Почувствуйте разницу: vždyživý (всегда живой, бессмертный) — это не stálezelený (вечнозеленый, не опадающий на зиму). Один такой куст принадлежит мне duší i tělem (душой и телом). Я его посадила, я его могу и срубить, чего, конечно, не сделаю, но укорачиваю его очень колючие «руки» два раза в год, расплачиваясь за это собственной кровью. Я разгадала стратегию моей зеленой недвижимости — это живая изгородь (živý plot), хорошо приспособленная для нашей части Европы. Куст сохраняет свои маленькие листочки всю зиму, а поздней весной начинает линять (línat, ztrácet «chlupy»): сбрасывает постепенно старые грубые листья, а уже после цветения заменяет их новыми. Он пытается меня обмануть (snaží se na mne vyzrát): не буду же я его стричь во время цветения, или тогда, когда в нем вьют гнезда птицы, или же осенью, когда он покрыт ярко-оранжевыми гроздьями (trsy, hrozny) съедобных ягод. Но иногда я подкрадываюсь к нему с садовыми ножницами (zahradní nůžky) и лестницей-стремянкой (skládácí žebřík, štafle) — и начинается наша борьба.

С растением по имени lomikámen (каменоломка) бороться не надо, оно из года в год растет на скале на том же месте, не разрастаясь и не исчезая — с ледникового периода, скорее всего. У растения листья с зубчиками, они свертываются на зиму в шар, а весной из этого шара выбрасывается ввысь прямой побег с соцветием скромных белых цветов. Оно совсем по-домашнему называется skalnička и украшает собой альпийские горки, при этом совсем не хочет признавать себя домашним и существует, с его точки зрения, само по себе, на бывшей (во времена доисторические) горе, откуда сегодня открывается вид на давно закрытый заводик, пруд, гаражи и изгороди.

Чешская ботаническая терминология — это большой набор очень занятных слов. Она, как, впрочем, и зоологическая, минералогическая, химическая и терминология других естественных наук, была создана Й. С. Преслем (J. S. Prеsl, 1791—1849) и его младшим братом за весьма короткий срок, хотя ученым нужно было дать наименования тысячам единиц. Сам наполовину этнический немец, Пресль отдавал предпочтение славянским корням и, выбирая наименование для растений, нередко использовал диалектизмы, бытовавшие в то время в Чешских и Моравских землях, что-то черпал и из других языков: польского, русского, южнославянских — придавая заимствованиям чешские черты. Из приблизительно тысячи им придуманных новых слов в язык вошло около семисот, что можно считать небывалым успехом.

Некоторые предложенные Преслем названия с течением времени зажили своей жизнью, и произношение слов немного изменилось. Например, слово peprika превратилось в paprika (стручковый или овощной перец, капсикум), a šiškvorec в puškvorec (аир, в русском обиходе чаще камыш). И это несмотря на то, что, к примеру, аир действительно имеет нечто вроде шишек (šiška, биологический термин šištice, в данном случае válcovitá palice), а слово puškvorec по смыслу не связано ни с чем. Живой язык — это не математика, он иногда развивается и вопреки логическим прогнозам.

Из русского языка ученый взял около ста слов, столько же и из польского. Вот пример заимствования из русского — durman. Растение и целебное, и ядовитое. Из русского пришло и слово pustoryl, но тут история сложнее. Растение, название которого было заимствовано из тогда еще не совсем устоявшейся русской терминологии, правильно называть чубушником, но в обиходе чаще используют слово жасмин. Это куст, любимый садоводами за изящные белые цветки с приятным сильным ароматом. Название пусторыл, написанное хоть кириллицей, хоть латиницей, никак не подходит красивому растению. Этим же словом в русских диалектах обозначают и бузину. Назвать же официально красавца словом жасмин нельзя, потому как «настоящий» жасмин из семейства маслиновых (olivovnikovité) — это вечнозеленое растение, у нас способное жить только в оранжерее.

Натуралист Пресль оформил свою терминологию и грамматически, чаще всего им предложенные слова кончаются на -ověnka, -atěnka, -ovec, -enec и звучат как-то очень ласково. На это обратили внимание даже слависты, родной язык которых весьма далек от чешского, например, Вели Колари из Финляндии, чьи книги о чешской ботанической терминологии написаны главным образом на немецком языке. Некоторые слова, придуманные Преслем, связаны с внешними признаками растений, например, kořenovník (ризофора, растение держится над водой на своих длинных корнях, как на ногах), koulenka (шаровница, она же глобулярия), metlovka (один из переводов — вонючка), pozemnice (арахис, плоды его называются по-чешски arašidy). Кстати, хотя растение по-русски и может называться земляным орехом, это бобовое, и с точки зрения правильности терминологии арахисовые орешки вовсе не орешки, а бобы.

Некоторые слова, связанных с фауной, сегодня воспринимаются как исконные, входят в основной словарный запас чешского языка: tuleň, bobr, zubr, mrož, hroch. Кстати, mrož — заимствование из русского, а туда оно пришло из языка лопарей. Вначале в чешском оно звучало, как и в русском, — morž, но позднее, еще во времена Пресля (скорее всего, из-за опечатки), закрепилась современная форма. Интересно, что были чешские биологи, считавшие, что лучше животное называть mrž. Все-таки хорошо, что они остались в меньшинстве.