozhon V. Cestovatelé a obraz zámoří v české společnosti. Praha, 2005
