Он был для нас «пражандой»: жил в Чехии с начала 90-х, любил все чешское, язык знал не по словарикам, а настоящий — фольклор и поговорки, любил историю — и русскую, и путешествия по средневековой Богемии — о чем была последняя публикация в «Русском слове». Предлагая редакции этот материал он написал: «Что-то есть трогательное в сравнении прошлого и настоящего — стоят те же дома, замки, церкви, а время изменилось. Но, оказывается, архитектура и „духи местности“ многое сохраняют»…
ДВЕНАДЦАТЬ — НАТУРАЛЬНОЕ ЧИСЛО. И НЕ ТОЛЬКО. Первая ассоциация — Блок, «Двенадцать». Образ промерзшего Питера, костры, метель, какофония кошмара — это январь 1918 года. Стихия, бунт, Христос. 12 частей поэмы, 12 солдат в патруле. На пределе физических сил Александр Блок писал и слышал «большой шум вокруг — вероятно, шум крушения старого мира; поэтому тот, кто видит в Двенадцати политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи…» Блоку за эту поэму кричали в спину «изменник» большинство бывших обожателей, поклонников и друзей… Интересно, что образ революции — страшный, опустошенный, преступный — это Двенадцать.
