По данным статистики, почти половина людей, родившихся в 1950-х гг., уже умерли. Осознав это, я попробовала узнать у моих сверстников, сохранилась ли у них переписка тех лет, когда мы еще активно пользовались бумагой и ручкой, конвертами и марками, а звонки по телефону были дороги и ненадежны, доступны лишь в ограниченном объеме и не отовсюду.

Оказалось, что письма хранят немногие. «Да, у меня остались любовные письма, они умрут со мной, никому их показывать не буду», — сказала мне моя однокурсница, давно разведенная одинокая женщина, кутаясь в вязаную шаль, хотя в петербургском кафе, где мы сидели, температура явно превышала 22-градусную отметку. У некоторых сохранились фотографии, открытки, журналы, но вот переписка — это редкость. И все же кое-что удалось добыть.

В 1970-е гг. Чехословакия направила в СССР большую группу студентов. У этих молодых людей следовало прежде всего сформировать «правильное» мировоззрение: они были призваны заменить тех, кто не выдержал чисток после событий 1968 года. Среди студентов чехословацких средних школ был объявлен набор желающих учиться в Советском Союзе, и они нашлись.

Отобранные для прохождения обучения в СССР были, как правило, членами Чехословацкого Союза Молодежи, имели «правильное» происхождение, но этот аспект проверяли не советские, а чехословацкие органы, и среди поступающих оказались дети и внуки эмигрантов из царской России. Некоторые чехословацкие абитуриенты поэтому уже хорошо говорили по-русски, были воспитаны в атмосфере романтической любви к русской литературе, искусству, истории. Очутившись в советской действительности, они увидели много такого, к чему не были готовы.

Новая жизнь началась с того, что приехавших отправили на подготовительные языковые курсы, причем только там они поняли, что не смогут выбрать город, где будут учиться. Меньшая часть попадет в Москву, некоторые — в Ленинград, остальные — в города, о которых они до тех пор даже не слышали. Цитаты из их писем, которые я буду приводить в переводе, собраны из переписки студентов из Чехии и Словакии с родителями и друзьями в период с 1973 по 1977 гг.

Молодой человек начинает новую жизнь в Ленинграде: «Что касается местной кухни, ситуация приблизительно такая: студенческой столовой (menza) тут нет, поэтому будем питаться в общепите. Мы тут уже второй день, встречаемся все в 9 утра, идем в какую-нибудь столовую, где продают выпечку, например, пирожки, и молоко, чай, кофе. Обедаем снова в столовой, называют тут ее буфетом самообслуживания. Борщ еще не пробовали, в первый день я заказал блины, это наши palačinky. Кроме этого тут еще подают говяжьи котлеты (karbanátek), рыбу, сосиски и другое. Ужин придется готовить дома, это будет проще; пока мы еще доедали, что кто привез, запасы. На улице везде продают пироги, много мороженого, напитки. Думаю, что приспособимся. Теперь о ценах. Пирожок стоит от 8 до 18 копеек, блины 19, лимонады 4 копейки, килограмм персиков 80 копеек. Фрукты я видел в магазине, но главное — яблоки, потом помидоры. Если экономить, то за 40 копеек можно позавтракать, за 60 пообедать, не думаю, что еда составит финансовую проблему».

Интересно, что этот студент позднее подрабатывал в Ленинграде, причем начал с овощебазы, куда посылали всех без разбора. На своем опыте знаю, что российским студентам частенько не платили ничего, определенное количество дней нам надо было отработать бесплатно и вместо занятий. Об этом своем опыте студент пишет весьма критично: «Проработали весь день при температуре 3 градуса выше нуля. Перебирали гнилые овощи, главное — картошку. Работа бесполезная, организована плохо». Позднее из переписки следует, что после овощебазы многие заболели.

Что касается еды, то вскоре группа студентов (они все еще держатся стайкой) нашла заведение общепита получше, недалеко от факультета, а не общежития. Столовая «Белочка» существовала на Васильевском острове долгие годы. Сегодня она открыта тоже, но ее скорее можно назвать кондитерской.

Пройдет немного времени, и наш студент соскучится по домашней еде, но в посылке, полученной от родителей из Чехии, будут супы быстрого приготовления и пудинги в порошке. Надо сказать, что продукты предприятия Vitana, имевшего филиалы в нескольких городах Чехии, были очень популярны. Многие хозяйки в ЧССР варили только картошку, а потом заправляли ее супом из пакета. Некоторые не обременяли себя и чисткой картошки, особенно если пакет был на основе макаронных изделий. В чешских городах были размещены большие рекламы, нередко их рисовали по старинке, вручную, особенно мне запомнился текст Vitana vaří za vás. Пудинг в порошке представлял собой смесь на основе крахмала, сахара и красителей, если в него добавляли масло или взбитые сливки, то получался крем. О здоровой пище говорили нечасто.

Вскоре наш студент замечает, что фрукты появляются в магазине спорадически, но чаще всего только один вид. Шок наступает, когда становится понятно, что на ленинградском рынке еда лучшего качества, а цены не идут в сравнение с государственными. Кстати, каждый чехословацкий студент имел право беспошлинного получения 10-килограммовой посылки из дома раз в квартал. Пересылка стоила тогда около 50 крон. Для сравнения, средняя зарплата в 1973 году составила примерно 2160 крон.

Совсем по-другому звучит описание рынка во Львове. Студентка ждет так называемый Поезд дружбы, который привезет несколько групп из Чехии — она будет работать с ними в качестве помощника главного гида. Вот что она пишет своему сокурснику 28 апреля 1976 года: «Я была сегодня утром на базаре. Вот это красота! Клубника, помидоры, свежая картошка, масса цветов. Я смотрела на это богатство как дура. И казалось странным, что там была нестарая тетка, она ткнула в чудные ягоды и заявила, что дорого. Наоборот: по сравнению с Ленинградом, так полрынка купить можно. Я купила несколько старых чешских книг и черешни. Черешня чуть ли не с яблоко, вкуснота». Однако, как видно, и эта студентка экономит: цветов она покупать не стала, а прошлась вдоль железнодорожного полотна и нарвала букет для своей комнаты.

Как мы говорили, многие чехословацкие студенты были из проверенных коммунистических или пролетарских семей, поэтому шоком для них явилось наличие в СССР нищих. Студенты самовольно едут в монастырь у Львова, там они видят людей, спящих на полу в обнимку с детьми. Один студент ведет своих родителей, приехавших с туристической группой в Ленинград навестить сына, в Александро-Невскую лавру. По воскресеньям там в два ряда стояли нищие. Посетители даже не дошли до музея, так возмутило их зрелище старух с протянутой рукой.

Из одного письма видно, что не все новоиспеченные студенты, даже из семей весьма среднего достатка, ехали в СССР с радужными мечтами. Вот что написано в 1973 году: «Дома наши представления о жизни здесь были весьма черны. Нужно сказать, что пока я могу разделить свой опыт на три категории. 65 процентов — мне нравится, 25 процентов — не нравится, а 10 процентов — это еще хуже».

Все студенты пишут о том, что почта доставляется как попало, с большим перерывом, по нескольку писем за раз, некоторые теряются. Сами они пишут домой часто, раз в четыре дня, позднее — раз в неделю. Посылки доходят, но надо заполнить много деклараций и постоять в очереди. В Чехию посылки отправляют тоже — книги (чтобы не везти с собой на каникулах), будильники, сувениры.

Студент сообщает, что получил бандероль с теплым бельем и перчатками, благодарит маму за вязаную шапку, которая своим фасоном и цветом вызывает удивление местного населения, шутит, что теперь ходит, вытянув руки вперед, чтобы все любовались его перчатками. Одновременно он критикует ленивого приятеля, который ничего не делает, а только требует посылок из дома.

Видимо, нерадивый приятель автора письма наконец внял критике соседа по комнате, поэтому они вместе отправляются на поиски приработка. Им приходит в голову, что будет хорошо устроиться в многотиражку большого завода, мимо которого они иногда ходят на автобусную остановку. Дальше идет описание, подходящее скорее для юмористического рассказа. Наши герои удивлены приемом молодых представителей братской социалистической журналистики: «Что касается нашей практики, то ничего не вышло. Мы попробовали встретиться с шеф-редактором газеты-многотиражки завода по производству резиновых сапог, вообще всего резинового (видимо, речь идет о «Красном треугольнике». — С. К.). Сначала он допросил нас, кто мы такие, а потом сказал, что завод этот секретный и вход запрещен. Вроде как этот приятный человек — бывший прокурор, он с нами обошелся, будто мы действительно подследственные». Журналистскую практику студентам в Ленинграде найти не удалось, зато для всех организовали поездку в Пушкинские горы. Дальше автор письма рассказывает о том, кто такой Пушкин и что он делал в Михайловском.

Довольно забавно сегодня звучит описание советских праздников. Первокурсники считают, что главный праздник — это 7 ноября («почему празднуют и 8, я не понял»). Они сходили на демонстрацию в полном составе, дошли до трибун, а вечером («чтобы не жалеть потом и чтобы голова не болела») отправились в центр города, несмотря на снег и холод. И тут толпа выносит их на набережную, где происходит салют. Он длится 20 минут. Потом студенты оказываются на Невском проспекте. В толпе есть пьяные, происходит небольшой конфликт с милицией. Так кончается «праздник».

Через пару лет иерархия советских «красных дней календаря» уже другая. На первом месте Новый год («замена нашего Рождества, и с подарками»), потом 1 мая, 9 мая, 8 марта — в это время уже выходной день, хотя в субботу учатся. Еще один праздник — День конституции, который вначале чешские студенты путали с днем св. Николая, потому что его отмечали 5 декабря.

Выходные проводят по-разному. Кроме обязательного посещения собраний ячейки чехословацкого комсомола молодежь активно занимается спортом, но волейбольная команда играет не с местными, а с другими иностранными студентами: болгарами, венграми, немцами.

При невозможности получить денежный перевод из дома жизнь студентов была небогатой. Они получали стипендию 85 рублей в месяц (впрочем, деньги выплачивались и за каникулы, проведенные дома), иногда консульство доплачивало единовременные премии, считавшиеся значительными — по 40 рублей, за общественную работу, достижения в спорте или участие в художественной самодеятельности. В это время средняя зарплата по стране была около 130 рублей.

Чехословацкое консульство в Ленинграде в 1970-е гг. переезжает на Тверскую улицу, в обширный особняк с двором и гаражами, где оно находилось вплоть до закрытия в связи с началом войны России против Украины.

Некоторые студенты со временем женились, нередко супружеские пары формировались из представителей той же национальности, но были и смешанные браки. Наш студент завидует своему женатому приятелю, чеху, чья жена, словачка, готовит ужины и носит в комнату мужа — автору письма остается лишь глотать слюнки. О семейных комнатах, по крайней мере в Ленинграде, нельзя было и мечтать, женатые и замужние студенты продолжали жить втроем с однокурсниками в одном маленьком помещении, причем если это были два иностранца, то третьим обязательно русский студент. Переезды и самовольные переселения были строго запрещены, официальное объяснение — необходимость лучшего овладения русским языком.

Несмотря на похожесть жизни в соцстранах, все же уровень благосостояния населения Чехословакии был существенно выше, чем в СССР, поэтому студенты из стран соцлагеря считались завидными женихами, особенно в глазах невест из российской глубинки. Особенно много ленинградских девушек мечтало выйти за немцев. Некоторые уже стали законными супругами, но продолжали учебу, являясь в свои институты в заграничной одежде. Жен немецких студентов можно было легко определить в толпе: они любили носить пуховые кофточки пастельных тонов, жемчужные бусы и очки в модной оправе.

Российские невесты ценились иностранцами за красоту, а кроме того они помогали съехать из общежития, населенного не только людьми, но и тараканами, иногда клопами. Российские мужчины женились на иностранках реже, заключенные браки часто распадались уже после переезда за рубеж. Помню и случаи, когда жена-иностранка оставалась с мужем, советским гражданином, в СССР. Некоторые прожили в таком браке несколько лет, а потом вернулись к себе на родину с мужем и ребенком.

Иногда иностранные студенты удивляли своими рассказами и преподавателей, многие из которых никогда не бывали за границей. Большое впечатление произвел, например, доклад о сохранении народных традиций в деревнях Чехословакии. Пользовались успехом выступления танцевального коллектива «Мораванка», возникшего в Ленинграде. На бальных вечерах прошедшие подготовку на курсах танцев иностранцы тоже значительно отличались от российских студентов, привыкших перетаптываться на одном месте.

Учеба занимала много времени, особенно вначале, когда языковой барьер давал о себе знать. Лекции студенты записывают на своем языке, но уже к концу первого курса переходят исключительно на русский. И в письмах появляются русские слова. Эти вкрапления авторы писем ставят в кавычки, позднее транслитерируют, а потом пишут и по-русски.

Вначале чехословацкие студенты стараются выполнять все требования педагогов, однако через некоторое время становится ясно, что, если читать только обязательную русскую художественную литературу, в день придется одолеть около 30 страниц, еще больше надо прочитать по политическим дисциплинам. Быстро возникает система, при которой читается лишь небольшая часть списка, остальное пересказывается теми, на кого выпала очередь проштудировать следующую книгу. Краткое содержание записывается всеми в тетрадь на домашнем общежитском семинаре.

Надо сказать, что многие чехословацкие студенты, окончившие советские вузы, до сих пор хорошо отзываются о годах, проведенных в СССР. Некоторые из них добились в жизни существенного успеха, что называется, сделали карьеру. Другие предпочитают не говорить о современной России, встречаются и бывшие или не бывшие коммунисты, которые буквально с пеной у рта защищают нынешнюю российскую политику и «вообще все русское», считая себя единственными правоверными и высоко моральными людьми.

А мне остается только вернуть в коробки потревоженные старые письма. В одном из них студентка пересказывает страницу из прочитанной ею недавно книги К. Чуковского «От двух до пяти».

— Няня, что это за рай такой?

— А это где яблоки, груши, апельсины, черешни...

— Понимаю: рай — это компот.

А потом идет объяснение, что такое компот из сухофруктов…