Кремль уверяет всех и прежде всего самого себя в наступлении «заката» евроатлантической цивилизации. Например, министр иностранных дел Лавров любит рассуждать о том, что «длинная эпоха экономического, финансового, политического доминирования Запада» подходит к концу, а демократия в западных странах находится под угрозой1. Цель Лаврова понятна: отвлечь внимание от тупика, в котором оказалась российская внешняя политика из-за агрессии против Украины.
Однако нельзя не заметить тревожных симптомов. Президентом США стал Дональд Трамп, политик, мягко говоря, плохо предсказуемый и противоречивый. Большинство британских избирателей проголосовало за Brexit. Сепаратистские настроения сильны в Шотландии, Каталонии, стране Басков, кое-где в Северной Италии и других регионах Европы. Парламентские выборы в Германии, Франции, Чехии, Греции и ряде иных европейских стран свидетельствуют о росте влияния как леворадикальных, так и ультраправых сил. Достаточно назвать французский «Национальный фронт» во главе с Марин Ле Пен или немецкую «Альтернативу для Германии». Авторы многочисленных сочинений об очередном «закате Европы» объясняют появление таких партий, как, впрочем, и другие трудности, с которыми столкнулся Европейский союз, кризисом западной, точнее евроатлантической цивилизации и пороками демократии.
Вожди «с полуискусственным интеллектом»
В начале ноября 2017 года помощник президента России Владислав Сурков опубликовал текст, названный им «Кризис лицемерия»2. «Крайне бессвязная, переполненная литературными и философскими аллюзиями колонка Суркова может показаться на первый взгляд просто „литературным упражнением“ путинского чиновника „в свободное время“», — оценил произведение Суркова Александр Морозов3. Но суть в другом: «преданный центурион Путина», так назвал Суркова Морозов, обвинил Запад в лицемерии, двойных и тройных стандартах, ханжестве, двуличии, интригах, пропаганде и прочих прегрешениях и предрек крах демократии. Нынешняя цивилизация достигла «опасного предела сложности». И, подобно демократически-олигархической системе древней Римской республики, «начала воспроизводить вместо порядка хаос». В итоге две тысячи лет назад на месте Римской республики возникла империя. Так и сейчас, из «всего этого хаоса и всей этой лжи растерянные толпы будут выведены сильной рукой». Им уже предсказан некий «Царь Запада, основатель цифровой диктатуры, вождь с полуискусственным интеллектом». Иными словами, демократия обречена. Доказательств, разумеется, Сурков не приводит. Как далеко не глупый человек, он понимает, что их просто нет. Но в нынешней фантасмагорической российской реальности доказательства не нужны. Истиной является то, что внушает пропаганда.
Текст Суркова адресован не Западу; там его размышления мало кого интересуют. О лицемерии евроатлантической цивилизации и упадке демократии постоянно говорят не только российские создатели «духовных скреп», но также левые радикалы и экстремисты, ультраправые идеологи и исламские фундаменталисты во всем мире. Сурков обращается к российской аудитории, готовя ее к утверждению пожизненной диктатуры Путина, царя с «полуискусственным интеллектом». Он пытается доказать, что в становлении тоталитарного режима в России виноват не Путин и его камарилья. Это, если следовать его логике, лишь проявление глобальной тенденции.
Сурков не одинок. Сергей Караганов, именующий себя почетным председателем престижного в московской политологической тусовке Совета по внешней и оборонной политике, не уверен в том, что Европа сможет «в открытой конкуренции (интересно, с кем? — Г. Г.) удержать современную демократию»4.
Цели Суркова, Караганова и их коллег понятны, но вопрос остается: а может быть, западная демократия и в самом деле обречена или как минимум контрпродуктивна?
«Закат Европы». Версия 1.0
О «закате Европы», то есть о кризисе либерализма и демократической политической системы в последние годы написаны сотни книг и тысячи статей. Современный западный мир видится Римской империей времен упадка, он поражен социально-политическим иммунодефицитом и не способен противостоять натиску новых варваров, надвигающихся на него с юга и с востока.
Но, как сказано у Екклезиаста, «нет ничего нового под солнцем». «Закат Европы» был провозглашен Освальдом Шпенглером еще в 1918 году. Европейская культура, утверждал он, вступила в период упадка и разложения в результате «белой революции», движущими силами которой являются либерализм и социализм. Стоило «разрушить старинные культурные порядки, — писал Шпенглер, — как из хаоса является новая, всепревосходящая, достигающая до первооснов всего становления величина: люди цезаревского покроя. Силы крови, первобытные побуждения всякой жизни, несломленная телесная сила снова вступают в права своего прежнего господства. <…> Побеждает сильнейший, а все прочее — его добыча»5.
И советские коммунисты, и германские нацисты в 1920-е гг. увидели себя в «людях цезаревского покроя», и им это пришлось по вкусу. В 1929 году Альфред Розенберг назвал книгу Шпенглера «великой и полезной». А по мнению Анатолия Луначарского, «закат Европы» означал не что иное, как закат капитализма. Сегодня же прокремлевские политологи пересказывают своими словами размышления Шпенглера, пытаясь сочетать традиционно-православные «духовные скрепы», включая бредовые черносотенные инвективы о «ритуальном убийстве царской семьи», с мечтами о «сильной руке вождей с полуискусственным интеллектом», выводящих растерянные толпы из хаоса распадающейся западной цивилизации.
Появление в 1920-е гг. эсхатологических теорий, предвещающих «закат Европы», было неизбежным. Великая война 1914—18 гг. вызвала тяжелый психологический кризис и разрушила одну из главных интеллектуальных основ европейской культуры: веру в могущество разума и прогресс, вызвала ощущение безысходности и отчаяния. «Война есть опытное опровержение рационалистического взгляда на историю, — писал в 1918 году Николай Бердяев. — Ибо, поистине, народы должны периодически сходить с ума, чтобы воевать. Между интересами отдельных людей и целых народов и войной существует иррациональная несоизмеримость. Страшные жертвы войны не оправдываются никакими интересами»6. Неудивительно, что кризис рационализма подтолкнул европейскую общественную мысль и массовое сознание к поискам новых, говоря современным языком, антисистемных идей. И они были найдены в большевизме и нацизме.
«Закат Европы». Версия 2.0
Для западного мира победа над нацистской Германией была победой демократии над тоталитаризмом правого толка, над попытками возродить чудовищную империю древности. После 1945 года представления о «закате Европы» в массовом сознании, по сути дела, сошли на нет. Для этого были весомые причины. В исторически короткие сроки была преодолена послевоенная разруха. Быстро росли экономика и жизненный уровень населения. Началось строительство «социального государства», призванного поддержать социально незащищенных людей, обеспечить всем равные права и стартовые возможности.
К концу ХХ века евроатлантическая цивилизация достигла вершины своего расцвета. Одержана стратегическая победа в «холодной войне»: рухнул левый тоталитаризм. Сведена к нулю вероятность войн между развитыми странами. Идет процесс объединения Европы. Массированные социальные программы заметно повысили качество жизни, обеспечили стабильность и комфортные условия существования практически всех социальных групп. Права человека, верховенство закона, свобода слова, толерантность, солидарность и мультикультурализм стали важнейшими компонентами европейской и, в более широком контексте, западной системы ценностей. Шаг за шагом эти этические принципы превращаются в юридические нормы и поддерживаются судебной и полицейской системами.
Однако эти достижения нередко оборачиваются своей противоположностью. Ориентация на стабильность не всегда совместима с потребностями развития. Крупные социальные расходы увеличивают бюджетный дефицит и налоговое бремя, замедляющее экономический рост. Перераспределение общественного богатства в пользу малоимущих слоев, а также государств, неспособных сбалансировать социальные расходы с экономическими возможностями, бывает иногда слишком масштабным. Само по себе такое перераспределение необходимо, чтобы смягчить остроту социальных проблем и сократить разрыв в уровнях развития разных стран и регионов европейского континента. Без этого невозможно было создать в Европе исключительно комфортную и приспособленную к интересам подавляющего большинства населения технологическую, социальную и культурную среду.
Но в результате образовалась разросшаяся национальная и общеевропейская бюрократия, занимающаяся перераспределением ресурсов в пользу малообеспеченной части населения и регулированием экономических и социальных процессов в масштабах континента. Сформировались группы, живущие на разнообразные пособия. В них, с одной стороны, распространились иждивенческие настроения и теряется трудовая мотивация, с другой — накапливается агрессивность в отношении более благополучных слоев. Левые круги и профсоюзы нередко стимулируют такие настроения для укрепления собственных политических позиций. Растет недовольство в странах, вынужденных выделять крупные средства на поддержку слабых партнеров по Европейскому союзу.
Уязвимое место евроатлантической цивилизации и в том, что ее военный потенциал перестал соответствовать реалиям XXI века. В итоге политика в отношении стран, представляющих угрозу европейской безопасности, стала излишне мягкой и уступчивой. Это сочетается с неготовностью европейского общественного мнения и истеблишмента опираться на военную силу там и тогда, где и когда это требуется объективными обстоятельствами. Это является оборотной стороной крупнейшего достижения европейского общества в ХХ веке — превращения Европы в зону мира. Тяжелейшие разрушения и огромные потери человеческих жизней во Второй мировой войне привели европейцев к осознанию необходимости исключения войн из отношений между государствами. В части континента к западу от бывшего СССР такая цель была достигнута. Предпосылками этого были глубокие политические перемены и серьезные сдвиги в общественном сознании. В частности, компромисс утвердился как наилучший способ решения конфликтных проблем не только внутри отдельных государств, но и в отношениях между ними.
Опыт решения межгосударственных проблем европейскими странами проецируется ими на отношения с другими государствами, в том числе с Россией. Это естественно. Но общества и элиты в странах, не принадлежащих к евроатлантическому миру, руководствуются, как правило, иными ценностями и используют иные методы, чем европейские государства. В Кремле ориентация на компромисс воспринимается как слабость, а международная политика считается игрой с нулевой суммой. Путин и его окружение уверены, что евроатлантическая цивилизация вступила в период упадка, она не в состоянии справиться с нарастающим кризисом, не способна ответить на вызовы времени, сопротивляться растущему давлению России. И даже если западные государства смогут стабилизировать ситуацию, полагают в Кремле, необходимо воспользоваться их нынешней слабостью и обеспечить себе максимально благоприятные геополитические позиции для будущего противостояния.
Логика Кремля понятна: это типичный wishful thinking, попытка выдать желаемое за действительное. Но верно и то, что Запад действительно столкнулся с растущим несоответствием социальных и политических моделей, сформировавшихся во второй половине ХХ века, сегодняшним технологическим, экономическим и культурным реалиям. Перед Европой стоит очень непростая задача коррекции социально-экономической системы с целью сохранить ее достижения и одновременно устранить источники кризисных явлений.
Это далеко не первый кризис такого типа, переживаемый западной цивилизацией в последние сто с лишним лет. И каждый раз она выходила из них лучше приспособленной к ситуации, сложившейся в мировой экономике и политике. Но такие корректировки всегда болезненны, и пока нет ясного представления о том, каков будет их итог. В этом одна из причин роста влияния ультраправых и крайне левых партий в Европе и победы Трампа. Они дают простые, даже примитивные, но понятные и соответствующие настроениям части населения ответы на сложные вопросы.
Миграционный кризис
Миграционный кризис, начавшийся в 2014 году, воспринимается многими как один из ключевых признаков «заката Европы». И именно он привлек симпатии части населения к ультраправым партиям, которые не без успеха спекулируют на озабоченности общественного мнения плохо контролируемым массовым потоком беженцев. Аналогично складывается ситуация в США: победа Трампа была во многом обеспечена его декларативно-жесткой риторикой в отношении мигрантов из Латинской Америки. Не отрицая необходимости принимать в странах Запада людей, спасающихся от войн или подвергающихся репрессиям из-за своих политических взглядов или религиозных убеждений, в Европе и США все чаще требуют жестко ограничить материальные пособия беженцам и сократить до минимума приток в Европу инокультурных экономических мигрантов из Африки и мусульманского мира, а в Соединенные Штаты — из Латинской Америки.
Собственно, массовые миграции населения в Европу и в Европе — явление отнюдь не новое. Не затрагивая здесь великие переселения народов, крестовые походы, войны древности и Средневековья, вспомним, что после Второй мировой войны из Восточной Европы в течение нескольких месяцев были изгнаны 14 миллионов этнических немцев. Это не первый и, увы, не последний случай, когда за преступления правящей клики расплачиваются миллионы рядовых граждан. В весьма сложной ситуации в 1990—92 гг. оказался Израиль: туда переселилось около миллиона выходцев из бывшего СССР, при том что его население в 1990 году было чуть менее пяти миллионов. Однако и Германия, и Израиль смогли решить крайне сложные проблемы, возникшие в результате переселения на их территории нового населения.
В последние 30 лет Европа благополучно пережила две крупные миграционные волны. Первая имела место в конце 1980-х — начале 1990-х гг. и состояла в основном из беженцев из бывшей Югославии в результате начавшихся там войн. Общее количество мигрантов, подавших прошение о предоставлении убежища в странах ЕС, составило в 1990—93 гг. около двух миллионов человек. Вторая волна произошла в конце 1990-х. Она была примерно в два раза меньше предыдущей и, как и та, вызвана во многом войнами в бывшей Югославии.
Количество заявлений о предоставлении убежища в странах ЕС, 2012—2016
(тысяч заявлений по крупнейшим странам и регионам исхода)7
|
|
2012 |
2013 |
2014 |
2015 |
2016 |
Всего |
|
Всего в ЕС |
336 |
432 |
627 |
1400 |
1300 |
4095 |
В том числе из |
Западные Балканы |
52 |
72 |
107 |
199 |
74 |
504 |
|
Сирия |
23 |
51 |
122 |
384 |
342 |
922 |
|
Афганистан |
26 |
26 |
41 |
196 |
190 |
479 |
|
Россия |
23 |
41 |
20 |
8 |
28 |
120 |
|
Пакистан |
19 |
21 |
22 |
49 |
50 |
161 |
|
Сомали |
13 |
19 |
17 |
22 |
22 |
93 |
|
Иран |
12 |
13 |
11 |
28 |
42 |
106 |
|
Ирак |
11 |
11 |
21 |
130 |
131 |
304 |
|
Эритрея |
6 |
15 |
37 |
47 |
40 |
145 |
Но нынешний всплеск миграционного кризиса заметно обогнал предыдущие: в 2012—16 гг. было подано более четырех миллионов заявлений о представлении политического убежища. Из них две трети пришлись на 2015—16 гг.
Статистика не подтверждает распространенное мнение о том, что взрывной рост беженцев в страны ЕС в 2012—16 гг. вызван гражданской войной в Сирии и конфликтами в других странах третьего мира. Доля беженцев из Сирии, претендующих на получение убежища, составила всего около 22 % от их общего числа, а если к ним добавить беженцев из стран, в которых внутренняя ситуация крайне нестабильна и высок уровень насилия (Афганистан, Ирак, Сомали), то общее их количество составит около 1,8 миллионов, то есть примерно 44 % от всех аппликантов. Иными словами, около 55 % заявлений о предоставлении убежища в странах ЕС было подано выходцами из стран, в которых нет вооруженных конфликтов, ставящих под угрозу жизнь основных групп населения. Более полумиллиона таких заявлений, или около 20 %, было подано гражданами государств Западных Балкан (Албания, Босния и Герцеговина, Косово, Македония и Сербия), где военные действия прекратились на рубеже прошлого и нынешнего столетий.
Возникает вопрос: что побудило более половины аппликантов, то есть около двух миллионов человек, жизни которых ничто не угрожало, переселиться в Европу? Обычно ответ на этот вопрос связывают с неосторожным заявлением германского канцлера Ангелы Меркель о том, что Германия готова принять всех беженцев. Но нельзя исключать, что поток мигрантов в страны ЕС в 2014—16 гг. был стимулирован также российскими спецслужбами. Так, комиссар ЕС Йоханнес Хан считает подозрительным, что увеличение числа беженцев произошло в момент, когда ЕС и без того находится под сильным давлением, а отношения России с европейскими странами крайне осложнились8. В Кремле и вправду могли решить создать Европе дополнительные трудности в ответ на санкции, вызванные вторжением в Украину.
Чем бы ни был вызван нынешний миграционный кризис, исторический опыт показывает, что появление нескольких миллионов беженцев в Европейском Союзе, население которого составляет примерно 500 миллионов человек, само по себе серьезной, тем более цивилизационной угрозы для Европы не представляет. При этом острота нынешнего миграционного кризиса и порой паническая реакция на него европейского общественного мнения были вызваны, главным образом, неготовностью пограничных и полицейских служб к наплыву беженцев, а также несоответствием некоторых юридических положений, регулирующих процедуры предоставления политического убежища, количеству поданных прошений.
Предполагалось, что беженцы должны находиться в том государстве ЕС, в которое они попадали, пересекая в первый раз внешнюю границу Европейского союза, и там же должны рассматриваться их ходатайства о предоставлении убежища. Это означало, что бремя содержания многих сотен тысяч человек должно было, в первую очередь, лечь на Грецию и Италию, у которых для этого не было ни финансовых, ни организационных ресурсов. Далее, пограничные службы стран ЕС не смогли сдержать десятки и сотни тысяч мигрантов, нелегально пересекавших границу. И наконец, в ЕС удовлетворяется от 40 до 45 % прошений о предоставлении убежища. Возможности депортации тех, кому в этом статусе было отказано, несопоставимы с количеством лиц, подлежащих депортации. Можно было бы перечислить и иные проблемы, вставшие перед Европой в результате миграционного кризиса последних лет. Но при всей серьезности они носят все же технический характер. Их решение требует пересмотра юридических процедур и дополнительных расходов, а не смены установившихся в Европе базовых ценностей и принципов.
Важнее другое. В Европе действительно увеличивается прослойка иноэтнических и инокультурных групп, в массе своей находящихся в самом низу социальной иерархии, предъявляющих растущие требования и готовых к протестным действиям. Особое место среди них занимает неуклонно пополняющаяся исламская диаспора. Часть носителей мусульманской культуры, впрочем, небольшая, с трудом адаптируется к европейской системе ценностей, норм и институтов. Особую тревогу вызывает распространение среди мусульманского населения Европы джихадистских взглядов и движений. В результате у коренного населения европейских государств растут антииммигрантские и антиисламские настроения, распространяются взгляды правого и ультраправого толка, усиливается этнополитическая напряженность.
Преодоление этих проблем требует серьезных политических решений. О характере их идут споры. В частности, говорится о том, что необходим отказ от политики мультикультурализма, предполагающей, что глубоко различные по своей культуре группы могут мирно сосуществовать в рамках одного и того же государства, сохраняя свою идентичность. В этом есть своя логика: переселяясь в чужую страну, люди должны усваивать присущие местному обществу установки, ценности и модели поведения.
И последнее…
«Закат Европы» нередко объясняют неустранимыми пороками демократии, прежде всего всеобщим избирательным правом. По мнению критиков современной демократии, политики, претендующие на избрание в парламент или на высшие посты в исполнительной власти, вынуждены ориентироваться на мнения и интересы массы рядовых некомпетентных и безответственных избирателей. Популярная российская журналистка Юлия Латынина пишет: «Всеобщее избирательное право в богатой стране приводит к росту числа социальных паразитов, которые в конце концов начинают составлять неработающее большинство, живущее за счет работающего меньшинства. Когда тот, кто не работает, живет за счет того, кто работает, и еще считает при этом, что ему все должны, — это не называется социальной справедливостью. Наоборот, это величайшая социальная несправедливость»9.
Латынина права и не права одновременно. Действительно, социальный паразитизм — «величайшая несправедливость». Верно и то, что большинство избирателей могут время от времени склоняться к безответственным или предельно упрощенным решениям. Но, во-первых, никто и никогда не считал демократию идеальной, не имеющей недостатков политической системой. Как говорил в свое время один из крупнейших политических лидеров ХХ века Уинстон Черчилль, «демократия является наихудшей формой правления за исключением всех тех других форм, которые применялись время от времени»10. Во-вторых, в самой демократической системе заложены механизмы, позволяющие нейтрализовать последствия упрощенных, предельно популистских решений. Например, американский конгресс и другие демократические институты весьма жестко и эффективно сдерживают нынешнего президента США от радикальных решений и малопонятных попыток «поладить» с Путиным. В-третьих, история показывает, что доля людей, склонных к «социальному паразитизму» не слишком велика. Иначе Европа и США никогда не стали бы научным, технологическим и социальным авангардом человечества.
1 «Эпоха доминирования Запада в экономике и политике завершается». РИА Новости. 24 августа 2015 года. — ria.ru/world/20150824/1203949147.html
2 Владислав Сурков. Кризис лицемерия. I hear America singing. 8.11.2017. Эхо Москвы. — echo.msk.ru/blog/statya/2088630-echo/
3 Александр Морозов. «Бандитская малява» Суркова. Newsru.com. 8.11.2017. — blog.newsru.com/article/08nov2017/surkov#
4 Сергей Караганов. Чтобы выживать, Россия должна побеждать. Россия в глобальной политике. 20.11.2017. — www.globalaffairs.ru/pubcol/My--natciya-pobeditelei-v-to-vremya-kak-vas-vsekh-pobedili-V-Evrope-est-tolko-dve-takie-natcii--my-i
5 Освальд Шпенглер. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 2. Всемирно-исторические перспективы. М., 1998. — www.litmir.me/br/?b=231362&p=145
6 Николай Бердяев. Философия неравенства. М., 2006. Стр. 518
7 www.migrationpolicy.org/programs/data-hub/charts/asylum-applications-euefta-country-2008-2016
8 Benjamin Prüfer.Verdacht: Russland schleust Flüchtlinge ein, um die EU zu destabilisieren. The Huffington Post. 26.02.2016. — http://www.huffingtonpost.de/2016/02/26/eisroute-russland-fluecht_n_9324212.html?utm_hp_ref=germany
9 Юлия Латынина. Почему я не демократ. Манифест разочарованного интеллигента. Новая газета. 4.08.2014. — www.novayagazeta.ru/articles/2014/08/04/60592-pochemu-ya-ne-demokrat-manifest-razocharovannogo-intelligenta
10 Цит. по: Жан-Мари Поттье. Черчилль про демократию как «худшую из систем». Slate.fr. 14.05.2016. — inosmi.ru/social/20160514/236528908.html