Сейчас же потребность в них, их появление, их популярность медленно, но верно начинают указывать на серьезность этого театрального явления, раскрывающего определенные глубокие сдвиги в театральном восприятии времени.
Вацлав Гавел. На авансцене молодых пражских театров. 1960.
За шестьдесят лет своего существования легендарный театр «Семафор» стал неотъемлемой частью пражской культурной жизни. Сотни тысяч зрителей выстаивали очереди за билетами на его представления, миллионы, которым не довелось на них попасть, раскупали диски записями постановок и песен из них. Они звучали по радио, их распевали в барах, пивных и во время домашних застолий. Герои популярных пьес становились почти родными, а артисты, их сыгравшие — национальными легендами. В том, что «Семафор», переживший непростые времена, по сей день любим зрителями, во многом заслуга одного из его основателей, Йиржи Сухи, который в свои 88 лет остается капитаном этого театрального корабля, а теперь и владельцем.
Все начиналось на сцене клуба Reduta
Популярный ночной бар на улице Národní třídа заявил о себе как о новой экспериментальной сцене в конце 1957 года и очень быстро стал излюбленной площадкой для молодых музыкантов, певцов, поэтов. Это было время относительной свободы, и творческая молодежь пользовалась ею в полной мере. В клубе «Редута» начинали свою карьеру многие из тех, кто прославился на рубеже 1950-60-х и продолжал определять культурную, интеллектуальную, а порой и политическую жизнь Чехословакии в последующие десятилетия.
Новый вид представлений в «Редуте», text-appeal, был своеобразной формой литературного кабаре, когда целью артистов становилось максимальное вовлечение публики в действо. Исполнители выходили на сцену не для того, чтобы просто спеть или прочитать стихи в пространство темного зала. Напротив, с текстами, шутками, репризами они обращались непосредственно к зрителям, приглашали их подпевать, отвечать на реплики, комментировать. Особое мастерство в новом жанре проявили его создатели, превосходный актер-импровизатор Иван Выскочил и талантливый молодой поэт, певец и музыкант Йиржи Сухи. Вместе они подготовили и показали в «Редуте» более сорока шоу.
Для 26-летнего Йиржи Сухи это были первые серьезные шаги на столичной сценической площадке: раньше он в основном выступал в качестве аккомпаниатора или писал тексты для других исполнителей, используя в качестве сопровождения популярные западные мелодии — слушая во время армейской службы передачи из Мюнхена, он узнал их немало. Одна из первых песенок Йиржи Сухи «Повстречала рыба попугая» долго оставалась в репертуаре легендарной чешской исполнительницы шансона Любы Германовой.
И здесь же, в «Редуте» произошла встреча основателей театра «Семафор», соавторов-единомышленников Йиржи Сухи и Йиржи Шлитра, впоследствии прославившихся как дуэт S+Š.
Два Йиржи
Йиржи Сухи родился 1 октября 1931 года и с детских лет испытывал тягу к художественному творчеству. Он иллюстрировал школьный журнал, пел в церковном хоре и даже снимался в кино. Первые минуты (точнее, секунды) славы достались ему в 1944 году: в фильме «Суббота» он сыграл ребенка, выходящего из трамвая.
Послевоенная юность прошла под знаком американского кинематографа, особенно комедий гротеска с участием Чарли Чаплина и Бастера Китона. Они произвели на Йиржи неизгладимое впечатление. Однако не менее важным, даже поворотным стал 1948 год, когда он увидел Йиржи Восковца и Яна Вериха в шоу «Кулаком в глаз», а затем в адаптации бродвейского мюзикла «Радуга Финиана». Этот опыт заставил его обратиться к межвоенной творческой деятельности Освобожденного театра, и он увлекся драматургией и сценографией, написал свои первые стихи и тексты реприз.
Йиржи Шлитр старше своего сценического партнера и друга на несколько лет. К моменту их первой встречи у него за плечами был не только юридический факультет Карлова университета, но и солидный музыкальный опыт. Профессиональный пианист, он аккомпанировал знаменитостям, выступал с концертами, играл в составе Dixieland Jazz Band — предшественника знаменитого коллектива Prazský Dixieland; в театре Э. Буриана солировал на фортепьяно в спектакле «Путешествие джаза»; сотрудничал и выезжал на гастроли с театром Laternа Magikа; писал музыку к кинофильмам. На студию Баррандов его привел Павел Копта, один из самых известных чехословацких поэтов-песенников середины ХХ столетия, автор множества шлягеров, которые исполняли самые известные певцы страны. Вместе со Шлитром они написали не забытые и по сей день хиты «Извозчик», «Сегодня последний раз», «Черная Джесси», которые пели Гана Гегерова и Люба Германова.
В середине 1950-х гг. на киностудии Шлитр познакомился с видным музыкальным, кино- и театральным деятелем тех лет Мирославом Горничеком и начал сочинять музыку для театральных постановок, музыкальных комедий и ревю. Шоу Горничека «Юмор не для веселья» и «Человек среди людей» стали первым опытом.
Горничек, который еще не начал выступать дуэтом с прославленным Яном Верихом, любил проводить время в клубе «Редута». В 1957 году он пригласил туда Шлитра на концерт группы Виктора и Власты Содомовых Akord Club, в которой играл и пел Йиржи Сухи. И знакомство состоялось. Затем последовала совместная работа: Шлитр предложил положить на музыку стихи Сухи. Так родился первый совместный проект — «Песня Гамлета».
Бок о бок два Йиржи шли по жизни и создавали свою музыкальную и театральную реальность почти двенадцать лет, вплоть до неожиданной и трагической смерти Шлитра. Их отношения не всегда были ровными. Достаточно сказать, что категорическое нежелание Шлитра стать официальным членом коллектива «Семафора» очень огорчало его партнера. Как и то, что тот постоянно отвлекался на деятельность «на стороне»: писал музыку для кино и шоу, выступал в других театрах, давал концерты, участвовал в выставках в стране и за границей — Йиржи Шлитр был хорошо известен и востребован как художник.
Между тем именно благодаря песням из знаменитых постановок «Семафора», которые мгновенно становились шлягерами, росла его популярность как композитора, а затем и как исполнителя. В 1963 году в опросе слушателей на звание «Золотого соловья» он занял 20 место, а год спустя — уже шестое. Признаки звездной болезни не заставили себя ждать: Шлитр вступил в конфликт с руководителем оркестра «Семафора» Фердинандом Гавликом, не пожелавшим усилить биг-битовое звучание композиций, а потом отказался писать музыку пьесе Сухи «Секта».
В 1966 году два Йиржи на время расстались. Отчасти причиной конфликта стал спор об очередности премьеры двух пьес в «Семафоре»: «Бенефиса», сольного представления Й. Сухи, и «Дьявола с Виноград», где играл Й. Шлитр и где звучал, возможно, самый знаменитый его хит «Что у меня сегодня было на обед». Пришлось даже бросать монетку. Однако Сухи объяснял охлаждение тем, что, начав работать над фильмом «Невеста», он не пригласил Шлитра — до той поры они всегда снимались вместе («Нас было десять», «Когда бы тысяча кларнетов» и др.). Примечательно, что сложности в личных отношениях на творческом процессе сказались мало: верные своим обязательствам, они продолжили выступать и творить вместе, а вскоре возродился и дуэт S+Š. По словам Сухи, в 1967—1969 гг. их дружба стала особенно крепкой, они отлично понимали друг друга.
События лета 1968 года еще больше их сблизили: оба категорически не приняли оккупацию. Шлитр среагировал на нее мгновенно: обновленный им «Дьявол с Виноград» с политическим подтекстом был показан уже через пару недель после вторжения. Дуэт S+Š импровизировали на злобу дня в пьесе «Йонаш и доктор Матрацe», критика происходящего присутствовала также в фильме «Преступление в шантане». Оба Йиржи подписали петицию «Две тысячи слов» Лудвика Вацулика (правда, позднее Сухи свою подпись отозвал). Шлитр даже подумывал об окончательном уходе из «Семафора» и отъезде за границу: Прага, по его словам, становилась ему тесна, а язык музыки и живописи, которыми он так виртуозно владел, открыли бы ему широкие горизонты. Но...
26 декабря 1969 года пришло известие, потрясшее не только его друзей, но и всю страну. Накануне Шлитр уехал из дома, сказав, что у него дела в Праге. Когда все сроки его возвращения вышли, семья начала поиски и обнаружила машину Йиржи на Вацлавской площади, где располагалась его квартира-мастерская. В спальне нашли мертвых Шлитра и молодую девушку, последнюю из череды его многочисленных увлечений. Причиной смерти стал угарный газ, но что это было: несчастный случай, убийство или совместный уход из жизни — неизвестно до сих пор.
Однако в 1959 году от этой трагедии «Семафор» отделяло десять плодотворных лет, которые принято считать его золотой эрой.
Первые шаги
Мысль о собственной сценической площадке уже давно посещала Йиржи Сухи. Его идеи поддерживал Иван Выскочил, а теперь и новый знакомый — Йиржи Шлитр. Вместе с Выскочилом летом 1958 года они основали театр Na zábradlí, а год спустя, в октябре 1959 года, появился «Семафор». Сухи и Шлитр с готовностью шли на риск, набирая труппу из молодых, в основном непрофессиональных актеров, певцов, кукловодов, музыкантов и художников. Мало кто из них имел опыт работы в театре, но энтузиазма им было не занимать.
Творческий коллектив под руководством Йиржи Сухи сначала выступал в подвальных помещениях культурного центра на улице Ve Smečkách — сейчас здесь размещается Драматический клуб (Činoherní klub). Первоначально театр должен был называться Dimafor (Divadlo malých forem — Театр малых форм), но накануне первой премьеры было решено поменять название на Semafor (Sedm malých forem — Семь малых форм), что отсылало зрителя к основным направлениям его художественной деятельности: музыкальная комедия, поэзия, джаз, кино, изобразительное искусство и танцы. Разумеется, эта градация была достаточно условной: жанры переплетались и создавали причудливые, но очень зрелищные комбинации. Вацлав Гавел, анализируя этот феномен, писал: «Это своеобразная жанровая группа, родословная которой берет начало в базовой концепции театра, в области, которую можно обозначить термином „прикладное театральное искусство“. Это сфера ревю, водевиля, кабаре <…>, построенных из небольших сцен, переплетенных с песнями, иногда с танцами и пантомимой, но всегда с комедийной подоплекой». Помимо собственно комедийных спектаклей, несколько первых сезонов «Семафор» устраивал и концерты приглашенных джазовых коллективов, выставки сторонних, но близких ему по духу художников, а также сочетал драму, кукольное представление и «черный театр». Были и специальные представления для детей.
30 октября 1959 года состоялась премьера пьесы «Человек с чердака» — первой музыкальной комедии, написанной Й. Сухи и Й. Шлитром в соавторстве. «Смеяться на этом представлении или нет, зависит от вашего решения прямо здесь и сейчас», — распевали в прологе четверо веселых господ в исполнении молодых и в ту пору еще мало известных Павла Линхарта, Валдемара Матушки, Зденека Брауншлагера и Вацлава Штекла. Главная роль (писатель Антонин Зоммер) досталась Мирославу Горничеку. Было ли это данью его бесспорному таланту или жестом признательности «крестному отцу» нового театра, но выбор оказался верным. Большинство гэгов и реприз, которые вскоре были буквально растащены публикой на цитаты, придумал именно Горничек. Их повторяли и дополняли своими другие исполнители главной роли, М. Копецкий и Ф. Филиповский. Написанные Йиржи Сухи и Йиржи Шлитром для спектакля песни «Прядь волос», «Вчера было воскресенье», «Жизнь — это просто случайность» мгновенно стали хитами. Если так можно сказать о театре, наутро после премьеры «Семафор» проснулся знаменитым. «Человек с чердака» выдержал 230 представлений, был записан для телевидения под редакцией Франтишека Филипа, и 13 марта 1961 года его смогла увидеть вся страна.
Этот спектакль задал тон всей сценической концепции «Семафора». «Не ограниченная жесткими рамками, главная тема этих „музыкальных комедий“ мало связана с реальностью, — писал Вацлав Гавел. — Это в основном гипербола или аллегория, сводящая общественную или этическую критику к определенным элементарным проявлениям. Это касается и собственно театральных приемов: стилизованной карикатурности, дадаистских гэгов с их изысканными сценическими аббревиатурами, фейерверка брутального юмора в сочетании с поэтическими изысками сродни средневековым лапидариям. В полной мере все это уже можно было видеть в сыгранных на сцене театра Na zábradlí пьесах Сухи и Выскочила „Когда бы тысяча кларнетов“ и „Фауст, Маргарита, служанка и я“ и, разумеется, в премьерном спектакле „Семафора“ „Человек с чердака“».
Так много «Сюзанн»
Невозможно подробно рассказать обо всех работах театра: порой он радовал зрителей премьерами каждый месяц. Но некоторые спектакли вошли в золотой фонд чехословацкого театрального искусства, а для «Семафора» стали вехами. Среди них, безусловно, череда шоу о Сюзанне, премьера первого из которых, «Сюзанна одна дома», состоялась 7 мая 1960 года.
Представление было сделано в совершенно новом жанре — pásma písniček. «Цепочка песенок» общим числом 22 объединялась незатейливой сюжетной линией. Это была история банальной ссоры влюбленных, о которой «за кадром» рассказывает актриса Сюзанна Стивинова. Рассерженный молодой человек уходит, хлопнув дверью, а девушка, оставшись одна дома, слушает магнитофонные записи песенок, которые затем в сопровождении оркестра исполняют на сцене Йиржи Сухи, Валдемар Матушка, Карел Штедры, сестры Яна и Мария Послушны. Идея и подбор песен (некоторые из них были написаны еще во времена выступлений в клубе «Редута») принадлежали Мирославу Горничеку, Йиржи Сухи адаптировал материал для театральной сцены, а Йиржи Шлитр работал над аранжировками и солировал на фортепьяно.
Разумеется, в основном это была типичная для начала 1960-х гг. поп-музыка или перепевы американских хитов, но спектакль так полюбился публике, что люди ночами выстаивали очереди за билетами на каждое из 138 представлений. Неудивительно, что на волне успеха авторы уже в октябре 1961 года представили зрителям продолжение — «Сюзанна снова одна дома».
В отличие от легкомысленно-веселого первого шоу, где присутствовал только закадровый голос, связывавший песни, в новом спектакле появляются три персонажа: пан Лаубе, ненавидящий «всю эту музыку», пан Покорный и Хеленка. Это было сатирическое ревю, направленное против мещанства, неприятия джаза и рок-н-ролла, то есть той музыки, которую играли в театре «Семафор» и за которую его критиковали. Почти половина песен была написана Йиржи Шлитром на стихи Йиржи Сухи. Изюминкой спектакля стал дуэт Евы Пиларовой и Валдемара Матушки «Ах, эта любовь небесная», который выиграл проводившийся в том году впервые опрос «Золотой соловей» в категории «Лучшая песня».
Популярность «Сюзанны...» у зрителей далеко не всегда совпадала с реакцией на спектакль в прессе. Так, известный чехословацкий театральный и литературный критик русского происхождения Сергей Махонин в газете Rudé právo от 19 декабря 1961 года писал: «Передо мной песенки из „Сюзанна снова одна дома“ <…>. В них есть пара симпатичных животных, немного милой любви, чуть-чуть невинной философии о красоте мира. Но в них нет ничего о нашей жизни. В связующем тексте сделана слабая попытка сатиры на старого брюзгу, который не любит саксофон, и на пана, который всю жизнь был рабом кухонного буфета. Молодая аудитория хочет получить свое, а „Семафор“ и рад подчиняться, готов им потворствовать. Чего не сделаешь для популярности. Ему достаточно привлечь молодых людей в зал, и его не беспокоит, с чем они уйдут, что он вложит в них, чему научит. Чему они должны сопротивляться, какие жизненные идеалы им будут предложены? О чем с ними надо говорить?»
Однако за двумя первыми последовали новые «сюзанны»: «Сюзанны ни для кого нет дома» (1963), «Сюзанна повсюду дома» (1965), «Сюзанна на курорте» (1972), «Сюзанна возвращается» (1999). Были и другие спектакли, сыгравшие существенную роль как в росте популярности коллектива, так и в преследовавших его проблемах и неприятностях.
Все было непросто
Естественной реакцией на деятельность «Семафора» и популярность дуэта S+Š стало лавинообразное открытие подобных малых театров по всей стране. До успеха «Семафора» им было далеко, но вольность постановок и их все более откровенно сатирический характер вызвали жесткую, в основном идеологическую критику. Ее кульминацией стала атака на созданную Сухи и Шлитром «детективную историю с музыкой» «Такая потеря крови» (реж. М. Янечек, премьера 1960 года), которая была запрещена как слишком «черная» комедия и появилась на сцене только в 1961 году после доработки.
С критикой «Семафора» и музыкального ревю Юрая Герца и Йиржи Сухи «Бумажный блюз» снова выступил Сергей Махонин. На сей раз в журнале Literární noviny от 4 марта 1961 года была опубликована его статья «Два вопроса почему». На самом деле, вопросов им было задано куда больше. Почему происходящее на сцене веселье, игра и пение артистов, стилизация ими жизни и гротеск так изолированы от настоящего? Для чего это сюрреалистическое остроумие? Какова их конструктивная художественная и интеллектуальная программа? Во имя чего эти молодые люди вышли на сцену? Любому, кто помнит разгромные статьи на тему культуры в советской прессе, эта риторика до боли знакома.
Но не только нападки в печати омрачали существование театра. В конце второго сезона «Семафор» оказался в сложном положении: под предлогом якобы плохого состояния здания и необходимости переоборудования зала ему было отказано в помещении на улице Ve Smečkách. Разумеется, это была вымышленная причина: два последующих года там без проблем продолжались представления театра Paravan. «Семафор» более года выступал на тринадцати сценических площадках, чаще вдали от столичного центра: Войановы сады, театр Na slupi, Gong в Высочанах, театр Клиспера в Кобылисах.
Как в таких условиях удавалось не только поддерживать высокий уровень представлений из старого репертуара, но и выпускать новые спектакли, так и осталось загадкой. Публика ничуть не проиграла, но кочевое существование привело к первому серьезному кризису в труппе. В 1962 году в стабильный и стремительно набирающий популярность Rokoko из «Семафора» ушли звезды В. Матушка, Е. Пиларова, К. Штедры, и не только они. Был период, когда в театре оставались лишь Сухи, Шлитр и несколько девушек из кордебалета. Однако вскоре состав труппы пополнили Гана Гегерова, Йиржи Йелинек, Яна Малкнехтова. Чуть позднее, оставив вечернюю сцену кофейни «Влтава», в «Семафор» пришли Карел Готт и Милан Дробны.
Парадоксально, но наибольший успех театра пришелся на период этого глубокого кризиса. 18 июня 1962 года в пражском Рабочем театре им. Готтвальда прошло первое представление шоу-кабаре «Йонаш и тингл-тангл», созданного Сухи и Шлитром. В нем Шлитр впервые вышел на сцену в качестве актера — так окончательно оформился не только авторский, но и исполнительский дуэт S+Š. Его участники по ходу действия вспоминают и воспроизводят выступления вымышленного артиста кабаре Йонаша в кафе-шантанах и мюзик-холлах разных городов мира: Вены, Лондона, Милана, Парижа, Нью-Йорка, Праги, Москвы, Берлина. Звучат популярные зарубежные мелодии и вариации на темы народных песен, шуточные диалоги и искрометные репризы.
Дуэт S+Š, по сути дела, вернулся к блистательной словесной клоунаде V+W (Йиржи Восковец и Ян Верих) и забытой традиции маленьких, почти семейных кабаре. Песни из спектакля «Honky Tonky Blues», «Тюльпан», «Я как Адам», «Синие чулки» не просто стали хитами, но и подтвердили важное: не перепевы зарубежных шлягеров, а собственные произведения создают популярность коллективу. А после того, как шоу посмотрели и благосклонно отозвались о нем члены партийной комиссии во главе с главным идеологом КПЧ Йиржи Гендрихом, критические отповеди в прессе быстро сменились хвалебными рецензиями — причем порой тех же самых авторов, что ругали театр за бессмысленность и преклонение перед западом.
Решился и вопрос с помещением. Вскоре «Семафор» переехал в пассаж Alfa, где проработал до 1993 года. Затем его домом стал Музыкальный театр в Карлине, но после наводнения 2002 года, кода погибли практически все декорации и костюмы, «Семафор» переехал в район Дейвице, где встречает своих зрителей и по сей день.
Так шли и уходили золотые 60-е...
Кризисные полтора года остались позади, успех новых постановок был подкреплен выходом многочисленных дисков с песнями, в том числе Recital 64 и первого сольного альбома Йиржи Шлитра LP Písničky. Публикуются книги с текстами песен и либретто постановок, «Семафору» открывают доступ на радио и телевидение.
Популярности театра в немалой степени способствовало и его сотрудничество с Милошем Форманом. В 1963 году он снимает свой первый полностью самостоятельный фильм «Конкурс», рассказывающий о фиктивном отборе певиц для «Семафора». Лента получилась практически документальной: девушки-претендентки, готовые почти на все, чтобы попасть в труппу знаменитого театра, и не подозревали, что вокальное состязание — лишь игра.
В 1965 году по одноименной опере-буфф Й. Сухи и Й. Шлитра режиссер снял повторившую и даже превзошедшую успех предыдущей киноленту «Хорошо оплачиваемая прогулка». На сцене «Семафора» веселая комедия о разводе, неожиданном большом наследстве и попытках заполучить его всеми правдами и неправдами была сыграна 64 раза. К радости зрителей, через год после выхода полнометражного фильма Милош Форман в сотрудничестве с режиссером Яном Рогачом создал его телевизионную версию. И спектакль с участием звезд чешского шансона Евы Пиларовой, Ганы Гегеровой и Нади Урбанковой смогла увидеть все страна.
Вместе с Пиларовой на волне успеха в «Семафор» возвращаются Матушка и Штедры. Примечательно, что отношения с «конкурентом», театром Rokoko, нисколько не портятся. В 1964 годы знаменитые артисты обеих трупп, включая Сухи и Шлитра, снимаются в незабываемой чехословацкой музыкальной кинокомедии «Когда бы тысяча кларнетов» режиссеров Я. Рогача и В. Свитачека.
В 1967 году при театре возник Клуб родственных душ (в последствии Jonáš klub), первым почетным председателем которого стал Ян Верих. Вскоре клуб обзавелся собственным печатным органом, альманахом «Йонаш», существующим и поныне. Там публиковались материалы о культурной жизни, далеко не всегда одобряемые коммунистическими властями. А в 1980-е гг. издание и вовсе превратилось почти в самоиздат.
Смерть Шлитра стала для «Семафора» и лично для Сухи огромной утратой. А наступивший период нормализации еще больше осложнил жизнь театру и его руководителю. Подписав «Две тысячи слов», Йиржи Сухи оказался перед наглухо закрытой дверью на телевидение и радио. Был ограничен выпуск пластинок, так и не ушли в печать уже набранные в типографии книги (последний перед долгим запретом сборник его текстов «Розовая роза» вышел в 1971 году). Цензура требовала, чтобы со сцены звучали если и не идеологически выдержанные, то хотя бы беззубо-веселые песенки и шутки, а зрители, привыкшие к колкости и остроте семафоровских текстов, ожидали совсем другого. В 1970 году деятельность театра была приостановлена, и потребовалось несколько недель, чтобы ее возобновить.
Опустился занавес, закончилась оттепель Пражской весны, а с ней и золотой век «Семафора». Но и в сумраке нормализации театр работал, появлялись новые пьесы, приходили и становились популярными новые артисты, музыканты, режиссеры. Театр смог сохранить себя и снова выйти в свет прожекторов рампы, к никогда не покидавшим его благодарным зрителям и восторженным поклонникам. И вот уже шестьдесят лет «Семафор» остается с ними.
Литература
Havel V. Na okraj mladých pražských scén. Praha, Kultura №4/1960
Vaněk J. J. Semafor: 40 nezapomenutelných let. Praha, 1999
Just V. Proměny malých scén. Praha, 1984
Salab T., Salabová M. Semafor: ...jaký byl a jaký je. Praha, 2006
