После Крымской эвакуации 1920 года сохранение за границей крупных военных контингентов и офицерских кадров Русской армии стало важнейшей задачей командования во главе с Георгиевским кавалером, генерал-лейтенантом бароном Петром Врангелем. Главнокомандующий не считал временное оставление территории политическим уничтожением Российского государства[1]. Поэтому воинство в изгнании оставалось его законным субъектом и представителем интересов эмигрантов перед иностранцами, включая бывших союзников по полям сражений Великой войны. К 20 октября 1921 года в рядах армии числились 29 148 чинов[2], находившихся в Турции, Королевстве СХС и Болгарском царстве, а к 1 июля 1923 года — 27 947 чинов[3]. Преимущественно они размещались в Королевстве СХС и Болгарском царстве, а также в меньшем числе — в Чехословацкой Республике, Королевстве Венгрии и Второй Речи Посполитой.

Важную роль в системе управления, связей и коммуникаций Штаба Главнокомандующего, прибывшего в 1922 году из Константинополя в Сремски Карловцы (северо-западнее Белграда), играл институт военных агентов, в значительной степени продолжавших работать за рубежом после Октябрьского переворота 1917 года[4]. Теперь в их задачи, помимо узкоспециальных, входил учет русских военных кадров в стране пребывания и поддержание контактов с теми лицами, группами и объединениями, которые находились вне армии, но при определенных обстоятельствах могли бы пополнить ее ряды. Тем более на протяжении 1920-х гг. — и далее, вплоть до завершения сталинской коллективизации зимой 1934 года — эмиграция в напряженном состоянии ожидала возможности возобновить вооруженную борьбу с большевистской властью. «Начатая [почти] десять лет назад борьба за Родину не кончена»[5], — заявлял генерал Врангель осенью 1923 года.

Одним из самых известных агентов Главнокомандующего стал его военный представитель в Венгрии[6] и Германии[7], Георгиевский кавалер, Генерального штаба генерал-майор[8] Алексей фон Лампе[9]. Осенью 1923 года в составе его миссии в Берлине числились, кроме начальника, два помощника, два обер-офицера — для поручений и переписчик, — а также один вольнонаемный сотрудник[10]. В богатой архивной коллекции генерала фон Лампе из собрания Гуверовского архива Стэнфордского университета отложилась переписка Алексея Александровича с корреспондентом храбрым, но столь же эксцентричным и скандальным. Именно такую сомнительную известность среди участников Белого движения снискал Георгиевский кавалер и бывший командующий Русской Западной Добровольческой армией, генерал-майор Павел Рафаилович Бермондт[11], называвший себя с 1919 года князем Павлом Михайловичем Аваловым.

Вниманию читателей предлагаются несколько писем, которые характеризуют не только их авторов, но и взгляды генерала Врангеля на перспективы вооруженной борьбы с большевиками в период 1923 года.

Источники публикуются по новой орфографии с исправлением очевидных ошибок, опечаток и с сохранением некоторых особенностей правописания в оригиналах. Пропущенные знаки препинания, слова или их окончания заключены публикатором в квадратные скобки.

№ 1[12].

Копия[13]

В собственные руки.

«7» марта 1923 г.

№ 113/л

BERLIN W. 15.

Uhlandstr[aße] 156. T[elefon] Uhland 16-79[14].

Многоуважаемый

Князь Павел Михайлович[15].

Ввиду выраженного Вами желания знать точку зрения Генерала Барона Петра Николаевича Врангеля на современную международную обстановку[16], сообщаю Вам в совершенно конфиденциальном порядке таковую с просьбой принять все меры против проникновения нижеприведенного в печать.

Генерал Врангель полагает, что:

• Борьба с Советскою властью была и останется главной задачей всех русских, находящихся на чужбине, но отнюдь не опираясь, однако, на Государства[,] враждебные России, ибо в последнем случае прежде всего пострадают национальные интересы нашей Родины. Борьба за освобождение России может и должна вестись только русскими руками, безо всякого участия иностранных войск[,] особенно польских или румынских[17].
• Всякие преждевременные разрозненные отдельные попытки к вооруженным нападениям на территорию Советской России[18] абсолютно недопустимы, ибо ведут лишь к бесполезным жертвам и дискредитируют в глазах населения самую идею борьбы с большевиками.
• Русские люди, находящиеся на чужбине, должны оставаться абсолютно нейтральными при каких бы то ни было вооруженных столкновениях иностранных государств между собой.

В частности, что касается русских, проживающих в Германии, то генерал Врангель находит, что:

• Всякие деления на германофилов и франкофилов представляются неуместными. Можно быть и должно быть только русофилами.
• Становиться на сторону Германии или Франции русскому человеку не подобает, ни с точки зрения соблюдения личного достоинства, ни потому, что таковой поступок отразится неблагоприятным образом на наших многочисленных соотечественниках.

Надо особенно подчеркнуть, что в случае войны между Польшей или Румынией с одной стороны и Советской Россией с другой, русские люди ни в коем случае не должны принимать активного участия на стороне захватчиков русской территории. Никакие ссылки на ненависть к большевикам не могут служить оправданием для поступления в ряды польской или румынской армии в случае войны этих государств с Советской Россией.

Прошу Вас принять уверение в совершенном моем уважении и таковой же преданности.

п. п.[19] А. фон Лампе

Верно: Ген[ерального] Шт[аба] полковник Петров[20]

№ 2[21].

[Синий штамп]

Вх. № ­­­­________ 19

Исх. № 5 VII[22] / 133/л 1923

Глубокоуважаемый

Алексей Александрович!

Ваше письмо за № 113/л от 7^го марта 1923 года я получил.

Точку зрения генерала бар[она] Петра Николаевича Врангель[23], которую Вы мне любезно сообщили, вполне разделяю и в этом отношении я прошу Вас заверить Главнокомандующего в моей полной с ним солидарности, а также мою искреннюю радость по поводу установления давно желаемой связи.

Однако я считаю своим долгом, через Вас, поставить генерала бар[она] Врангель в известность относительно весьма тяжелого положения находящихся в Германии г.г.[24] офицеров и солдат, которое может создать такую обстановку, что офицеры из-за нужды принуждены будут нарушить данные им указания[25].

Кроме того, политическая конъюнктура здесь такова, что можно ожидать в ближайшее время весьма значительных изменений, которые в свою очередь откроют возможные горизонты[26].

Прошу принять уверение в совершенном моем уважении и искренней преданности.

Князь Авалов.

“ ”[27] апреля 1923 года

г[ород] Гамбург

№ 3[28].

“5” __июня__ 1923 г.

№ 133/л

BERLIN W. 15.

Uhlandstr[aße] 156. T[elefon] Uhland 16-79[29].

Глубокоуважаемый

Князь Павел Михайлович,

На днях я вернулся из служебной поездки в Королевство Венгрию и С.Х.С[30].

Ваше письмо на мое имя о том, что Вы вполне солидарны со взглядом Главнокомандующего по вопросу о необходимости сохранения нейтралитета русскими военнослужащими при столкновении Европейских держав между собой и в особенности при столкновении Польши и Румынии с Советскою Россиею, мною 7-го мая было лично доложено Генералу Врангелю.

Его Высокопревосходительство поручил мне передать Вам свое искреннее удовольствие по поводу Вашего письма, которое служит залогом единства поведения русских военнослужащих, находящихся в Европе[31].

Вместе с тем Главнокомандующий возложил на меня обязанность информировать Вас по всем вопросам, Вас интересующим, а также докладывать ему все то, что Вам угодно будет ему сообщать.

Я лично с полным желанием непремину[32] в точности исполнить такое приказание Генерала Врангеля.

Прошу Вас принять уверение в совершенном моем уважении и таковой же преданности.

п. п. А. фон Лампе

Верно: полковник Петров

Окончание в следующем номере

[1] Док. № 115. Заявление ген. П. Н. Врангеля газете «Сегодня». 8 декабря 1920 г. // Русская военная эмиграция 20-х—40-х годов. Документы и материалы. Т. I. Кн. вторая. На чужбине. М., 1998. С. 13.

[2] Hoover Institution Archives, Stanford University (HIA). Lukomskii Aleksandr Collection. Box 1. Folder «Brief Survey on Numerical structure of Hie Russian Army» (in Russian). October 20, 1921. Краткий численный состав Русской армии. По состоянию к 20 октября 1921 г. Машинопись. Л. 6.

[3] Columbia University Libraries, Rare Book and Manuscript Library, Bakhmeteff Archive (ВАR). Arkhangel'skii A.P. Collection. Box 2. Folder «Lists: Miscellaneous lists (1919—1927, g. d.)». Численный состав Русской армии и флота. По состоянию к 1 июля 1923 года. Машинопись. С. 12.

[4] Осенью 1920 г. Управлению Главноуполномоченного Главнокомандующего Русской армией по военным и морским делам, Генерального штаба (далее: ГШ) генерал-лейтенанта Е. К. Миллера (Париж) подчинялись военные и военно-морские агенты со своими аппаратами в следующих странах: Швеции и Норвегии, Дании, Швейцарии, Италии, Великобритании, Бельгии, США, Франции. В Германии работала Русская делегация по делам военнопленных и беженцев, начальник которой поддерживал связи с генералом Миллером.

[5] Цит. по: 31. Речь П. Н. Врангеля на встрече с представителями офицерских союзов… 10 октября 1923 г. // Бортневский В. Г. Загадка смерти генерала Врангеля: Неизвестные материалы по истории русской эмиграции 1920-х годов. СПб., 1996. С. 125.

[6] В 1921—1924 гг.

[7] С 1922 г. по совместительству.

[8] Произведен приказом № 349 от 15 декабря 1923 г. Главнокомандующего Русской армией генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля.

[9] Подробнее о нем см.: Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944—1945. Биографический справочник / 2-е изд. М., 2009. С. 540—555; Михайлов К. Время белой борьбы еще придет. Из писем 1943 года капитана I ранга Якова Подгорного — ГШ генерал-лейтенанту Алексею Архангельскому // Русское слово (Прага). № 3/2019. С. 30; и др.

[10] HIA. General A.A. von Lampe Archives. Box 2. Folder «Correspondence Miller, Lieutenant-General Yevgeny K., 1922—1926». [Отношение] № 6845 от 17 октября 1923 г. ГШ полковника А. А. фон Лампе — ГШ генерал-лейтенанту Е. К. Миллеру. Машинопись. Л. 1—2.

[11] Бермондт Павел Рафаилович, по усыновлению (1919?) князь Авалов Павел Михайлович (1877—1973) — участник русско-японской и Великой войн, Белого движения на Северо-Западе и Западе России, Второй мировой войны, генерал-майор неизвестных службы и производства (1919), Георгиевский кавалер (1904—1905?, 1921), мемуарист (1925).

По официальной версии — караим, сын капельмейстера, усыновленный (в октябре 1919) князем М. А. Аваловым. По др. версии — родился в семье грузинского князя М. А. Авалова и княгини Софии (урожденной Кугушевой), которая после развода вступила во второй брак с Р. Бермондтом и права состояния сына были восстановлены только в июле 1919 г. Окончил Казанскую музыкальную школу и начал службу (1900) капельмейстером в 21-м драгунском Приморском полку. Во время русско-японской войны 1904—1905 гг. добровольцем вступил в ряды 1-го Аргунского полка Забайкальского казачьего войска. За отличия произведен в прапорщики. После 1905 г. прикомандирован к 1-му уланскому Санкт-Петербургскому генерал-фельдмаршала князя Меншикова полку. Принят в казаки Уссурийского казачьего войска (1906), хорунжий (1908). В 1909—1914 гг. числился в запасе казачьих войск. В 1914 г. призван в армию в чине хорунжего с переименованием в корнеты. Участник Великой войны, служил адъютантом командира XXXI армейского корпуса генерала от артиллерии П. И. Мищенко (на 1915). Представлен к награждению орденом св. Станислава II ст. с мечами (1915). На 1916 г. — штабс-ротмистр.

После Октябрьского переворота 1917 г. — в Украине. С августа 1918 г. — начальник контрразведки штаба Южной армии в Киеве в чине полковника. Зимой 1919 г. с группой ее чинов прибыл в лагерь Зальцведель (Германия), где с февраля формировал конно-пулеметную команду, а с 4 марта — Отдельный добровольческий партизанский отряд имени генерала графа Келлера. По взглядам — монархист, сторонник борьбы с большевиками в союзе с Германией. С мая формировал отряд (3,5 тыс. чинов) в Митаве (Курляндия) при поддержке немецкого командования, принимал на службу бывших русских военнопленных, прибывавших из Германии, а также немецких добровольцев. С июня отряд формально числился в составе Западного корпуса Северной (Северо-Западной) армии генерал-майора А. П. Родзянко. Отказался переходить под его командование на Нарвский фронт и приступил к созданию Западного добровольческого имени генерала графа Келлера корпуса (около 6 тыс. чинов). С сентября — командующий Русской Западной Добровольческой армией, насчитывавшей по разным оценкам до 7 тыс. русских и несколько десятков тысяч немецких военнослужащих. В соответствии с приказом генерала от инфантерии Н. Н. Юденича — командующий русскими частями в Курляндии и Литве (5 сентября 1919). Во время октябрьского наступления Северо-Западной армии на Петроград неожиданно и самовольно начал боевые действия против правительства Латвийской республики, чем способствовал срыву Петроградской операции и поражению войск генерала Юденича. Его приказом объявлен изменником и исключен из списков армии. После неудачных боев в октябре — ноябре с латышскими, эстонскими и союзными войсками отступил на территорию Германии. Генерал-майор (1 декабря 1919), с высокой степенью самопроизводства. В 1920 г. с интернированными русскими чинами своей армии (около 5 тыс. человек) находился в немецких лагерях Альтенграбен, Магдебург и др. С 1921 — в эмиграции в Германии. В диаспоре популярностью не пользовался, заслужив среди критиков своих опрометчивых действий в период лета — осени 1919 г. обидное прозвище «Обормот-Авалов».

Занимался политической деятельностью и разрабатывал планы интервенции. Участник легитимистского монархического движения, поддерживал Великого князя Кирилла Владимировича в его притязаниях на русский престол. Создатель Русского Императорского ордена св. Иоанна из бывших сослуживцев. В 1933 г. вместе с А. П. Светозаровым (Пельхау) принимал активное участие в создании Российского освободительного народного движения (РОНД). В связи с запретом нацистскими властями РОНД арестован органами Гестапо, провел полтора года в концлагере и после освобождения переехал в Королевскую Югославию. Жил и работал в Белграде. Осенью 1941 г. интриговал против командира Русского Корпуса ГШ генерал-майора Б. А. Штейфона с целью занять его должность. В 1942—1944 гг. — сотрудничал с представителями Абвера, способствовал установлению контактов между генералами М. Недичем и Д. Михайловичем. Выехал из оккупированной Сербии в рейх (1944), в конце войны — в Остмарке. В апреле 1945 г. формально состоял на службе в Вооруженных силах (ВС) КОНР в генеральском чине, находился в районе Зальцбурга при штабе формировавшегося корпуса генерал-майора А. В. Туркула. После мая 1945 г. скрывался в союзных оккупационных зонах, затем в эмиграции в США, жил в Нью-Йорке.

[12] HIA. General A.A. von Lampe Archives. Box 1. Folder «Correspondence Avalov, Prince Pavel M., 1919—1924». Письмо № 113/л от 7 марта 1923 г. ГШ полковника А. А. фон Лампе — генерал-майору кн. П. М. Авалову. Машинопись; 2 л.

[13] Слова и цифры выделенные в публикации курсивом вписаны в письма от руки.

[14] Кавычки, первые две цифры текущего года [19], адрес и телефон — чернильный штамп на листе.

[15] Очевидно, А. А. фон Лампе в тот момент не ставил под сомнение титул, новые фамилию и отчество П. Р. Бермондта.

[16] В конце 1922 г. генерал-лейтенант П. Н. Врангель и его ближайшие соратники из числа авторитетных представителей командования Русской армии согласились с целесообразностью поддержки Великого князя Николая Николаевича (Младшего) в качестве политического лидера, способного привести к «единению Зарубежной России». Особая роль отводилась его личным контактам с доверенными лицами, которые вели конспиративную работу на родине, и следованию заветам генералов от инфантерии М. В. Алексеева и Л. Г. Корнилова о непредрешении вопроса «какой быть России» (см.: Бортневский В. Г. Загадка смерти генерала Врангеля. С. 23—24). В этой связи от барона Врангеля требовалась предельная аккуратность и тактичность при высказывании собственной точки зрения на текущую политику, особенно по международным вопросам, чтобы не повредить имиджу Великого князя в глазах его возможных сторонников на родине, в первую очередь из числа бывших офицеров («военспецов»), служивших в РККА.

[17] Настоящий тезис нуждается в комментировании. В частной переписке с особо доверенными корреспондентами генерал-лейтенант П. Н. Врангель выражался менее категорично, по крайней мере, его слова допускали более широкое толкование в зависимости от ситуации. Например, в конце июля 1922 г. Главнокомандующий писал Георгиевскому кавалеру, генералу от кавалерии П. Н. Краснову, предлагавшему при подготовке скорого военного похода на родину опираться на веймарскую Германию: «Я неоднократно говорил и писал, что мне хоть с чортом, да за Россию. Однако в моем понимании этот чорт отнюдь не должен был в вознаграждение за свои услуги получить возможность оседлать Россию <…> Германцы преследуют одну цель — обратить русский народ в навоз для удобрения германского племени. <…> Им важен только конечный результат: в России и за ее счет найти возмещение за убытки, понесенные ими во время Великой войны и от Версальского мира, а в русских людях найти то пушечное мясо, которое им нужно для будущего реванша» (цит. по: Бортневский В. Г. Загадка смерти генерала Врангеля. С. 21. Орфография оригинала сохранена). Позднее, осенью 1944 г., накануне создания КОНР и провозглашения Пражского манифеста, ГШ генерал-майор А. А. фон Лампе так описывал позицию барона Врангеля: «Лозунг „Х[оть]СЧ[ертом]Н[о]П[ротив]Б[ольшевиков]“ был вызван к жизни и исповедовался покойным Главнокомандующим, о чем он не раз говорил мне лично» (цит. по: Цурганов Ю. С. Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939—1945. М., 2010. С. 43).

[18] Например, по оценкам сотрудников Разведывательного управления (РУ) Штаба РККА в последнем квартале 1922 г. с территории Второй Речи Посполитой в пограничной полосе с РСФСР действовали 12 повстанческих отрядов, состоявших в том числе из бывших чинов 3-й русской армии, насчитывавших от 30 до 150 человек: всего 700 бойцов при 17 пулеметах (см.: Симонова Т. М. Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919—1925 гг.). М., 2013. С. 249). Часть повстанцев признавала своим лидером генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля, часть — Б. В. Савинкова.

[19] Возможно: Подлинник подписал.

[20] Не установлен.

[21] HIA. General A.A. von Lampe Archives. Box 1. Folder «Correspondence Avalov, Prince Pavel M., 1919—1924». Письмо « » апреля 1923 г. генерал-майора кн. П.М. Авалова — ГШ полковнику А.А. фон Лампе. Рукопись, чернила; 1 л. На левом поле надпись наискосок карандашом: «Доложено Г[лавнокомандую]щему 7V923 росчерк <неразборчив>». Ниже надписи рукописное указание получателя: «Начальнику Русской Военной Миссии в Германии полковнику фон Лампе».

[22] Так в источнике.

[23] Так в источнике. Правильно: Врангеля.

[24] Господ.

[25] Иными словами, нужда могла послужить причиной для поступления русских военных эмигрантов на военную службу иностранного государства в случае его конфликта с Советским Союзом.

[26] Намек с необоснованной надеждой на ухудшение советско-германских отношений, развивавшихся в тот момент более чем интенсивно, особенно в области секретного военного сотрудничества между РККА и Рейхсвером.

[27] Без даты.

[28] HIA. General A.A. von Lampe Archives. Box 1. Folder «Correspondence Avalov, Prince Pavel M., 1919—1924». Письмо № 133/л от 5 июня 1923 г. ГШ полковника А. А. фон Лампе — генерал-майору кн. П. М. Авалову. Машинопись; 1 л. На левом поле наискосок красным карандашом пометка (неразборчиво): «А иса, 23.». В нижнем левом углу машинописное указание получателя: «Его Сиятельству Князю П. М. Авалову». Далее штампованный красный оттиск наискосок: «EX<часть букв размыта> BY GENERAL GOLOVINE».

[29] Кавычки, первые две цифры текущего года [19], адрес и телефон — чернильный штамп на листе.

[30] Сербов, Хорватов и Словенцев. С 1929 г. — Королевство Югославия.

[31] С учетом расчетов генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля весной 1923 г. на тесное сотрудничество в скором будущем с Великим князем Николаем Николаевичем (Младшим), главной опорой для деятельности которого, как полагал Главнокомандующий, станет Русская армия в эмиграции, публикатор считает возможным высказать следующее предположение. Вряд ли генерал Врангель слабо представлял себе, кто такой генерал-майор (?) князь П. М. Авалов, и генерал от инфантерии Н. Н. Юденич наверняка проинформировал Петра Николаевича о зловещей роль последнего в провале Петроградской операции Северо-Западной армии осенью 1919 г. Но, верный своему принципу искать в первую очередь сотрудничества, а не разделений, вступать в конфликт с Бермондт-Аваловым Врангель не спешил. Поэтому, как полагает публикатор, Врангель доносил через ГШ полковника А. А. фон Лампе не столько свою точку зрения, сколько точку зрения Великого князя Николая Николаевича, а он, в свою очередь, учитывал мнение «военспецов», служивших в РККА: для них участие белоэмигрантов в войне на стороне Румынии и Польши в случае их вооруженного столкновения с Советским Союзом выглядело неприемлемым. Однако подобная реконструкция — это только предположение.

[32] Так в источнике.