А словосочетание «Крымнаш» для 77 процентов респондентов оказалось символом «возрождения России» ⁱⁱ. Трудно найти более убедительное свидетельство тяжелой патологии российского общественного сознания, отравленного кремлевской пропагандой и имперскими историческими мифами.

САКРАЛЬНЫЙ КРЫМ

Российские СМИ и историки, не заботящиеся о собственной репутации, утверждают, что Крым — «исконно русская земля», а Хрущев неизвестно зачем «подарил» его Украине. Но Путин пошел дальше всех, объявив, что в Крыму «...находится духовный исток формирования многоликой, но монолитной русской нации и централизованного Российского государства. Ведь именно здесь, в Крыму, в древнем Херсонесе, или, как называли его русские летописцы, Корсуни, принял крещение князь Владимир, а затем и крестил всю Русь. ... И это дает нам все основания сказать, что для России Крым, древняя Корсунь, Херсонес, Севастополь имеют огромное цивилизационное и сакральное значение» ⁱⁱⁱ.

Это было бы смешно, если бы не было так опасно: лидер ядерной державы оправдывает агрессию, ссылаясь на события тысячелетней давности, достоверность которых вызывает серьезные сомнения: в византийских источниках нет ни слова о крещении Владимира в Корсуни. А началом христианизации Руси можно, например, считать крещение княгини Ольги, произошедшее в Константинополе в 955 или 957 году. Следуя логике Путина, Кремль может объявить Константинополь, ныне Стамбул, «сакральным городом» и потребовать его присоединения к России. Но даже если история о крещении Владимира в Корсуни соответствует действительности, непонятно, какое отношение это имеет к сегодняшней России. Поскольку Владимир был князем киевским, то Корсунь может считаться «сакральным местом» для Украины, но никак не для Москвы, которой в X веке просто не существовало. И, наконец, «духовный исток» централизованного российского государства находится вовсе не в Херсонесе или Киевской Руси, но в Золотой Орде.

Не выдерживают критики распространенные в российском массовом сознании представления о Крыме как об «исконно русской земле». Впервые русские в сколько-нибудь заметном количестве появились в Крыму через 10–15 лет после его завоевания Россией в 1783 году. Однако вплоть до Крымской войны русские составляли в Крыму незначительное меньшинство — пять—семь процентов, тогда как подавляющее большинство населения полуострова составляли крымские татары. После разгрома российской армии в 1854–55 годах власти империи провели первую массовую этническую чистку в Крыму, выселив оттуда от 150 до 200 тысяч татар, которые были вынуждены перебраться в Турцию, и общее население Крыма в 1850–64 годах сократилось с 343 до 198 тысяч человек.

Доли русского и крымско-татарского населения Крыма, 1790–2001 годы (в процентах) 

Источник: Этнический состав населения Крыма за три века. - aillarionov.livejournal.com/607335.html

О численном доминировании этнических русских в Крыму можно говорить только начиная с 1944 года, после того, как оттуда были депортированы 240 тысяч крымских татар и около 40 тысяч понтийских греков, армян и болгар, а на опустевшие земли переселялось русское население, прежде всего, люди, возвращавшиеся из эвакуации, и демобилизованные солдаты и офицеры Советской армии.

Наконец, не соответствует действительности версия о том, что «Хрущев подарил Крым Украине». В начале 1954 года Хрущев не обладал достаточной властью для того, чтобы единолично принять решение такого масштаба. Но главное в том, что оно было принято не по политическим, а по сугубо управленческим мотивам: обеспечивать выполнение в Крыму крупных проектов, например, строительства Северо-крымского канала, и снабжать полуостров электроэнергией и другими ресурсами было гораздо проще из Киева, чем из Москвы.

ТРИ ПЛАНА ВЛАДИМИРА ПУТИНА

Эти мифы дополняются столь же несостоятельной официальной версией, описывающей события, непосредственно предшествовавшие аннексии. Суть ее в том, что Кремль присоединил Крым исключительно в ответ на смену власти в Киеве, что именуется государственным переворотом, и во имя спасения крымского населения, которому угрожали фашистские орды современных бандеровцев из-за того, что крымчане, все как один, стремились воссоединиться с Россией.

На самом же деле, планы военной интервенции в Украину российская верхушка начала разрабатывать задолго до событий 2013–14 годов. Так, Павел Фельгенгауэр, один из ведущих российских независимых военных экспертов, подчеркнул в марте 2015 года: «Операция в Крыму готовилась много лет. Подготовка началась, по-видимому, во времена первого Майдана (2004). ... Эта тенденция продолжалась и после заключения Харьковских соглашений» ^iv. Главный редактор Эха Москвы, Алексей Венедиктов в 2014 году упоминал, что «после 2008 года в элите стали говорить о Крыме. ... Два года назад во время поездки Путина в Израиль я общался с его командой ... я понял, что что-то варится, и тогда об этом сказал, хотя никто мне не говорил „мы возьмем Крым“» ^v. Да и сам Путин в 2008 году, обращаясь к президенту США Джорджу Бушу на заседании сессии Совета Россия — НАТО, заявил: «Украина — это даже не государство! Что такое Украина? Часть ее территорий — это Восточная Европа, а часть, и значительная, подарена нами!» И далее он пригрозил, что если Украину все же примут в НАТО, это государство просто прекратит существование ^vi.

Но вернемся к зиме 2013–14 годов. В это время у России имелось три плана действий. Первый из них, осуществлявшийся вплоть до провала операции по силовому подавлению Майдана, предполагал установление контроля над всей Украиной посредством подчинения Москве ключевых звеньев украинской бюрократической системы. Вынудив Януковича отказаться от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС, Кремль стремился удержать его у власти, одновременно обеспечив его максимальную лояльность. В частности, Москва подталкивала тогдашние украинские власти к разгрому Майдана. В этом случае была бы ликвидирована наиболее активная часть оппозиции, а Янукович и его окружение превратились бы в заведомо неприемлемые для Запада фигуры. Не случайно декабре 2013 — феврале 2014 года в Киеве трижды появлялись группы высокопоставленных сотрудников ФСБ России. В феврале 2014 года они были там во время массовых расстрелов протестующих, 21 февраля уехали в Москву, «а уже 27-го эти же люди приземлились в аэропорту Симферополя» сразу после того, как были захвачены крымский парламент и Совет министров ^vii.

Однако уверенности в успехе этого плана у Кремля не было. Янукович постоянно колебался; влиятельная часть генералитета выступала против использования армии для подавления массового протеста, и, самое главное, протестующие начали брать власть в регионах, причем не только в западной, но и в центральной части страны. В результате, Москва сделала ставку на «план номер 2»: раскол Украины, выход из ее состава юго-восточных областей, создание из них некоего квазигосударственного образования под протекторатом Кремля или вообще поглощение Россией. С этой целью 22 февраля 2014 года в Харькове был собран съезд депутатов всех уровней юго-восточных областей Украины, подготовка к которому велась с середины января 2014 года. На нем, судя по всему, планировалось либо потребовать введения чрезвычайного положения и призвать Кремль ввести в Украину «миротворческие силы», либо провозгласить создание некой Юго-восточной украинской республики, которая также призовет в Украину российские войска.

Об этом свидетельствуют события 21–22 февраля 2014 года. В час дня 21 февраля 2014 года в Киеве Януковичем и лидерами оппозиции было подписано соглашение, предусматривающее возврат к конституции 2004 года, то есть к парламентско-президентской форме правления, проведение до конца 2014 года досрочных выборов президента, формирование «правительства национального доверия», отвод сил правопорядка из центра Киева, прекращение насилия и сдача оппозицией оружия. Его выполнение открывало путь к стабилизации ситуации, что, судя по всему, не входило в планы Москвы. Не случайно Владимир Лукин, представитель Путина на переговорах между Януковичем и оппозицией, не завизировал это соглашение. Поздно вечером 21 февраля Янукович с охраной и двумя близкими сотрудниками на вертолетах бежал из Киева в Харьков. В Кремле, судя по всему, предполагали, что на съезде депутатов юго-востока он призовет в Украину российские войска. Однако эта идея провалилась. На съезде не было представителей ключевых Запорожской, Херсонской, Николаевской и Одесской областей. Его участники наспех приняли невразумительную декларацию и не захотели встречаться с Януковичем, бежавшем затем сначала в Донецк, а затем через Крым в Россию.

После неудачи с харьковским съездом Кремль перешел к «плану номер 3», предполагавшему аннексию Крыма, а затем, одну за другой, остальных юго-восточных регионов. В ноябре 2015 года Путин признался, что решение об аннексии Крыма было принято ранним утром 23 февраля 2014 года во время длительного ночного совещания с руководителями российских силовых ведомств, иными словами, сразу после того, как стало ясно, что из затеи с харьковским съездом ничего не вышло. О том, что оккупация Крыма замышлялась как первый шаг к созданию все той же Новороссии под протекторатом России свидетельствует, например, тот факт, что уже в 20-х числах февраля, через два-три дня после решения Путина о вторжении в Крым, в российской прессе появились сообщения о вербовке добровольцев для участия в вооруженных действиях не только на этом полуострове, но и в других областях Украины ^viii.

СКОЛЬКО КРЫМЧАН ХОТЕЛИ В РОССИЮ?

В российском массовом сознании широко распространено убеждение в том, что и население, и правящая верхушка Крыма на протяжении многих лет практически полностью стремились войти в состав России. Это очередной миф. Так, по опросу, проведенному по заказу Программы развития ООН летом 2012 года, то есть за полтора года до аннексии, лишь 38 процентов жителей Крыма хотели видеть полуостров в составе России, а 40 процентов предпочли автономный статус в составе Украины. При этом число первых за предыдущий год сократилось на 15 процентов, а вторых, наоборот, ровно на столько же выросло. Количество же крымчан, выступающих за независимость Крыма, осталось на прежнем уровне — около 10 процентов ^ix. Эти данные подтверждаются результатами опроса, состоявшегося в середине февраля 2014 года, в самый разгар событий в Киеве. Тогда сторонников объединения с Россией в одно государство в Крыму было 41 процент, в Донецкой области — 33 процента, в Луганской — 24 процента, в Одесской — 24 процента,, Запорожской — 17 процентов; Харьковской — 15 процентов. Как видно из этих данных, в Крыму, не говоря уже о других регионах, которые по планам Кремля должны были войти в пресловутую Новороссию, сторонников присоединения к России было меньше половины ^x. К этому стоит добавить, что промосковская партия Русское единство, которую возглавлял Сергей Аксенов, ставший в процессе оккупации Крыма премьер-министром коллаборационистского правительства, на выборах в Верховную раду Крыма в 2010 году набрала всего четыре процента голосов и получила лишь три места из ста в региональном парламенте. Из этого просто напрашивается вывод о том, что результаты так называемого «референдума», по которым подавляющее большинство крымчан высказались за вхождение в Россию, были фальсифицированы.

Еще меньше сторонников присоединения к России было среди крымского истеблишмента. К наиболее видным из них, помимо Аксенова, относились спикер Верховной рады полуострова Владимир Константинов и вице-премьер Рустам Темиргалиев. Однако и они вплоть до установления полного контроля российских войск и спецслужб над Крымом занимали весьма уклончивую позицию, добиваясь, скорее, широкой автономии в составе Украины, но не России. Так, 28 февраля 2014 года Константинов публично заявил, что никаких решений по отсоединению Крымской автономии от Украины не принималось и приниматься не будет. «К центральным властям в Киеве в очередной раз обращаюсь, — подчеркнул он. — Каждый день им даю клятву в том, что Крым не собирается отсоединятся от Украины. ... У нас автономия с широким статусом, такие автономии по всей Европе. Вы сами нас агитировали туда (в Европу — ЮФ) идти, вот мы туда и пришли» ^xi. Логика этой позиции вполне очевидна: тогдашняя крымская элита в большинстве своем стремилась воспользоваться шатким положением новой украинской власти с тем, чтобы минимизировать контроль Киева над экономическими ресурсами полуострова, но отнюдь не хотела попасть под контроль новых, куда более свирепых «кураторов» из Москвы. Однако военная оккупация Россией полуострова не оставила им иного выбора, кроме как скрепя сердце превратится в московских «гауляйтеров» оккупированной территории.

ОККУПАЦИЯ

Подготовка к оккупации Крыма началась в конце января 2014 года параллельно с реализацией двух других планов Путина. В начале февраля в Крыму появился старый приятель Дмитрия Рогозина, депутат Государственной думы и председатель партии Родина Алексей Журавлев. Ему удалось сформировать некий Славянский антифашистский фронт, призванный стать важным инструментом российского влияния. На полуострове активизировались пророссийские группировки. Началась мобилизация в «народные дружины», заговорили об установлении блокпостов на въезде в Крым. Наконец, 14 февраля 2014 года в Симферополь наведался Владислав Сурков, встретившийся с Константиновым и тогдашним премьер-министром Крыма Анатолием Могилевым. Визит Суркова показал, что Россия уделяет Крыму значительно большее внимание, чем ранее. Однако серьезных успехов пророссийские силы в Крыму не добились. Крымский истеблишмент в большинстве своем поддерживал Януковича, одновременно подталкивал его к жестким мерам против киевского Майдана.

Ситуация резко обострилась сразу после решения Путина об аннексии Крыма. 23 февраля 2014 года в Севастополе был организован мятеж. Черноморский флот привели в боевую готовность, а на центральной площади собрали двадцатитысячный митинг. Мэр города Владимир Яцуба, встав на колени, призвал горожан «остаться в правовом поле Украины», но его прогнали с трибуны. Прямо на площади, то есть голосами незначительной части горожан, был избран новый мэр Севастополя — гражданин России Алексей Чалый, и было решено не платить налоги Киеву. На въездах в город появились милицейские посты. Украинские флаги заменяли на российские.

Но в других районах Крыма дело обстояло иначе. В Симферополе проходили митинги не только сторонников, но и противников присоединения к России. Руководство автономии хотело воспользоваться обстановкой в стране и обеспечить себе больше полномочий в отношениях с центральной властью, но за исключением нескольких одиозных фигур никто не собирался выходить из состава Украины. В заявлении Президиума Верховной рады Крыма от 24 февраля 2014 года, например, говорилось: «В последние дни удалось добиться главного — остановить кровопролитие. ... Перевод политических процессов с улиц и площадей в стены Верховной Рады Украины является важным достижением» ^xii. Эти формулировки отражали настроения большей части крымского истеблишмента, в том числе русскоязычного.

Хотя в столице Крыма произошло несколько серьезных столкновений, захватить власть пророссийским группировкам не удавалось. Московская агентура не смогла спровоцировать столкновения между местным населением и военнослужащими Черноморского флота. В результате, России не удалось реализовать ни грузинский сценарий 2008 года, когда вооруженное вторжение было объявлено «операцией по принуждению к миру», ни чехословацкий сценарий 1968 года, когда оккупационные войска вошли в страну по просьбе группы коллаборационистов.

Российские войска вторглись в Крым без малейшего политического и правового обоснования. С начала двадцатых чисел февраля 2014 года в Крым перебрасывались подразделения спецназа ГРУ, входящие в состав войск Южного военного округа. 27 и 28 февраля спецназовцы и военнослужащие дислоцирующейся в Крыму 810-й бригады морской пехоты заняли правительственные здания в столице автономии и ключевые аэропорты. Затем последовала ползучая оккупация полуострова. Войска вводились в Крым, шаг за шагом занимали стратегически важные объекты и блокировали находящиеся в Крыму украинские части. Сопротивления им не оказывалось: руководство Украины понимало, что вооруженные столкновения послужат предлогом для массированного вторжения российской армии не только в Крым, но и в материковую часть страны, противостоять которому у Киева возможностей нет.

Москва постоянно повторяет, что Россия имела право разместить на территории Крыма 25 тысяч военнослужащих Черноморского флота, а в феврале их было то ли десять, то ли одиннадцать тысяч. Из этого, как доказывают российские власти, следует, что Россия может ввести в Крым 14–15 тысяч солдат. Однако в российско-украинском Соглашении о параметрах раздела Черноморского флота особо указано, что численность личного состава российской морской пехоты и морской авиации не должна превышать в Крыму 1987 человек. Это означает, что Россия могла бы дополнительно разместить в Крыму до 15 тысяч военнослужащих, но только корабельного состава, береговой артиллерии, различных технических и прочих служб, обеспечивающих функционирование флота. Однако российское командование не имело права вводить в Крым новые части, предназначенные для действий на суше, поскольку там уже находится 810-я бригада морской пехоты и две эскадрильи военной авиации, общая численность которых и составляет указанную цифру.

В ночь с 26 на 27 февраля 2014 года Верховная рада Крыма была захвачена российскими спецназовцами, а через несколько часов ее члены фактически под дулами автоматов сменили правительство Крыма, назначили премьером Аксенова и приняли постановление о проведении референдума с вопросом: «Автономная республика Крым обладает государственной самостоятельностью и входит в состав Украины на основе договоров и соглашений (да или нет)». На следующий день Верховная Рада специально разъяснила, что «вопрос, вынесенный на референдум, не содержит положений о нарушении территориальной целостности Украины» ^xiii. Однако через неделю формулировка изменилась: речь шла о присоединении к России. В тот же день, 6 марта, было объявлено о независимости Крыма, хотя ранее предполагалось, что его статус будет определен на референдуме. Дважды переносилась дата голосования: сначала оно было назначено на 25 мая, затем на 30 марта и, наконец, на 16 марта 2014 года. Иными словами, Кремль торопился аннексировать Крым, поставив всех перед свершившимся фактом. Для такой торопливости была серьезная причина: требовалось действовать как можно быстрее, пока противники этой авантюры не консолидируются и не сорвут ее, и прежде на Западе будут выработаны и согласованы меры противодействия. Сочетание силового давления, угроз и невероятной по накалу пропагандистской кампании дало свои результаты. К власти в Крыму были приведены российские марионетки, проведен так называемый «референдум» и, в конечном итоге, 18 марта 2014 года Крым был присоединен к России.

В ИТОГЕ

Оккупация, а затем аннексия Крыма представляют собой вопиющее нарушение Устава ООН, Заключительного акта общеевропейского совещания в Хельсинки, двусторонних договоров с Украиной и других документов, подчеркивающих необходимость уважения территориальной целостности государств. Действия Кремля полностью подпадают под определение агрессии, принятое ООН. Так, к агрессии относятся: блокирование портов и берегов одного государства вооруженными силами другого государства; использование вооруженных сил одного государства, расположенных на территории другого государства, на основе договора с принимающим государством, в нарушение условий, закрепленных в договоре; и отправка государством или от имени государства вооруженных бандформирований, нерегулярных сил и наемников, ведущих боевые действия против другого государства. Список нарушений Россией международного права можно продолжать и далее. Заметим лишь, что Путин и его окружение попадают под действие статьи 353 Уголовного кодекса России, в которой говорится: «Планирование, подготовка или развязывание агрессивной войны наказываются лишением свободы на срок от семи до пятнадцати лет». А «ведение агрессивной войны наказывается лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет».

И последнее. Аннексия Крыма стала началом реализации стратегической доктрины, предполагающей «собирание русского мира», то есть присоединение к России территорий, среди жителей которых имеется некоторая доля этнических русских. При этом Путин и его окружение действовали по формуле Наполеона: «Ввяжемся в драку, а там посмотрим». Следуя этой формуле, Наполеон развязал войну 1812 года и потерпел в ней катастрофическое поражение. Но, похоже, нынешние обитатели Кремля никак не могут усвоить уроки истории.