Директор Славянской библиотеки Лукаш Бабка поблагодарил Анастасию Васильевну Копршивову за многолетнюю кропотливую работу: «Книга, которую я держу в руках и которая содержит адреса, связанные с историей первой волны эмиграции, не первая изданная ею публикация по этой теме. Первая небольшая брошюра вышла к конференции, посвященной русской, украинской и белорусской эмиграции в Чехословакии. Следующая публикация вышла в 1999 году и вся разошлась. Но эта книга — нечто совершенно другое: она содержит в несколько раз больше адресов и снабжена богатым иллюстративным материалом, в ней исправлены недостатки и ошибки, допущенные в первых изданиях. Это, конечно, далеко не полный список адресов русской эмиграции, но это издание может служить источником вдохновения для прогулок по Праге и основой для дальнейших исследований». Анастасия Копршивова подтвердила, что работает над этой темой уже четверть века и понимает, что можно продолжать работать еще лет десять — так много еще материала.

Далее пан Бабка рассказал об истории создания презентуемой книги: «Первоначально предполагалось, что она будет издана Славянской библиотекой в сотрудничестве с Домом русского зарубежья им. А. И. Солженицына в Москве. Содержание книги должно было служить информационной основой для чешской части экспозиции музея русской эмиграции, который создавался Домом русского зарубежья. Это не удалось по понятным причинам: после нападения России на Украину мы прекратили контакты практически со всеми российскими институциями и организациями».

В перерывах между краткими выступлениями авторов редактор книги Анна Хлебина и сотрудник Славянской библиотеки Алена Героутова зачитывали отрывки из газет и журналов, издававшихся в межвоенной Чехословакии, и архивных материалов — яркие, трогательные и забавные иллюстрации к повседневной жизни русских эмигрантов в Праге. Приводим некоторые из них.

Národní listy, № 204 27.7.1921

Речь идет о том, чтобы, как говорится, на последней секунде защитить и вернуть к жизни и образованию около 1000 молодых русских, которых большевистский террор оторвал от учебы и выгнал за пределы родины. Конечно, перед нашей государственной администрацией стоит серьезная задача, поскольку нужно, чтобы наши молодые гости действительно имели возможность отдать все силы учебе, не заботясь хотя бы о самом насущном.

Почтовый ящик (из журнала «Иллюстрированная Россия»)

Идеалист — молодой интересный человек, 28 лет, из хорошей семьи, работающий на заводе в провинции, желает переписываться с серьезными целями с бедной русской девушкой или дамой, проживающей во Франции, трудящейся и познавшей тягости жизни. Искательниц приключений и «стиль модерн» не одобряю и прошу не беспокоить.

Шура. Веселая, образованная, не боящаяся труда барышня, желает переписываться с серьезной целью с дворянином от 30 до 45 лет, собирающимся переселиться в Парагвай и имеющим для этого возможность. Желательна фотография.

Надежда Мельникова-Папоушкова, Veselá mysl:

Почему русские эмигранты предпочитают жить в ЧСР, а не в СССР? Потому что лучше иметь дело с Кч, чем с ЧК.

Národní listy № 73. 3.13.1928

…в России ничего не меняется. Там все еще свирепствует большевистское право сажать в тюрьму и ставить к стенке, не хватает прав гражданских, семейных, общечеловеческих и духовных <…> но Россия не должна лишиться национального самосознания русских изгнанников. Они живут у нас столько лет! <…> Вероятно, за годы, которые русская эмиграция прожила с нами, она переняла очень много из нашего образа жизни и способности ограничивать свои потребности, нашего самопожертвования и славянской готовности протянуть руку помощи — но всего этого недостаточно! <…> Вспомните наших изгнанников после битвы на Белой Горе! И не забудьте, что их потомки уже не вернулись на родину, а если и вернулись спустя столетия, то это были уже не чехи, а иностранцы.

Rusko-česká kniha vtipů

Армянское радио спрашивают: Когда будет лучше?

Армянское радио отвечает: Лучше уже было…

Вестник Общеказачьего сельскохозяйственного Союза в ЧСР № 9 от 25.10.1933: Существует довольно распространенное мнение, что якобы русская эмиграция в ЧСР представляет собою образец общественной организованности и дееспособности. <…> Между тем по существу это глубоко ошибочное заблуждение. <…> Пусть кто-нибудь укажет другой какой-либо пункт скопления русской эмиграции, где она была бы так раздроблена, как в Праге, где бы на 4, примерно, тысячи рядовой массы русских приходилось до 80 так или иначе зарегистрированных общественных организаций, в большинстве одного и того же типа. <…> Неудивительно поэтому, что когда на памятных всем русским торжественных собраниях в Праге по случаю юбилейных годовщин существования Чехословацкой Республики делались попытки перечислить все русские организации, принимавшие участие в собрании, то после провозглашения 60—70 их добавлялось «и прочие». Последние годы, впрочем, устыдились и перечисления перестали делать.

Эту мысль развила Анастасия Копршивова: «Я задумалась о том, почему эти несчастные русские так любили все эти свои многочисленные объединения, которые не так уж и отличались друг от друга. И пришла к выводу (может быть, и ошибочному), что они тут пытались восполнить сто лет создания гражданского общества. В чешских землях это происходило точно так же: сколько обществ, объединений, организаций появилось начиная с середины XIX века, каждая деревня хотела иметь своего старосту! И получается, что у чехов на этот процесс было лет 70—80, а у русских эмигрантов значительно меньше. Потому сколько людей участвовало в этих объединениях: кто не председатель, тот заместитель председателя, кассир или секретарь. То есть это был краткий курс гражданского воспитания».