Приглашаем вас 10 марта в 17 часов на презентацию книги С.Николаева "Воспоминания", выпущенной издательством "Русская традиция". Еще один вклад в тему русской эмиграции в Чехословакии. Встреча состоится в Национальной библиотеке (Klementinum).
Литературный клуб - Катя Сташевская, тел.: +420 731 385 872, Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Уроки чешского языка - Петр Холмер, тел: +420 737 316 213, Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Екатерина Сташевская
***
взгляд намотанный на закатный шпиль
вырывает семерка подъемных кранов
остолбеневших под наркозом
распятого на тучах золота
меня археолога бумажных тканей
вечно смотрящего вниз
отрезвили пощечины
со скоростью ветра
летящей листвы
***
Вацлаву Данеку
Не стоит надевать пиджак,
Поскольку ночь и так изящна,
Готова вас к себе прижать
Ее чуть выцветшая замша.
В четыре пояса черный рот
Со скоростью окно в секунду
Ведет обратный отсчет.
Белое вино на тумбу –
Лучшее ночное бра.
По степени горящей тюли
Видна привычная борьба
Поэта с временем в миниатюре.
***
в стороны руки отбросив
шире спасителя рио
самоубийца ветер
сердцем впивается в шпиль
кровью сбегает с курантов
сотней улыбок несомый
пятый осенний час
кофе остаток праха
шепотом остужает
что наблюдать как не ветер
если сейчас придешь
***
Воспламененьем каменных мостов
Чревато чирканье трамваев вдоль Влтавы.
Самосожженью родственней восток,
Чем город, ждущий от воды расправы.
Зимы с лишком за половину –
Есть повод хоть глаза погреть,
Швырнув зрачок на боковину
Трамвая, что в речную медь
Пускает кровь свою и тут же
К ней примерзает до весны.
Ремень затягивает туже
Мороз с акцентом, без десны.
Теплом к решетке приставая,
Пытаюсь устранить помехи –
Расхожий вздор, что ждать трамвая
Нам нужно, чтоб куда-то ехать.
***
Ночь зимой – эффект затяжки.
Пар, приспособившись ко рту,
Глотает голову. До ляжки
Набухший снег. Тебя крадут
Из улицы, при светофоре.
Потеря адреса. Увы.
Движенье проиграло в споре
Сугробов, фонаря, луны.
Стопа оставлена всего для
Наглядного изображенья дна.
Морозит. Человек сегодня –
Классика для завтрашнего дня.
Закрыта дверь. Теперь о нас
Слова не оторвать от нёба.
Исчез сигнал оф блу, блу айс
В ночном штрих-коде небоскреба.
***
Вязкие, вязкие красные крыши
К пальцам прилипают,
Въедаются в белок.
Пражское лето.
Со лба стекает
Твой фрагмент столицы –
Красный, вязкий, липкий.
И ветра нет,
Чтоб черепицу сдуть.
Жару притягивает черный
Цвет, притягивают буквы.
И чтоб холодный пот
Под вечер
Проступил,
Разглядываю сутки
Белый лист.
***
В отсутствии замыслов ночь
Оправдывается фонарями.
Те твою внешность гонят прочь
И сон вырывают с корнями
У приасфальтной травы.
Зимы захотелось за чаем.
Зимой фонари так равны
Лицу твоему, как нечаянно
Возникший портрет на мосту,
И тут же смещенный в наброски.
***
Пасмурный вечер в Брюгге.
Лошадь стирает подковы.
Женские, редкие брюки
Цоканье ловят с земли.
Сызнова режешь каналы
Телом чужим и непарным.
В низком окне их вокал и
Женщина в кресле сидит.
Сложность характеров стерта.
Ежится бурый кирпич.
Лебедь походит на черта.
Плакать захочется – сплюнь.
Узел проулков каналов
Снова страшится, вином
Страх запивает. «Can I love» –
Слышу у бара. Тихое «Sure».
Лавочка. Горло постройки
Галстук трубы обхватил
Наискось. Снова не тройки –
Скачут здесь всё одиночки.
***
оставив ползрачка ущербному закату
ты вспоминаешь как соединялись буквы
стремящиеся все отобразить
но вместо них раскрученное в кресле
бока и дикцию коверкая и зелень
цепляется за жизнь одно лишь тело
отброшенное графикой свечой
хайку I
птицы погасли
на столе кольца жизни
поздние буквы
хайку II
помощь торшера
рождение комнаты
выбор хорея
пасхальный акт
подумать об окне и оно раскроется
над улицей высохшим деревом ставней скрипя
показывая как разлагается структура
чтобы вытеснить из себя лицо мужчины
как жидкость вытесняется ночью
из твердых стержней
или слеза из каменных черт мужчины
падающая на мой зонт
***
и. б.
щепотка букв
ты приобрел
кусок венецианской почвы
лопатками утрамбовав
сердечной мышцей связками
удобрив
пустив в нее и головную боль
подтянутую ангелами-львами
из твоих бывших стран
гондолы разминулись
под мягкие аплодисменты
спускающихся к людям
голубей
***
стон приоткрытой двери
в старом районе центра
стон распрямивший пальцы
дергает за плечо
сумерки вытирая
с куртки штанов запястья
в тьму обращаюсь тронув
холод ее кольца
дом не менял фамилий
он при жильцах ушедших
смертью широкой щелью
не отпуская их
дом со мной был иначе
уголь вонзая в спину
он со мной был так тихо
принял мои зрачки
сонная танка
корявый прикус
недозакрытой книги
выкидыш строки
высохшие слюни муз
в шесть утра стол поэта
***
вылились листья из терпких стволов
уже не во мне древо видит потомство
семенем дождь раздробляет мой лоб
и с мертвыми я начинаю знакомство
день утонув долго держится в луже
рост сокращаю припав ко скамье
снова зрачок мой закатится глубже
снова придвинется полночь ко мне
***
набрякшие тучи
ошметки крылатых
из них вырывались
бегущей строкой
с наречием диким
моей головы
***
В. Д.
густая кровь пишущего разрывает бетон
замещая собой постный свет
разбавляя горькую тьму
вкусом железа
но тьма не заставляет ждать
бросая во спасенье черных птиц
к кровавым языкам
отпущенным слогам поэта
щербатым клювом
они отщипывают мясо рифм
и тут же умирают
узнает ли когда-нибудь ночь
что отсылая в последний полет
своих демонов
она спасает лучшие строки
***
…и снова обводишь широкие буквы
зияющие в трафарете оставленном полночью
обводишь взглядом свою конуру
и произносишь тьму
оставленного человека
которого утро уже не найдет
смех
долго всматриваюсь в свой смех
на остывшей фотографии секунды жизни
но невозможность вспомнить его историю
перерождает его в зловещее начало
белые зубы задевает цинга
все вокруг смеха сотрясается
снимок становится фальшью
из глянца лезет зловоние
а лица разъедает время
но тут я вспоминаю
это был принужденный смех
торжественного вечера
смех за которым скрывалась
утрата первой любви
***
скоро я выкраду два менгира
и вырастет только одна могила
одна на двоих
ветер запутавшись в поле ломает
дряхлые стекла с отливом мая
и пустотой старых глаз
это похоже на местность без нас
в почве меняясь с тобою висками
мы обращаемся в новый камень
непознанного пространства
Некоторые события и личные переживания прочно соединяются в памяти с временами года. Это, конечно, закрепляет и видеоряд, и названия произведений искусства. «Весна на Заречной улице» — мелодрама про сталевара и учительницу — журчит ручьями несбыточного счастья; «Холодное лето 53-го» — сюжет на фоне амнистии после смерти Сталина — шинели, накинутые на плечи, внушают чувство тревоги; «Зима в огне» — документальный фильм о киевском Майдане Независимости — страшное Рождество… С февралем раньше ассоциировался праздник 23 февраля — день защитника Отечества — с очень нелепым поздравлением мальчиков в классе и редких в советской школе мужчин-учителей. Теперь февраль, 27 число — это Борис Немцов. Год со дня его убийства был отмечен митингами интеллигенции на Болотной в морозной Москве и промозглой Праге перед зданием Рудольфинума.
Какой бы теплой и бесснежной ни была нынешняя зима, как бы ни хвастались в декабре нарядной, почти майской зеленью газоны и лужайки в парках, как бы ни спешили, нарушая все сроки, зацвести черешня и даже сирень, это все же была зима. И вот она закончилась. На прощанье она подарила нам февраль с одним лишним днем — на радость тем, кто родился как раз двадцать девятого и по-настоящему празднует день рождения лишь раз в четыре года.
Аннексия Крыма и «гибридная война» в Донбассе были одобрены подавляющим большинством населения России во многом потому, что российское массовое сознание отравлено многочисленными историческими мифами. Одни из них, например, описывающие Украинскую повстанческую армию, Организацию украинских националистов и ее лидера Степана Бандеру как кровожадных пособников нацистской Германии, сравнительно недавнего происхождения. Другие зародились в конце XVII века, когда началось поглощение части нынешних украинских земель Московским царством.
Визит Людмилы Улицкой в Прагу в связи с презентацией чешского перевода ее романа «Зеленый шатер» вызвал настоящий ажиотаж у интеллектуалов. Устроители — издательство Paseka и общество Post Bellum — перенесли встречу 18 февраля из кафе Kampus, которое не могло вместить всех желающих, в более просторный зал театра Perštýn. Людмила Улицкая — не только один из самых известных современных российских писателей, оцененных мэтрами литературной планеты — от русского Букера и премии Большая книга до премий Медичи, орденов Академических пальм и ордена Почетного легиона (Франция), премий Джузеппе Ачерби, Пенне, Гранцане Кавур (Италия) и других.
ПОЭТ И РОМАНТИК ПРИРОДЫ Герой этого очерка — широко известный в начале XX века ученый-зоолог, путешественник-натуралист, личность колоритная, разнообразно одаренная, наделенная феноменальным даром слова, русский эмигрант, член-корреспондент Французской Академии наук, окончивший свои дни в Со, под Парижем, 21 июня 1960 года. Теперь, спустя 55 лет после смерти Константина Николаевича, уже нет очевидцев, которые могли бы рассказать о нем. К счастью ряд воспоминаний современников сохранился в обширном архиве ученого1.
Однажды столкнувшись с историей чьей-то жизни, настолько ею проникаешься, что она еще долго-долго тебя не отпускает. Так произошло и со мною — в 2014 году я написала статью о российском периоде жизни Софьи Владимировны Паниной «Графиня Софья Панина: жизнь, наполненная надеждами» (Русское слово 2014/5). Мне стало очевидным, что в литературе имеются лишь разрозненные воспоминания современников о ней. Доклады о тех или иных событиях, связанных с деятельностью С. В. Паниной, отдельные факты ее биографии освещались в сообщениях научных сотрудников на конференциях, симпозиумах, в частности, интерес к ее биографии проявила американский исследователь Адель Линденмаер.
Город Прага располагается в котловине реки Влтавы, приблизительно в 15 километрах от геометрического центра Чехии. Благодаря своему географическому положению, это место с давних веков стало перекрестком торговых путей с запада на восток и с юга на север. По этим дорогам сперва продвигались группы путников, позже всадники и колонны телег, нагруженных товаром. Развитие техники и транспортных средств привели в XVIII и XIX веках к коренному изменению традиционного образа жизни. Быстро, как можно быстрее жить, перевозить товары и путешествовать — это была мечта, которую помогло осуществить изобретение паровых машин — паровозов и пароходов.
«Правительственный вестник» от 10 апреля 1903 года сообщил в короткой заметке под рубрикой «Внутренние известия»: «6-го и 7-го апреля в Кишиневе еврейское население подверглось нападению толпы рабочих…». Жертвами толпы рабочих стали 42 человека и еще 1500 получили увечья. Писатель В. Г. Короленко написал очерк «Дом №13», где рассказал, как все происходило. Рассказ получился сухой, почти лишенный эмоций, но мастер слова четко указал на реального организатора побоища в образе «городового, бляха №148», спокойно наблюдавшего, как убивают жильцов дома №13. Очерк Короленко, ввиду его разоблачительной силы, в России печатать отказались, и он появился только в европейских газетах.
«Эрзерум после пятидневного беспримерного штурма взят». 100 лет назад блестящей победой войск Кавказской армии генерала Юденича началась кампания 1916 года
ВДАЛИ ОТ ГЛАВНЫХ ТЕАТРОВ
Союзникам по Антанте 1915 год стоил большой крови. Восточный фронт откатился на сотни верст от Польши и Галиции.
О творчестве этого художника написаны монографии, воспоминаниям о дружбе и личном знакомстве с ним с гордостью делились многие творческие личности — его современники; и по сей день продолжается тихая борьба между российским, французским и даже отчасти американским художественными сообществами за право считать Льва Самойловича — Леона Бакста — «своим».
Многие страны сегодня чувствуют новый напор российской пропаганды, и некоторые специалисты говорят даже о целенаправленной кампании против Евросоюза и НАТО. Ответом становятся встречи и конференции, на которых ученые, журналисты и специалисты в сфере информационной безопасности решают вопрос, как противостоять этому агрессивному влиянию. Можно ли при помощи европейских правовых механизмов установить границы для кремлевской пропаганды? Можно ли провести черту между пропагандой и свободой слова?
— Вот, глянь, это подмаренник. А это купава. Вот та, с белыми колокольцами. А это кукушкины слезки. Я слушал и только удивлялся. Девочка знала множество цветов. Она называла дрему, ночную красавицу, гвоздику, пастушью сумку, копытень, мыльный корень, шпажник, валерьяну, чабрец, зверобой, чистотел и много других цветов и трав. К. Паустовский. Золотая роза
