И все же он добился успеха и признания в трех странах: России, Японии и Америке. Зимой 1967 года, буквально в последние дни его жизни, Давиду Бурлюку было присуждено почетное звание академика в American Academy of Arts and Letters. Его сестра Людмила такой широкой известности не получила.

Творческая семья

В большой семье Бурлюков — три брата и три сестры — к искусству были причастны все. Давид, всерьез увлекшийся живописью еще в детстве, приобщил к ней Владимира и Людмилу. Николай стал поэтом — и вновь по примеру Давида, который считал себя в равной степени и художником, и поэтом. Даже младшие сестры были вовлечены в творчество: Надежда выставляла свои детские рисунки во втором «Салоне» Издебского в Одессе, а Марианна училась в Москве пению; во время «Большого Сибирского турне» Давида она выступала со стихами Хлебникова, Северянина, Маяковского, Каменского и самого Бурлюка под забавным псевдонимом «Пуантиллина Норвежская». Даже Людмила Иосифовна, мать большого семейства, неоднократно участвовала в выставках вместе с детьми.

Но лишь одному человеку в семье суждено было получить высшее художественное образование. Это была Людмила. Давид Бурлюк, написавший ее портрет («я сделал первый рисунок с натуры, „портрет“ моей сестры Людмилы, и он отличался сходством»²), так и не окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества — его вместе с Владимиром Маяковским отчислили в 1914-м за выступления в рамках легендарного «Турне кубофутуристов».

Художница Людмила Бурлюк

«Людмила Бурлюк, родившаяся в 1885 году, проявила необычайные способности к рисованию в возрасте 13 лет, — писал в своих воспоминаниях Давид. — Летом 1902 года в Золотой Балке на Днепре, в Херсонской губернии, она рисовала обнаженной свою служанку, Дуняшу, и наши гости, Исаак Бродский и Митрофан Мартыщенко, студенты Императорской Академии искусств, были удивлены. Было решено, что Людмила будет сдавать экзамены в Академию этой же осенью. Диплом Академии давал множество привилегий, статус, стипендию и возможность учиться в Европе, получая хорошее денежное пособие. Каждую осень сотни желающих пробовали свою удачу, многие из них — уже в зрелом возрасте, с обширными познаниями в искусстве. Людмила успешно сдала экзамены и была зачислена в группу из 15 студентов, которые поступили без рекомендаций от провинциальных художественных школ и училищ»³.

Давид Бурлюк скромно опускает, что вместе с Людмилой в Академию поступал и он сам, однако провалился то ли на рисунке натурщика, то ли на натюрморте, получив место в конце натурного зала и не сумев достаточно хорошо разглядеть объект рисования единственным глазом. Ошибся он и с годом рождения сестры: она родилась 20 декабря 1886 года (по старому стилю), в большинстве документов указана дата уже по новому стилю — 2 января 1887 года.

Друзья Бурлюка по Одесскому художественному училищу Исаак Бродский и Митрофан Мартыщенко, также поступившие в Академию, сдружились с Людмилой. А ее великолепный портрет, написанный Бродским в 1906 году в имении Козырщина Екатеринославской губернии (сейчас Днепропетровская область Украины), находится в его Музее-квартире в Санкт-Петербурге.

Людмила Бурлюк вспоминала: «В теплый день я начинаю позировать Бродскому и другим художникам. Сижу на полу, на коврике, хотя кругом много кресел: почему-то Бродский нашел, что так лучше, и брат его поддержал. Смотрю на зеркала, в простенке между ними балконная дверь. В открытые настежь окна льется солнце. Синеют подснежники в саду и на столе, а распустившиеся листья яркой зеленью режут глаза»⁴.

С помощью друзей Людмилы по Академии и других ее петербургских знакомых Давид Бурлюк расширял круг приверженцев авангардной живописи: «Летом гостила у сестры Людмилы Зинаида Аполлоновна Байкова. Она была первой женой Аристарха Лентулова»⁵. В Москве через Байкову он познакомился и подружился с Лентуловым, впоследствии они вместе снимали комнату в доме Строгановского училища в Москве, а затем и комнату на Среднем проспекте в Санкт-Петербурге.

Учеба Людмилы в Академии была успешной, и Бурлюк с гордостью вспоминал о том, что Валентин Серов даже пригласил ее совместно работать над натурой.

«Людмила училась в Академии с большим успехом в зимний сезон 1902—1903 годов и продолжила обучение в 1903—1904 годах, — рассказывает Бурлюк. — Осенью 1904-го она была зачислена в студию профессора Ционглинского. Весной 1905 года манера ее живописи начала изменяться; мой брат Владимир и я начали использовать в своей живописи яркие и чистые цвета, и она, путешествуя на юг с берегов Невы через Москву, неоднократно посещала собрания братьев Морозовых и Щукина. Отношение профессоров Академии к ее работам немедленно ухудшилось, однако весной 1906 года ей была оказана честь — она была приглашена в объединение „Мир искусства“ Сомовым и Серовым. Людмила также принимала участие во множестве организованных мной выставок, представив много холстов. Последней выставкой, в которой она приняла участие, была „Стефанос“ в Москве, в 1907 году. В феврале 1908 года она вышла замуж за скульптора В. В. Кузнецова, чей отец был железнодорожным инженером, последним проектом которого была железная дорога из Петербурга в Мурманск. Кузнецовы были дружны с Ремизовыми, Мережковским и сестрами Гиппиус. Все они были архаистами, ненавидящими все новое, и вскоре Людмила стала относиться к нам как к „чужакам“. У Людмилы с Кузнецовым было четверо детей: Илья (1908), Кирилл (1912), Даниил (1914) и Василий (1915). Двое из них, Илья и Даниил, погибли во время Второй мировой войны, а Василий сошел с ума в немецком плену. Кирилл стал архитектором и жив сейчас»⁶ (Бурлюк писал эти воспоминания в начале 1960 года. — Примеч. авт.).

Несколько послевоенных лет Людмила Давидовна прожила с Кириллом и его детьми, Алексеем и Олегом, в Ленинграде, затем вернулась в Саратов.

После публикации «По пражским следам Бурлюков», в которой я впервые рассказал о судьбе Людмилы Кузнецовой-Бурлюк, меня разыскали двое ее соседей по ленинградской коммунальной квартире. Один из них, Григорий Романович Ильмер, живет сейчас в Калифорнии; другой, Евгений Львович Барсук, — в Санкт-Петербурге, и дома у него хранится несколько работ художницы.

«С нами выставляла и сестра Людмила…»

Вернемся на сто лет назад, чтобы проследить, в каких выставках принимала участие Людмила Бурлюк.

В своей книге «Бурлюк пожимает руку Вульворт Бильдингу»⁷, вышедшей уже в США в 1924 году, Давид Давидович пишет, что в 17 лет она участвовала в выставке «Союза русских художников». Отнесем это упоминание к длинному списку преувеличений, которыми так часто грешил Давид Бурлюк. Трудно представить, чтобы работы семнадцатилетней девушки, только приехавшей в столицу, немедленно появились бы в экспозиции СРХ. Четыре года спустя Давид и Людмила приняли участие в IV выставке «Союза русских художников» в Санкт-Петербурге (декабрь 1906 — январь 1907 гг.): Давид с одним этюдом, Людмила — с тремя рисунками и этюдом.

В 1904 году эскиз Людмилы Бурлюк «Качели» получил премию на отчетной выставке работ учеников Высшего художественного училища при Императорской Академии художеств. Вместе с Людмилой премиями были отмечены друзья Давида Бурлюка по Одесскому художественному училищу Исаак Бродский и Степан Колесников, знакомый Бурлюка по Казани Николай Фешин, а также Арнольд Лаховский, учившийся в Мюнхене у Антона Ашбе в одно время с Бурлюком. Через два года Лаховский представит портрет Людмилы на XVII выставке картин Товарищества южнорусских художников в Одессе.

В 1906 году Людмила приняла участие в VII выставке картин Общества харьковских художников в пользу голодающих (26 февраля — 23 марта и 4 — 9 апреля). Давид Бурлюк вспоминал: «По прибытии в Харьков, по улицам, где еще кое-где не просохла кровь жертв расстрелов подавленного восстания, я уже бегал, ездил на извозчике, уговаривая всех харьковских художников, и в залах Дворянского собрания организована была <…> большая выставка в пользу голодающих»⁸. Работы Людмилы были подвергнуты разгромной критике со стороны харьковских журналистов, не привыкших к авангардной живописи.

По словам Давида Бурлюка, ранней весной 1906 года Людмила грезила Сезанном, «впрочем, эти грезы сливались с твердой, талантливо перенятой выучкой болота академизма на Васильевском острове»⁹. В октябре того же года Бурлюки участвуют в XVII выставке картин Товарищества южнорусских художников в Одессе, на Софиевской, 5. Согласно каталогу, Владимир выставил один этюд, Давид — шесть, а Людмила — четыре¹⁰.

На рубеже 1906—1907 гг. состоялись еще две выставки с участием Бурлюков: уже упомянутая нами выставка Союза русских художников в Петербурге (27 декабря 1906 — 23 января 1907 гг.) и в Blanc et noir в Харькове (31 декабря 1906 — 31 января 1907 гг.). И если реакция петербургских критиков была, как обычно, негативной, то харьковские журналисты отметили удачные портреты работы Людмилы Бурлюк.

22 марта 1907 года в Городском музее Харькова открылась Весенняя выставка картин Харьковского товарищества художников. Критики похвалили «светло-зеленый пейзаж с сидящей под деревом женской фигурой» работы Людмилы Бурлюк¹¹.

Весной 1907 года Бурлюки представили свои работы на Весенней выставке в залах Императорской Академии художеств: Людмила один, а Давид пять этюдов.

В том же 1907 году семья Бурлюков переехала в Чернянку (Новая Маячка Таврической губернии). Неугомонный Давид в конце августа устроил выставку картин Бурлюков в Херсоне, в Народной аудитории Общества содействия физическому воспитанию детей. На выставке были представлены 200 холстов работы Давида, Владимира и Людмилы. Давид Бурлюк хотел перевезти выставку в Николаев и Одессу, однако эти планы не осуществились. В конце сентября Бурлюки приняли участие в XVIII выставке картин Товарищества южнорусских художников в Одессе, Давид представил шесть этюдов, Людмила — один эскиз.

В декабре 1907 года Давид Бурлюк вместе с Михаилом Ларионовым и Георгием Якуловым создают группу «Стефанос» (в переводе с греческого «Венок») и 27 декабря открывают выставку в залах нового здания Строгановского училища в Москве. В ней, кроме Давида, участвуют Владимир и Людмила Бурлюки. В апреле-мае 1908 года их работы выставлены в Санкт-Петербурге в рамках экспозиции «Современные течения в русском искусстве», организованной Николаем Кульбиным. И тут появились первые положительные отзывы.

«В группе „Венок“ останавливают портретные этюды Людмилы Бурлюк-Кузнецовой. Прежде всего, интересна ее манера брать натуру. В этюдах и эскизах художницы нет той портретной „картинности“, которая только у великих мастеров не сушит вещи и не придает ей шаблонной красивости. Художница подходит к натуре вплотную и берет ее как-то неожиданно, точно заставая врасплох. Внешняя художественность от этого часто страдает, но зато вещь выигрывает в смысле углубленности психологической», — писал К. Эрберг в статье «Письма о творчестве. На выставке „Современных течений в искусстве“», опубликованной в газете «Слово» 29 июля 1908 года¹². Критик под псевдонимом Старый Воробей отмечает в «Последних новостях» 1 мая 1908 года: «У Людмилы Бурлюк много выразительности в фигурах»¹³.

Людмила и Давид приняли также участие в 36-й передвижной выставке картин (27 декабря 1907 — 10 февраля 1908 года, Исторический музей, Москва), а в ноябре 1908 года — в выставке «Звено» в Киеве, на Крещатике, 58.

В сентябре 1908 года у Людмилы, вышедшей к тому времени замуж за скульптора Василия Кузнецова, родился сын Илья. С этого момента она на долгое время отходит от творчества.

О том, что Людмила, выйдя замуж, прекратила занятия живописью, писал не только Давид Бурлюк, но и Бенедикт Лившиц: «Кроме Давида и Владимира, художницей была старшая сестра, Людмила. Ко времени моего приезда в Чернянку она вышла замуж и забросила живопись. А между тем десятки холстов в манере Писсарро, которые мне привелось там видеть, свидетельствовали о значительном таланте»¹⁴.

И тем не менее в 1912 году рисунок Людмилы Кузнецовой был представлен на выставке «Мира искусства». В каталоге указан домашний адрес Людмилы: Санкт-Петербург, Каменноостровский проспект, 62. Согласно справочнику «Весь Петроград» за 1915—17 гг., по этому адресу находился Императорский Фарфоровый завод¹⁵.

Эта выставка стала предпоследней, в которой принимала участие Людмила Бурлюк, тогда уже ставшая Кузнецовой. Последней будет выставка в Праге незадолго до ее смерти, в 1967 году.

Скульптор Василий Кузнецов

Выйдя замуж за Василия Васильевича Кузнецова, Людмила целиком посвятила себя семье и воспитанию детей.

Василий Кузнецов быстро стал успешным скульптором. В 1908 году он, так и не окончив дипломную работу, вышел из Академии художеств, но карьера его развивалась стремительно. Кузнецов работал со многими талантливыми архитекторами: А. В. Щусевым, В. А. Щуко, И. А. Фоминым, А. А. Дмитриевым, Ф. И. Лидвалем, М. С. Лялевичем и другими. По его проектам были выполнены декоративные скульптуры, например, для здания Сибирского торгового банка и городского Училищного дома им. Петра Великого в Петербурге, фризы для российских павильонов на Международных выставках в Риме (1910) и Турине (1911) и др.

С началом Первой мировой войны новое строительство в России фактически остановилось, и Евгений Лансере пригласил Василия Кузнецова занять должность заведующего скульптурным отделением Императорского фарфорового завода. Здесь он создает проекты ваз, часов, шкатулок с декором классического характера. В 1925 году на Всемирной выставке в Париже работы В. В. Кузнецова были отмечены золотой медалью. 

Спасаясь от революционных беспорядков в Петрограде, Людмила с детьми переехала в село Аркадак Саратовской губернии. Весной 1919 года Василий Васильевич присоединился к семье. Он восстанавливает связь с Государственным фарфоровым заводом и приступает к исполнению заказов, но вскоре заболевает желтухой, и семья переезжает в Сергеевку.

Кузнецовы живут в большой сырой каменной кладовой с маленьким окном. Людмила пишет лозунги в сельсовете для пролеткульта. В Сергеевке им предоставляют жилой дом. Прежние его жильцы только что переболели сыпным тифом, и Василий Васильевич, помогавший им грузить вещи, заражается. Его помещают в земскую больницу Аркадака. Он упорно борется с недугом и продолжает работать. По воспоминаниям Людмилы, он занимался серией фигурок «Месяцы года» («Знаки Зодиака»).

В 1923 году Василий Кузнецов умер от тифа. Людмила остается одна с четырьмя детьми. Она перебирается в Саратов, зарабатывает на жизнь рисованием и едва сводит концы с концами.

В Праге

После нескольких лет жизни с сыном и его семьей в послевоенном Ленинграде она вновь возвращается в Саратов. Там и нашли Людмилу ее пражские родственники: сестра Марианна, ее муж, чешский художник Вацлав Фиала, и их сын, архитектор и искусствовед Владимир Фиала. По их приглашению осенью 1956 года она переехала в Прагу — практически без вещей, зато с котом Рыжиком. Людмиле Давидовне было шестьдесят девять лет.

Я неоднократно беседовал с вдовой Владимира Фиалы Ольгой. Она прекрасно помнит Людмилу Давидовну. Ольга Фиалова говорит, что Людмила была счастлива в Праге. Она нянчила внучатых племянниц Йитку и Яну, рисовала, писала стихи… В Чехословакии 69-летняя Людмила Кузнецова-Бурлюк попала в совершенно другие условия: у нее была просторная комната в большом частном доме, она не нуждалась в деньгах и могла не беспокоиться о поиске средств к существованию. Ольга Фиалова вспоминает, что каждое утро Людмила с Вацлавом раскладывали на большом столе листы бумаги и рисовали, рисовали…

Людмила Давидовна писала виды города, Влтаву, пражские черепичные крыши. Во время визита Давида Бурлюка в Прагу в 1957 году она бывала на пленэре вместе с ним; в архиве семьи Фиала есть фотографии, сделанные в Подебрадах. Работала Людмила и с советским художником Юрием Михайловичем Непринцевым, побывавшим в гостях у Вацлава и Марианны. За годы жизни в Праге она написала множество портретов друзей, знакомых и, конечно же, членов своей семьи.

Некоторые из этих работ находятся теперь в моей коллекции. Это два портрета Марианны Бурлюк, в замужестве Фиаловой, первый из которых выполнен 30 ноября 1956 года, через несколько месяцев после приезда Людмилы в Прагу. В ноябре 1957 года она нарисовала Давида Бурлюка и его жену Марусю — карандашный портрет и портрет маслом. Бурлюк позировал в профиль, как он обычно это делал и для фотографий — старался, чтобы искусственный левый глаз не был виден.

Есть в моей коллекции и графический автопортрет Людмилы Кузнецовой-Бурлюк, и замечательный портрет дочери Марка Шагала, Иды, которая тоже побывала в гостях у семьи Фиала в Праге.

Последняя выставка

Работ у Людмилы Давидовны накопилось так много, что встал вопрос об организации выставки. И за год до смерти художницы, с 19 марта по 2 апреля 1967 года, в Культурном доме «Завадилка» в Праге (район Прага-6, сейчас в здании находится отель Zlatá Praha) состоялась последняя выставка живописи и графики Людмилы Кузнецовой-Бурлюк. Большой зал был заполнен ее пейзажами, портретами и натюрмортами. Владимир Бурлюк вместе с Эвженом Шуляви опубликовал каталог выставки¹⁶.

На открытии Владимир Фиала произнес небольшую вступительную речь, копия которой находится в моей коллекции. Привожу ее текст с небольшими сокращениями:

Художница Людмила Давидовна Кузнецова-Бурлюк, которая недавно отметила свое восьмидесятилетие, вот уже десять лет живет в Праге. Если мы посмотрим на собрание ее работ, выполненных за этот период, то увидим, что, несмотря на почтенный возраст, ей удается не только черпать из новой среды новые мотивы, но и существенно обогащать свое творчество импульсами нового чешского искусства. Это помогло ей снова обратиться к цветовому выражению — художница нашла достаточно отваги, чтобы вступить в бой за новое видение пейзажа, опираясь в то же время на свое собственное самобытное понимание. Л. Д. Кузнецова не потеряла при этом связь с искусством своего поколения, которое по стопам позднего импрессионизма и постимпрессионистских направлений добилось права на существование современного искусства в России.

Л. Д. Кузнецова, родившаяся 2 января 1887 года в Котельве у Харькова, происходит из творческой семьи. Ее мать была живописцем-любителем, старший брат, Давид Бурлюк, был выдающимся представителем русского авангарда, так же как и младший, Владимир. Пойдя по стопам старшего брата, художница уже в 16 лет продемонстрировала отличные способности и поступила в качестве ученицы в Петроградскую Академию искусств (1903—1907), где училась у профессора Ционглинского, обожала Валентина Серова и шокировала своими исканиями старых профессоров. Замужество за петроградским скульптором В. В. Кузнецовым расширило круг ее знакомств и интересов, но в то же время усложнило собственные занятия творчеством, в особенности когда Людмила стала матерью четырех сыновей. Несмотря на это, ее работы начали привлекать внимание в художественных кругах. В них был особенный род психологического видения и поиск собственного художественного пути. Война, годы революции и преждевременная смерть мужа сильно повлияли на последующую судьбу Кузнецовой. Она пробивалась с детьми в провинции в качестве художницы, учительницы и оформителя сцены, потеряла контакт с художественным миром, и судьба ее, несмотря на почти романную притягательность, не способствовала работе художницы.

Невзирая ни на потерю на последней войне трех сыновей, ни на собственные болезни и немощь, Людмила осталась несломленной и сохранила любовь к искусству, никогда не откладывала в сторону кисть и перо, которым писала свои стихи в минуты вдохновения — так, как это делали ее братья. В Кузнецовой живет дух, который, как у героев классической русской литературы, склонен рассматривать собственную жизнь и все ее переплетения как сюжеты для воплощения в своем творчестве — отдавая при этом все свои силы искусству и создавая посредством его общезначимые ценности. Пусть данная выставка будет понята как проявление этих усилий и любви к творческой работе, которую не сломили превратности судьбы и годы. Пусть она станет проявлением признания душевных сил человека, которого не покинул талант и жгучая потребность художественного выражения, присущая творческим людям.

Доктор Владимир Фиала.

Людмила Давидовна Кузнецова-Бурлюк на год пережила Давида Давидовича, она умерла в Праге 1 февраля 1968 года и похоронена на кладбище Liboc-Vokovice. Сегодня там покоятся четыре представителя семьи Фиала, в том числе Марианна и Людмила Давидовна Кузнецова-Бурлюк.

 Статья в PDF