ПО СЛЕДАМ РЕФОРМАЦИИ В контексте европейских мероприятий по подготовке празднования 500-летия реформации в 2017 году пражское агентство ART-LIGA организовало познавательный тур, который начинается в Праге и Таборе и пролегает по городам Германии и Швейцарии. Участие редакции в этом увлекательном путешествии стало продолжением темы реформации, начатой в прошлом номере журнала с интервью профессора-теолога Карела Сладека. Посещение Виттенберга (Лютерштадт), Айзенаха и Констанца, а затем швейцарских Шильона, Цюриха и Женевы убедило в том, что о юбилее не забыли: два самые известные объекта — дом Мартина Лютера и городская церковь всех святых, где были вывешены 95 тезисов Лютера — увы, сейчас на реставрации.
ДРУГАЯ РЕАЛЬНОСТЬ PQ 2015 Чтобы не сойти с ума от российской политики, оказывается, достаточно посмотреть вокруг себя. Чешское искусство так же разительно отличается от русского, как и политика — мягкостью, простотой и человечностью. В отличие от концентрированной русской драмы, которая безнадежно возвышена над повседневностью, а ее идеалы едва ли можно встретить в реальности, чешское искусство — это продолжение жизни. 18—28 июня, в дни пражского квадриенале PQ 2015, это можно было почувствовать.
ТЕПЕРЬ — СПОРТ Для большинства наших читателей этой фразой новости заканчиваются, но не тогда, когда спорт фигурирует в разделе политики. Удивляться этому не стоит — взаимосвязь долгая. Спорт на нашей памяти был противостоянием двух систем, и в мемуарах советских футболистов описаны моменты «накачки», когда глава государства вваливался в спортивную раздевалку, объясняя важность политической задачи. Напротив, не по заказу, а стихийно в 1969 году в Праге на Вацлавскую площадь по случаю победы сборной ЧССР над командой СССР вышло 150 тысяч человек — отнюдь не болельщики, но те, кто считал это ответом на введение в страну войск стран Варшавского договора.
VERITAS VINCIT «Пришла весна с большими цветами» — незабываемый аромат фразы Татьяны Толстой из романа «Кысь» фатально припечататывает пафос всего большого, чем будут, конечно, и майские праздники... Хотя, если посмотреть на магнолии — все правда. А чешский первомай — одуревше-влюбленный праздник с расставленными на поле фигурами цветущих деревьев и людей, которые должны встретиться и поцеловаться, а не победить друг друга.
Майские праздники беспощадно пересекутся на Ольшанах — это натянутый нерв русского мира.
Рабы и свободы Что отмечали в качестве юбилеев русские эмигранты в 1920—30-е годы? Судя по архивам пражской Славянской библиотеки, самыми массовыми и эмоциональными были круглые даты рождения и смерти поэтов: Пушкина, Лермонтова, Шевченко. Духовная жизнь была немыслима без поэтического слога, декламировали, переписывали стихи в альбом, изъяснялись цитатами. Военная эмиграция отмечала юбилеи последнего Государя Императора и Дома Романовых, проводила юбилейные панихиды по белым генералам. Студенчество и профессура каждый год отмечали юбилеи со дня основания Московского университета.
Борис Немцов - убийство на фоне Кремля Четыре прицельных выстрела — это почерк убийства. Четыре раза палит не псих, сумасшедший, выскочка с истрепанными нервишками, четыре тщательных выстрела — это работа, исключающая случайность, с двойной гарантией смерти. Как будто убивали четырех Немцовых в четырех измерениях — стерильно, не оставляя ни одного жизненно важного органа без пули: голова, сердце, печень, желудок. Страшно. Страшно думать, в чьи руки за этот год путинский режим вложил оружие. За что в течение последнего года убивали русские? С каким патриотизмом убивали русские!
Оазисы Красной пустыни Если таковой считать пространство, покрытое знаменами с изображением серпов и лимонок, красные галстуки, повязанные Зюгановым, и колышущиеся над фантасмагорической красной субстанцией портреты уже теперь и Берии… то маленькими островками надежды можно считать Санкт-Петербургский антивоенный демократический марш с российской и украинской символикой, плакатами «За дружбу с Украиной и евроинтеграцию России», «Мир, труд, МАЙдан», а также аполитичный GEEK PICNIC в Питере на Елагином острове — съезд молодых интеллектуалов-изобретателей и дизайнеров, не пьющих пива, даже бесплатного…
Будет все, мой мальчик маленький, будет даже русский бал… Какой именно будет бал — менялось в тему разговора: детский или русский, главное, что продолжало любое обещание «будет все». Фраза в доме Рафальских поселилась в отрыве от сюжета, ее любила повторять Мария Дмитриевна. А в оригинале стихотворения Веры Моисеевны Шпенцер (Инбер) был все-таки снежный бал. О чем она мечтала в 1914 году, когда писала эти строки в Париже, потеряло всякий смысл — когда она вернулась в Москву после революции, балов уже не было. В 1920—30-х годах русские балы возобновились в Париже и Праге, и даже детские балы.
УХОД ЗА ЗАХОРОНЕНИЯМИ Вспоминают всех ушедших в Чехии по традиции 2 ноября, когда римско-католическая и чехословацкая гуситская церковь молятся за души усопших. День в народе называется Душечки, т. е. «Все души» (Dušičky — lat. In commemoratione omnium fidelium defunctorum), и его приметой становится массовое посещение кладбищ. На Ольшанах было также многолюдно и возблагодарено щедрым солнцем осени, которая не спешила в этом году стать поздней.На русских участках в заботе о могилах, находящихся на попечении «Русской традиции», трудилась небольшая бригада — те, кому удалось выкроить время для благотворительности.
ВЕСЕЛЫЙ МАСКАРАД Маскарадные костюмы уже готовы. Анна Васильевна сшила Ляле и Бобе Скороходову из простынь костюмы Пьеро и Коломбины с черными бархатными помпонами. Мой костюм рыбачки тоже уже готов, сетка, которая должна спадать с плеча, тоже уже готова. Ольга Владимировна подбирает мои волосы в настоящую дамскую прическу. Лампы в моей комнате зажжены все, но и этого мало, на туалетном столике в позолоченном канделябре горят свечи. Хаос в комнате, как после взрыва, невероятный, но до порядка ли сегодня? Весь дом перевернут вверх ногами, беготня, суета и кто-то грохочет по лестнице, кто-то торопит спускаться вниз и спрашивает, готова ли я наконец и чтобы долго не возилась.
АЧИНСК Не успели отъехать от станции, как услышали оглушительный взрыв. Вся станция была взорвана большевикам и утонула в клубах черного дыма. Еще минуту лишнюю задержись мы, и, во всяком случае, наш поезд не уцелел бы. В Нижнем Удинске мы долго не задержались, на станции Инокеньтевской под Иркутском застряли на несколько дней. Ангара река быстрая, бурная, скачет по скалам, куда-то торопится, захлебывается пеной, сердитая река, знает, что если на миг остановится, ледяные объятия ее схватят, на долгие месяцы сожмут в свои оковы, но из них ей удается вырваться, она бьется под слоем льда и вновь вырывается и несется дальше, сердито клокоча, как разъяренная тигрица.
