Здание это огромное, но спрятано в застройке позднейшего времени, и размеры можно оценить, только войдя внутрь. С высоты, белея на фоне готических сводов, свисали предлинные гирлянды бумажных журавликов. Оказалось, что каждый журавлик — это сложенное на японский манер пожелание самому себе на новый год, молитва, мечта, просьба, обращенная к высшим силам.
Авторами были как взрослые, так и дети. Многие записки можно было прочитать, они были без подписи: написавшие их верили, что обращаются по адресу, не имеющему ни названия улицы, ни номера дома, и имя просящего тоже неуместно — адресат и без того разберется, что к чему.
Посмотрим же, что писали дети и взрослые. Не из любопытства, а чтобы лучше понять, что самое важное для человека вообще, чего может пожелать душа.
Кто-то маленький и, наверное, счастливый пишет: Přejí, aby našemu morčátkovi už nepřerůstaly zuby (Хочу, чтобы у нашей морской свинки не перерастали зубы). Для тех, кто не держал дома грызунов, поясняю: зверюшкам такого рода надо почти постоянно грызть что-то достаточно твердое, чтобы стачивать не перестающие расти зубы. Для этого необходимо покупать специальные абразивные кружочки — выполнимо и просто.
Печальны пожелания вроде следующих: Aby se rodiče nehádali kvůli zbytečnostem (Чтобы родители не ругались по мелочам), Já bych chtěla, aby se rodiče zase spojili, hodně tě prosím (Я бы хотела, чтобы родители снова воссоединились, очень тебя прошу). Много и таких: Ať mě Kuba nezlobí (Пусть меня Куба не злит; Куба в данном случае — это домашний вариант имени Якуб, по-русски Яков, переведем как Яша или Яшка); Ať má Milan velkou radost a chytí rybu (Милан, видимо, пока не слишком удачливый рыбак); Přeju si, až budu velká, abych mohla chovat dva koně (Мне бы хотелось, когда вырасту, чтобы я могла держать двух коней); Ať se v noci nebojím (Хочу не бояться темноты; букв.: хочу не бояться ночью)…
Некоторые дети очень кратки: Za králíka Špunta (За кролика Шпунта). Что случилось с кроликом, остается только догадываться… Или вот еще: Přál bych si, aby můj žívot byl stejný jako u ostatních (Я бы хотел, чтобы моя жизнь была такой, как у других). Что же такое совсем неприятное есть в жизни этого ребенка?..
Многие дети просят вернуть здоровье близким: Aby babičku nebolely klouby (Чтобы у бабушки не болели суставы), некоторые имеют пожелания для всего человечества: Ať nikdo nekrade (Пускай никто не ворует). Много пожеланий касаются профессий (хотят стать архитектором, доктором, ветеринаром), один ребенок пишет: Ať je každý, čím chce být (Пусть каждый станет тем, кем хочет).
Moc bych si přála umět mluvit se zvířaty (Мне бы очень хотелось научиться говорить с животными) — пишет какой-то мечтательный ребенок на своем журавлике. Есть, милое дитя, с которым я никогда не встречусь, люди, которые это умеют. Есть люди, понимающие птиц, они могут расшифровать песню соловья и даже ответить какому-нибудь зяблику. Есть специалисты, разработавшие язык жестов для общения с обезьянами. Можно научиться этому языку, и твое желание будет исполнено. Подскажет тебе кто-нибудь, что надо делать? Поможет вовремя? Или желание пропадет, сменившись чем-нибудь обычным (такое называют по-чешски přízemný, т. е. приземленный, без полета фантазии)?
Ну а взрослые? Больше всего записок от девушек: они просят любви, хотят выйти замуж и создать семью. На втором месте здоровье. А потом мир и благополучие. Вот, собственно, и все…
Журавлики провисели под потолком храма долго. Интересно, исполнились ли какие-нибудь желания? Подарить морской свинке кружок для зубов — это вполне выполнимо. А вот остальное… Но чтение таких записок наполняет верой или надеждой, по крайней мере, меня. И хочется вспоминать…
Одна из бабушек рассказывала, что в семье праздновали все зимние праздники: и Рождество, и Новый год, и детские каникулы, и чьи-то дни рождения, благо детей было семь. И всем членам семьи покупалась новая одежда на первый день нового года… А содержал семью прадедушка, владелец пошивочного ателье в заштатном городе Череповец. Покупалась «золотая» и «серебряная» бумага, дети каждый год мастерили новые украшения для дома. Комнат, как и гостей, было много. Прадедушка не брал в рот ни капли спиртного (по-чешски такой человек называется abstinent), но гостей угощал радушно. А в качестве подарков все всегда получали книги, иногда что-нибудь в дополнение в соответствии с возрастом.
А вот мой папа (1921 г. р.) получил на Новый 1926 год в подарок щенка сенбернара. Пес потом запрягался в упряжку, почти как пони, с дугой и колокольчиком — и все это сделала бабушка своими руками. Надо сказать, что собаку вскоре украли… Но бабушка соорудила из картона, папье-маше и фанеры для папы рыцарский замок с откидными мостами, рвами и башнями. Правда, елку при советской власти на несколько лет запретили, чтобы торжественно воскресить позднее в качестве праздника советских детей.
В этом году я снова постараюсь поймать то волшебное ощущение, которое мне принесли на бумажных крыльях белые журавлики много месяцев назад. Опять, думаю, это будет непросто, но все же есть надежда… И я не одинока — какой-то скромный ребенок написал на своем журавлике: Рřeji si, abychom šli se školou ještě jednou do toho kostela (Я бы хотел, чтобы мы со школой еще раз сходили в этот костел). Ему некого попросить дома или с одноклассниками интереснее? Кто знает…
А если журавликов в этом году не будет, то там обязательно будут фигурки вертепа, а среди них есть слон. Это не тот слон, который мне когда-то спас жизнь — того, моего, уже нет. Но и этот, не слишком большой, деревянный, старинный, будет меня ждать, освещенный свечами, в окружении маленьких елочек, которые, конечно, не растут там, где водятся настоящие слоны, зато их можно видеть там, где летают бумажные журавлики с пожеланиями, написанными на крыльях четким школьным почерком.
