В творчестве поэтов и писателей-эмигрантов явственно слышны эти две интонации, дополняющие друг друга: горечь и сожаления по поводу пережитого в сочетании с светлым чувством надежды.
Александр Андреевич Гришин (1892 — 1967) — писатель, журналист. Точных сведений о его жизни крайне мало. В эмиграции сначала в Константинополе, затем в Праге (с 1922?), в Париже (с 1925?). Сотрудник журнала «Русская мысль» (Прага, Париж), парижской газеты «Возрождение».
Вас. И. Немирович-Данченко в письме1 А. С. Бухову2, говоря, что «теперь Прага заменила Берлин в качестве русского центра», перечисляет литераторов, которых можно встретить в столице Чехословакии (Е. Чирикова3, В. Ходасевича4, В. Амфитеатрова5) и отдельно упоминает А. Гришина: «Из молодых талантливых людей здесь есть Гришин».
Эссе «Под Новый год» в парижской газете «Возрождение»6 размещено на одной странице и даже непосредственно рядом с заметкой А. Яблоновского7 о Сергее Есенине, погибшем 28 декабря, которая заканчивается обращением автора к большевикам: «Ведь это, милостивые государи, уже третий поэт, который задохнулся в ваших обезьяньих лапах: Гумилева вы убили, Блока уморили голодом, а Есенина довели до веревки».
И в этом же предновогоднем номере газеты на соседней странице можно прочесть маленькую заметку «Вечер славянской песни», подписанную неизвестными инициалами С. В.:
«Нам пишут из Праги.
Вечер славянской песни, устроенный Русским Народным Университетом8 в пражском Радио-Палас9, прошел с большим успехом. Песни русские, чешские, польские, болгарские и сербские сменяли друг друга в исполнении русского и чешского хора и отдельных артистов, среди которых выделялись превосходная певица г-жа Морфова10, певшая по-чешски, по-болгарски, по-сербски и по-русски».
Под Новый год
В последний день старого года, в часы сумерек, когда предвечерняя темнота начинает обволакивать землю, в небе загораются первые звезды, а по мостовым и бульварам ложатся пятнами и длинными полосами густые и четкие тени, торопливо запираются магазины и лавочки, говорливая и суетливая уличная толпа разбегается по своим уголкам, в эти часы, сидя в полутемной комнате, хочется раскрыть книгу воспоминаний. Нашу большую книгу пережитого, перелистать ее пожелтевшие страницы и на один момент воскресить старые, ушедшие в вечность дни.
Они ушли эти дни, но от них остались воспоминания и, как цветы, заложенные между страниц любимой книги, они хранятся бережно нами, заставляя тревожно биться сердце, воскрешая пережитое.
Его особенно много накопилось у нас — людей без родной земли, разбросанных и рассеянных по всем уголкам. Мы беспредельной лентой печали и грусти обвили голубые, лазурные берега Босфора и Средиземного моря, свою грезу и сказку о свободной России мы унесли в знойную Африку, легендарную Индию и далекую Бразилию. Мы рассказали о своей тяжелой беде в Сербии, Болгарии и Чехии, и, бережно скрывая свою тоску, изо дня в день упорно работаем мы на заводах и фабриках, в шахтах и копях приютившей нас Франции.
Бесконечно велика печаль, беспредельна наша русская тоска, но мы научились страдать и ждать, и в этом — наша сила, которая помогает нам переживать долгую, черную ночь и дожидаться радостного рассвета.
Уже не первый раз мы встречаем дни нового года вдали от родной земли и близких, дорогих нам людей. Много цветов воспоминаний хранится в нашей книге. И каждый раз, на пороге Нового года, мы пересматриваем их и бережно расправляем лепестки. Теперь они — наше богатство и наше счастье.
Каждый год мы стараемся заглянуть за черту, за плотную завесу будущего, где скрыто новое счастье и новая жизнь, живем мечтой и надеждой.
Но сурово обманывали нас приходившие новые дни. Не блестят жгучими, радостными огоньками сугробы снега, не поют и не звенят бубенцы и колокольчики, не скачут лихие тройки по белым дорогам и не звучит в воздухе задорное, радостное, опьяняющее и счастливое: «С Новым годом, с новым счастьем!..»
Там, на русском севере, бесконечно долгая, темная ночь. Пустынными и сиротливыми молчат улицы. Жуткие и страшные черные вороны, кружась в воздухе, нарушают тишину ночи своим карканьем.
И снова идет Новый год. И опять мы глядим в завтрашний день с привычными думами и верой в нашу мечту.
Бережно и осторожно осмотрим самый дорогой и ценный, самый ароматный цветок в нашей книге и ласково, тихо скажем:
— С Новым годом, с новым счастьем, наша любимая, родная наша земля Русская!
Пусть эта встреча Нового года будет для многих без бокалов, наполненных искристым вином, пусть многие из нас будут сидеть в своих одиноких, убогих комнатках, пусть не будет столов и шумных тостов, пусть!..
Этот вечер мы проведем за книгой воспоминаний и, осторожно перелистывая старые, пожелтевшие страницы, положим еще несколько ярких, дорогих цветов на память о тех, кто собрал молодую Россию, бродившую в ветхой одежде с возбужденными глазами от холода и голода, по улицам и переулкам Стамбула, кричащей Галате11 и зарабатывающей кусок хлеба на холодном Галатском мосту12.
От дней скитаний и нашей скорби мы сохраним эти цветы на память о друзьях, протянувших нам руку помощи в дни, когда рухнули надежды и наша родина ушла в бессветную мглу.
Мы верили, что у нас будет радость. Мы горячо верим, что придет рассвет и в лучах играющего солнца мы, странники, возвратимся к своим семьям, и свою мечту о возрождении Свободной, Великой России мы увидим действительностью.
И в последний день старого года, в часы сумерек, когда предвечерняя темнота начнет обволакивать землю, мы будем бережно перелистывать пожелтевшие страницы книги воспоминаний и в кругу своих близких рассказывать о благородно-рыцарском подвиге тех, кто дал нам приют в черные дни скитальчества.
А на пороге Нового года, когда в наших руках зазвенят бокалы с сверкающим, искристым вином и мы будем произносить тост за счастье и славу нашей России, то этот же тост будет и за наших друзей, с которыми мы пережили свою тоску, свою печаль и свои горести.
1925
Иван Иванович Савин (Саволайнен) (1899—1927) — поэт, писатель, журналист. В 1919—1920 гг. служил в Добровольческой армии. В эмиграции с 1922 года в Финляндии. Отец поэта после смерти сына передал весь его архив Русскому заграничному историческому архиву в Праге, фактически изъятому в 1945 году советскими властями.
31 декабря 1917 года
Если много думать о счастье, если очень хочется счастья, оно начинает сниться. Если цепко верить в счастье ― слышен шелест его крыльев.
Вчера мне снилась огромная птица с такими нездешними глазами, что под ее сверкающим взглядом на снегу, сухом и бескрайнем, расцветали цветы, тоже неземные, странные. Радужным парусом плыла волшебная птица по синему морю неба, в человечьи сугробы сыпала Божьи жемчуга. Я низал их в длинное ожерелье, целовал их бледно-розовые угольки, перебирал, как четки.
Вчера мне снилось странное счастье. И потому так гулко стучит сегодня непростительно молодое сердце. И потому так доверчиво следят наивные глаза за часовой стрелкой, бегущей к двенадцати.
Прогрохотал год, непохожий на другие. Чья-то неумолимая рука вздернула весь край мой вспененный. Многое сгибло, многие.
Но та же тихая жизнь ходит по улицам-просекам южного городка. Сонный сторож бьет в сонную доску. Так же горят звезды.
Желтые языки свечей у пианино в желтой комнате ― те, что и раньше. Светлое золото в заветной бутылке шампанского ― ах, как мне дороги сегодня все буржуазные предрассудки ― остро искрится.
Пусть ― революция. Молодость и безрассудная жажда счастья выше мировых сдвигов. Мягким баритоном поют часы: 12. Звенит стекло, голоса звенят...
― С новым годом, мама, все вы близкие, верящие! С новым годом, все дальние, невидимые! С новым годом, Русь бурлящая! Вселенная, с новым годом!..
Вчера мне снилось такое странное счастье...13
1924
Новый год
Никакие метели не в силах
Опрокинуть трехцветных лампад14,
Что зажег я на дальних могилах,
Совершая прощальный обряд.
Не заставят бичи никакие,
Никакая бездонная мгла
Ни сказать, ни шепнуть, что Россия
В пытках вражьих сгорела дотла.
Исходив по ненастным дорогам
Всю бескрайнюю землю мою,
Я не верю смертельным тревогам,
Похоронных псалмов не пою.
В городах, ураганами смятых,
В пепелищах разрушенных сел
Столько сил, столько всходов богатых,
Столько тайной я жизни нашел.
И такой неустанною верой
Обожгла меня пленная Русь,
Что я к Вашей унылости серой
Никогда, никогда не склонюсь!
Никогда примирения плесень
Не заржавит призыва во мне,
Не забуду победных я песен,
Потому что в любимой стране,
Задыхаясь в темничных оградах,
Я прочел, я не мог не прочесть
Даже в детских прощающих взглядах
Грозовую, недетскую месть.
Вот зачем в эту полную тайны
Новогоднюю ночь, я чужой
И далекий для вас, и случайный,
Говорю Вам: крепитесь! Домой
Мы пойдем! Мы придем и увидим
Белый день. Мы полюбим, простим
Все, что горестно мы ненавидим,
Все, что в мертвой улыбке храним.
Вот зачем, задыхаясь в оградах
Непушистых, нерусских снегов,
Я сегодня в трехцветных лампадах
Зажигаю грядущую новь.
Вот зачем я не верю, а знаю,
Что не надо ни слез, ни забот.
Что нас к нежно любимому Краю
Новый год по цветам поведет!15
1922
Раиса Петровна (Пинхасовна) Спинандель (урожд. Розумова) (1899—1968) — поэт, переводчик. В эмиграции в Чехословакии с августа 1921 года. Член литературного объединения «Скит поэтов» (с конца 1925). В 1927 году вернулась в СССР.
Новогоднее
В окно кафе, где каждым жестом танца ―
Прямой совет.
Вдруг заговорщиком, строками стансов,
Стучит рассвет.
Я слушаю, пока еще немая.
Знакомый стук.
И потихоньку руки вынимаю
Из чьих-то рук.
За парой быстро исчезает пара
Из-за столов.
И свет, и стих вдруг эхом тротуаров
На стук шагов.
Сам, ежедневным чудом дня и речи
Встречая Год,
Рассвет мне тихо обнял плечи
И станом вьет16.
Алла Сергеевна Головина (1909—1987) — поэт, член литературного объединения «Скит». В эмиграции в Константинополе, в Чехословакии (с 1920), во Франции (с 1934), в Швейцарии (с 1939), в Бельгии (с 1955).
Новогоднее гаданье
В будущее узкая прореха.
Счастье наклонилось у плеча…
В скорлупе сусального ореха
Оплывает красная свеча.
Елка на столе теряет хвою,
Иглы о клеенку шелестят.
Я сегодня сердце успокою
На старинный позабытый лад.
В тазике с прозрачною водою
По краям бумажный хоровод,
Имя нареченного судьбою
Маленькое пламя подожжет.
Беспощадны елочные ветки,
Что легли, как веер, у креста,
Но острее проволока клетки,
Где живет бескрылая мечта…
Я сегодня сердце успокою,
Дам ему обещанный смычок,
Только бы дыханьем и рукою
Подтолкнуть задуманный клочок.
И когда, таинственно сгорая,
Станут буквы остро золотеть,
На дорогу ласкового рая
Распахнется сломанная клеть…17
1930
Арсений Иванович Митропольский (Несмелов) (1889—1945) — поэт, писатель, журналист. В эмиграции с 1924 года в Харбине. Публиковался в русских эмигрантских изданиях Праги «Вольная Сибирь» и «Воля России». В 1945 году арестован СМЕРШем, умер в пересыльной тюрьме.
Последний вечер
Вечер, ночь ли ― длится, длится
Странный час! Вокруг огней
Отрастают все длинней
Золотистые ресницы.
Нынче в них живая дрожь, ―
Не печаль ли в ней сегодня?
Как таинственно хорош
Этот вечер новогодний!
День не хочет край земной
Покидать, чтоб кануть где-то.
В небе отблеск слюдяной ―
Поцелуй прощальный это!
И замедленно идет
Время к полночи суровой, ―
Умирает Старый Год,
Но еще не явлен Новый.
И на этом рубеже,
На таинственнейшей грани,
Все сердца ― настороже
Опасений, упований.
Никнут отблески зари,
Гасит Год последний лучик,
И сияют фонари
Все мохнатей, все колючей18.
1940
Новогодняя ночь
Наташе19
Голубому зерну звезды
Над домами дано висеть.
Этот снег голубей воды
И на нем теневая сеть.
Этот шаг, что скрипит в снегу
На пластах голубой слюды, ―
Не на том ли он берегу,
Где сияет огонь звезды?
Город нового года ждет,
Город сном голубым объят.
То не рыцарь ли к нам идет
В медном звоне тяжелых лат?
Не из старой ли сказки он,
Из фабльо20 и седых баллад, ―
На бульваре пустой киоск
Зазвенел его шагу в лад.
Одиночество ― год и я,
Одиночество — я и Ночь.
От луны пролилась струя
На меня и уходит прочь.
Хорошо, что я тут забыт,
Хорошо, что душе невмочь.
На цепях голубых орбит
Надо мной голубая ночь.
Если вспомнишь когда-нибудь
Эти ласковые стихи ―
Не грусти за мою судьбу:
В ней огонь голубых стихий.
Этот снег зазвенел чуть-чуть,
Как листва молодой ольхи.
Как головка твоя к плечу,
Жмутся к сердцу мои стихи.
Много в мире тупых и злых,
Много цепких, тугих тенет,
Не распутает их узлы,
Не разрубит и новый год.
И его заскользит стезя
По колючим шипам невзгод,
Но не верить в добро нельзя
Для того, кто еще живет21.
1942
Иван Венедиктович Елагин (1918—1987) — поэт, переводчик. В 1943 году покидает Киев, чтобы ехать в Прагу, где еще со времени первой волны эмиграции жила сестра его жены. Но, минуя Чехословакию, оказывается под Мюнхеном в лагере DP. С 1950 года постоянно жил в США.
***
В новогоднюю ночь я к столу подойду,
И вина золотого нальет мне хозяйка.
Если хочешь, попробуй ― поди, подсчитай-ка,
Сколько жизни оставил я в старом году.
Ты покрепче, хозяйка, меня напои,
Чтоб душа заиграла, вином разогрета!
Сколько раз я под звездами Нового Света
Провожал новогодние ночи мои.
Где-то Старого Света оставленный край:
Дом. Каштан. Потемневшие стекла аптеки.
Сколько жизни моей там осталось навеки ―
Если хочешь, попробуй, поди, подсчитай.
Я не знаю, с какой мне звездой по пути.
Мое время меня разорвало на части.
Только знаю одно, ― что без старого счастья
Мне и нового счастья уже не найти22.
1982
ВРЕЗКА
Русская эмиграция в Праге встречает Новый, 1934-й год23.
Начальник Группы Р.О.В.С.24 в Праге полковник Бигаев25 приказом от 1 января 1934 г. за № 14 поздравляет всех Начальников, Председателей и чинов Групп с Новым Годом и праздником Рождества Христова. <…> 31 декабря в новом помещении состоялась встреча Нового Года с программой и танцами. Кроме представителей з[емлячест]ва и Союза Участн[иков] В[еликой] В[ойны] в ней принимали участие ряд видных лиц пражской колонии. Оборот ресторана за вечер превысил 3000 крон. 13-го января во всех залах Виноградского Народного дома состоялся традиционный Галлиполийский бал <…>. Как и в предыдущие годы, бал прошел с совершенно исключительным моральным и материальным успехом, который не только даст возможность Землячеству развить свою деятельность, но и будет способствовать дальнейшему ознакомлению руководящих кругов чешского и словацкого общества с нашей национальной созидательной программой. Выдающимся успехом вечера мы обязаны прежде всего Н. Н. Крамарж26, любезно согласившейся принять протекторат над балом.
В 12 час. ночи состоялась встреча русского Нового Года. 17 января в большом зале Мещанской беседы27 Галлиполийское Землячество устроило традиционную елку для детей русской колонии в Праге. Детям, числом более 250, были розданы пакетики со сладостями. Программа, состоящая из одноактовых пьесок и отдельных сценок, была исполнена учениками русской Пражской гимназии в Страшницах28.
1 Письмо датировано 26.11.1923.
2 Бухов Аркадий Сергеевич (1889—1937) — писатель, сатирик. До революции сотрудничал с журналами «Сатирикон» и «Новый Сатирикон». В 1920—1927 гг. — редактор газеты «Эхо» (Каунас), в которой публиковались Е. Н. Чириков, А. Т. Аверченко, Вас. И. Немирович-Данченко и др.
3 Е. Н. Чириков поселился в Праге в 1922 г.
4 В. Ф. Ходасевич жил в Праге с 4 ноября 1923 г. в течение месяца, затем в Мариенбаде (Марианских Лазнях) до 11 марта 1924 г.
5 В. А. Амфитеатров — писатель, драматург, один из основателей пражского литературного кружка «Далиборка» (1924), в Праге с 1922(?) г. до 1930 г.
6 «Возрождение». Париж, 1925. 31 декабря. № 212. С. 2.
7 Яблоновский Александр Александрович (1870—1934) — писатель, журналист. В эмиграции в Египте (с 1921), затем в Берлине (с 1921), позднее в Париже (с 1925).
8 Русский Народный Университет (РНУ) был открыт в Праге в 1923 г. для организации чтения лекций и докладов, посещения музеев и выставок и занятий на следующих отделениях: историко-философском, общественных наук, естественных наук, прикладных знаний, специальных курсов (иностранных языков, бухгалтерии, стенографии и т. д.).
9 Радио-Палас (Radiopalác) построен по проекту чешского архитектора Алоиса Дриака (Alois Dryák) в 1922—1925 гг.
10 Морфова Христина Василева (1889—1936) — болгарская оперная певица (лирико-колоратурное сопрано). С 1916 г. по 1931 г. пела в пражском Национальном театре.
11 Исторический район в европейской части Стамбула.
12 Мост в Стамбуле через бухту Золотой Рог.
13 Фрагмент эссе И. Савина «Новые годы» публикуется по кн.: «Всех убиенных помяни, Россия…» М., 2007. С. 213.
14 Такая трехцветная лампада была зажжена позднее над могилой П. Н. Врангеля: «Каждый год на его могиле в белградском храме совершается панихида. Молча смотрят на молящихся старые императорские знамена, около самой могилы примыкают к ним знамена славных добровольческих частей, а над его прахом реет георгиевский значок Главнокомандующего и теплится трехцветная лампада в терновом венце» («Главнокомандующий русской армией генерал барон П. Н. Врангель. К десятилетию его кончины 12/25 апреля 1938 г.» Сборник статей под ред. А. А. Фон-Лампе. Берлин, 1938).
15 «Всех убиенных помяни, Россия…» М., 2007. С. 48― 49.
16 Поэты пражского «Скита». СПб., 2005.
17 Там же. Это стихотворение, как и многие другие у А. Головиной, без сомнения, написано под влиянием поэзии Н. Гумилева. Ср. метрику, ритмику и круг образов «Новогоднего гаданья» и, например, стихотворения Гумилева «Нет тебя тревожней и капризней…» (1910): «…Но когда дневные смолкли звуки / И взошла над городом луна, / Ты внезапно заломила руки, / Стала так мучительно бледна. // Пред тобой смущенно и несмело / Я молчал, мечтая об одном: / Чтобы скрипка ласковая пела / И тебе о рае золотом».
18 Несмелов А. И. «Без Москвы, без России…»: стихотворения, поэмы, рассказы. М., 1990. С. 217.
19 Митропольская Наталья Арсеньевна (1920—1999) — дочь А. И. Несмелова и Е. В. Худяковской.
20 Фабльо, фаблио (от франц. fabliau) — небольшой, комического или бытового содержания рассказ, один из «низких» жанров средневековой литературы.
21 Несмелов А. И. Указ. соч. С. 166—167.
22 Елагин И. В зале Вселенной. Анн-Арбор, 1982. С. 55.
23 Вестник Общества Галлиполийцев. № 8. Прага, 1934.
24 Русский Обще-Воинский Союз основан 1 сентября 1924 г. генерал-лейтенантом бароном П. Н. Врангелем. В Чехословакии действовал VI отдел РОВС.
25 Бигаев Николай Александрович (1864—1951). С ноября 1917 г. — в Добровольческой армии. В 1925—1937 гг. — в эмиграции в Праге. В 1939—1945 гг. возглавлял РОВС в Чехословакии.
26 Надежда Николаевна Крамарж, урожд. Хлудова (1862—1936) — жена первого премьер-министра Чехословакии Карела Крамаржа.
27 «Мещанская беседа» (Měšťanská beseda), основанная в 1846 г., располагалась на Vladislavova 20 (с 1870).
28 Школа для детей русских эмигрантов в Страшницах была создана в 1921 г. по инициативе Объединения российских земских и городских деятелей в Чехословацкой республике (Земгор). В первый год насчитывала всего 16 учащихся. С 1923 г. — гимназия.