Но кроме того, я, естественно, неформал, словно бы даже фрик, такой вот маргинальный элемент — и по всем этим причинам живу я, конечно, на самой дальней окраине города. Вот почему добираться до цивилизации мне приходится через поле, через лес (через север, через юг). И пока я иду сначала лесом, затем полем, потом вдоль дырявого забора, встречаясь глазами с природой, к счастью, могу хотя бы некоторое время поразмышлять о вечном.

Последний раз такие размышления посетили меня, когда я шла вдоль клочками стриженного газона и вдруг увидела яркий цветок на высоком стебле. И не один. Сразу вспомнился Михаил Кригер — «один в поле воин» и еще многие другие. Иных уж нет…

Цветы… Каким чудом уцелели вы среди огромного города и почему пощадили вас безжалостные железные газонокосилки? Практика «срезания высоких колосьев» известна человечеству давно, еще со времен династии Антонинов — но вот не срезали же вас пока еще, и стоите вы, прекрасные, свободные и гордые, посреди луга, подстриженного неровно, словно голова з/к. Стоите вы и не гнетесь, радуя нас последними красками уходящего лета.

Да, это утро. Воскресенье. Машин на улицах мало. Но молчаливый народ стройными толпами, как и в будни, покорно и почему-то несколько понуро идет на работу. А вечером, так же молча, покорно и понуро будет возвращаться обратно. В клетушки, каморки, хостелы, общаги, на двухэтажные нары, к клопам, тараканам и, наверное, каким-то еще неведомым радостям жизни…

Почти все уткнулись в телефоны. И я тоже. Читаю о трудной женской доле в Средневековье. На картинах женщины без бровей, с волосами, убранными под тонкий тканевый головной убор. Мне эти картины напоминают иллюстрации к «Спящей красавице» из далекого детства, когда весь замок уже засыпает: спят придворные, кошки, собаки, женщины с высокими прическами, убранными под такой же вот тонкий тканевый головной убор, они в сиреневых или фиолетовых длинных платьях. Рядом засыпают стражи с алебардами, повара с подносами, все спят и видят сны...

Поднимаю глаза: передо мной женщина в длинном сиреневом платье с прической, убранной под тонкий тканевый головной убор. Что это? Да я, кажется, тоже сплю и все это мне только снится? Мы все спим, как люди в заколдованном замке, и ждем, что кто-то нас разбудит. Но кто и когда? Или нам так и суждено уснуть навеки?

Очень легко перепутать сон с явью... Вот мужчина, одетый в какую-то порыжелую — да нет, бурую, цвета засохшей крови, одежду, с большим круглым мешком под мышкой, словно с картины Питера Брейгеля. Что у него там? Арбуз или чья-то отрезанная голова? Похоже, чья-то голова...

Но нет. Я, кажется, все-таки уже не сплю... Вот парень в военной форме. Тоже в телефоне. Что ты читаешь там и где ты — в чате призывников?

А вот и снова она, загадочная дама из снов в длинной сиреневой одежде. Да ведь это не сон — это просто традиционное мусульманское платье и тонкий тканевый головной убор…

2.

Цветы упорно растут, тянутся вверх, цветут короткой красотой отчаянья и падают под серпом безжалостной судьбы…

Вот и еще один упал, срезан, сломан? Или не сломан — он жив… Пусть же останется прекрасным в это мгновенье, шагнув в вечность прямо из яви, похожей на сон, из наших беспокойных снов, не похожих ни на что.

Прими от меня этот цветок, ты, политический з/к XXI столетия, прими как знак уважения к твоей стойкости.

А вот этот цветок тебе, Евгений Мищенко, — тебе, ведь ты не какой-то там виртуальный друг или собрат, а вполне реальный мой знакомый, хотя и не очень близкий. Женю задержали на Мосту Немцова 11 сентября, 13 сентября состоялся суд, который оставил его под стражей до 6 ноября…

Познакомились мы с Евгением, конечно, в Сахарнице (бывает и альтернативный вариант места первой встречи — автозак, но нет, это была Сахарница). После какого-то вечера мы немного разговорились с Женей, и он даже стал меня куда-то приглашать, на какие-то христианские беседы, чтения, вечера. На которые я, конечно, так никогда и не собралась — а теперь жалею… И тогда уже сразу раскрылась его интересная натура — пару минут с ним можно было говорить о чем-то конкретном, а затем он сразу переходил к текстам Священного Писания, цитируя их на память: «Нет, это невозможно. Ведь в Послании к апостолам сказано…», «А вот в Евангелии от Иоанна…» Ну и далее по тексту.

Потом мы изредка встречались. Последний раз я видела Женю во время моего дежурства на мосту Немцова, довольно давно, уже больше полутора лет назад.

Женя был одним из самых стойких дежурных на мосту. В связи с чем были и задержания, но обходилось без последствий.

Кажется, в последние дни перед своим арестом Женя понимал близкую опасность. Недавно он жег траву на дачном участке, но огонь разгорелся слишком сильно, пришлось звать соседей, полиция оказалась в курсе, ну и далее уже все понятно…

Мне кажется, все последующее было спланировано. Сначала на мосту оказался некий провокатор-хулиган. Он набросился на дежурного и пострадал напарник Жени, Виктор. Задержали всех, отвезли в ОВД, отпустили. Потом этот же хулиган затеял драку, в результате чего у Евгения оказались сломаны, насколько я знаю, три ребра. Потом задержали, понятно, именно Женю. 12 сентября, его увезли в больницу. Из больницы на следующий день — на суд. Просьбу избрать мерой пресечения домашний арест суд отклонил. И вот теперь Евгений Мищенко, волонтер Немцова моста, остается под стражей в СИЗО, причем ему вменяют какие-то совсем плохие статьи, предусматривающие от 10 до 20 лет лишения свободы.

Возможно, Женя был в чем-то неосторожен. Но, как он сам говорил на суде, он никогда не хотел причинить кому-либо вред, напротив. Однако железная судейская машина уже набирает обороты... Что ж, сил тебе, Евгений!

Стойкости и терпения всем вам, безвинные сидельцы, мученики XXI столетия. Знаю, есть такая молитва: «За страждущих, плененных….» И хоть я и не православная, но все равно хочется прочесть ее — и я верю, что Небо эти слова обязательно услышит.