Родилась я в Баку, затем мои родители переехали в Анапу, а повзрослев, я умчалась от них в Ленинград. В жизненных перипетиях Надежды Николаевны города чередовались в обратном порядке. И ушла она из жизни в Баку в 1954 году, именно в тот год, когда я появилась там на свет. Это ли не повод познакомиться поближе с судьбой Надежды Николаевны?

Родилась Надежда в 1876 году, о чем ее тетушка Евгения Киттары сообщала телеграммой из Петербурга в Вытегру Николаю Петровичу: «29.06. 4 утра Бог дал дочь Надежду. Все благополучно, обе здоровы, береги себя»¹. В тот год Николай Петрович работал на Соловках. Девочку крестили в сентябре, когда Николай Петрович вернулся из экспедиции. Обряд прошел в Андреевском соборе на Васильевском острове Петербурга, восприемниками при крещении были старинные друзья семьи академик А. М. Бутлеров и супруга академика А. Якобия, Ольга.

Воспитанием дочери занималась мама, Екатерина Александровна, Николаю же Петровичу, который много разъезжал, в том числе и за рубеж, летели письменные отчеты: «Ходили в зоологический сад. Надя была восхищена от зверей и музыки», через несколько лет о пятилетней дочери: «Надя стала много тише и рассудительней»². До одиннадцатилетнего возраста у девочки была домашняя воспитательница, которая и подготовила ее к поступлению в 1888 году в гимназию Э. П. Шаффе, сразу во второй класс. Училась Надежда весьма успешно, но, к сожалению, осенью 1891 года заболела тифом, и учебу пришлось прервать. По выздоровлении она сдала экзамен за VII класс. Чтобы окончательно восстановиться, Надя на некоторое время была отправлена к родственникам в Швейцарию. Закончила она VIII класс гимназии только в 1894 году и сразу же поступила на курсы г-жи Бибиковой, чтобы подготовиться к сдаче на аттестат зрелости по программе мужской гимназии. Получив квалификацию домашней учительницы, свои знания Надежда тут же проверяет на племяннице — большое семейство Вагнеров отдыхало тогда на даче в Териоках. «Надя вернулась с купанья и дает уроки Надюше (Гогиной, которой в ту пору было 9 лет. — Л. Д.). Она престрогая учительница!» — отмечает ее старший брат Петр³.

В 1897 году Надежда решает идти учиться на Фребелевские курсы и сочетает учебу с поездками по стране: отец выдает ей разрешение самостоятельно путешествовать и останавливаться в любом городе империи. За пару лет она побывала в Ямполе, Спасске, в поездке по Самарской губернии. «Сколько таких исхудалых детских личек приходиться видеть! Сколько раз, когда идешь по деревне, приходиться слышать тоненький протяжный голосок: „Мамка, дай хлебца!“ И всегда один ответ: „Погоди, ужо дам, неугомонный!“ И редко, редко „неугомонный“ получает просимый кусочек сухого хлеба в низенькое окошечко и с радостным личиком отправляется к товарищам. Мы взяли из Кушневки сто человек и открыли 4 столовых на 25 человек в каждой. Из других обществ мы не принимаем, так как не могли кормить более 100 человек», — так в 1899 году Надежда описывала свои впечатления о голоде в Самарской губернии в письме к отцу Николаю Петровичу Вагнеру⁴.

Надежде тогда было 23 года, уже пару лет она увлечена идеями народничества, мечтает жить на хуторе, чтобы с ней рядом были родители и любимые книги. Но самая главная мечта — поступить в Медицинский институт и стать врачом. А пока в ее жизни сотрудничество с А. С. Пругавиным, поездки по деревням голодающей Самарской губернии, устройство столовых и больниц в Помряскино, Новиковке, Кушневке. Александр Пругавин впоследствии писал: «Среди всех этих тяжелых, удручающих впечатлений единственной отрадой было наблюдать деятельность лиц, работавших на голоде. Но главный контингент работавших на голоде составляли, без сомнения, приезжие из Петербурга, Москвы и других городов России <…> студенты различных учебных заведений, слушательницы разных высших курсов, дамы и барышни „из общества“». Упоминаются, в частности, «дочь покойного редактора-издателя „Недели“ Н. П. Гайдебурова, дочь известного профессора и писателя Н. Н. Вагнера и многие другие»⁵.

Для Надежды 1899 год стал решающим — она наконец поступила учиться в петербургский Женский медицинский институт. Девять лет она упорно шла к своей мечте, штудировала латынь, чтобы стать доктором. Диплом врача Надежда Николаевна получила в 1908 году. К тому времени она уже замужняя дама, ее супруг — врач Павел Юрьевич Кауфман, в семье растут двое детей, погодки Олег и Оля. Младшая дочь Вера появилась на свет в Опеченском Посаде, где Надежда Николаевна работала уездным врачом. «Поехала в Опеченский Посад, договорились с моим дедом, что он приедет к сроку принять роды, — вспоминала Галина Ростовцева, внучка Надежды Николаевны. — Он поехал, добирался на санях, в метель, приехал — а бабушки нет на месте, ее саму вызвали в соседнюю деревню принимать роды. Акушерка там была неопытная, испугалась, послала за доктором. А доктору самой рожать! Дед велел кучеру ехать в ту деревню, когда приехал, бабушка и роды приняла, и сама родила — мою маму. Пока рожала, указывала местной акушерке, что делать — та совсем растерялась»⁶.

Сложилось так, как она сама с юности мечтала устроить свою жизнь — стать доктором и жить на хуторе. Село Опеченский Посад, конечно, не хутор, но врачебная помощь местным жителям была крайне необходима. Надежда Вагнер-Кауфман помимо своих основных обязанностей состояла членом Уездной земской управы, входила в состав санитарной комиссии, которая проводила детальный осмотр земских больниц и приемных покоев, принимала решения о бесплатной выдаче лекарств беднейшим жителям.

К началу Первой мировой Кауфманы, вернувшиеся в Петроград, на волне славянофильства принимают радикальное решение: отныне они Ростовцевы, по девичьей фамилии матери Павла Юрьевича. Именным императорским указом от 1915 года они больше не носят фамилию Кауфман.

Летом 1917 году семья покидает Петроград и перебирается в Анапу. Поводом для переезда послужило предложение Варвары Караваевой, директора училища, где учился Олег⁷. Преподаватели и родители учеников поддержали идею переехать всем вместе в тихую Анапу, переждать на юге бурное время. В Анапе действовали санатории для раненых и выздоравливающих, лечебницы для отдыхающих. Работу врачу найти было несложно. «Бабушка с остальными детьми потом тоже туда поехала, дед был на фронте военным врачом. Всю Гражданскую войну они провели в Анапе, бабушка работала в больнице. Мама (Вера. — Л. Д.) помнила, что во время эпидемии холеры бабушка никогда к ним, детям, не подходила, не целовала: придет домой — и сразу мыться, переодеваться. Вылечила от холеры их соседку Рипсиме Маргулову — сажала ее в ванну во время судорог, — рассказывает Галина Ростовцева. — Еще мама помнила холерные бараки, бабушка работала там иногда сутками. Была эпидемия. Потом стало плохо с продуктами, мама помнила, как они стояли в очереди за хлебом, а когда несли его домой, ей очень хотелось отщипнуть горбушку, но было стыдно — дома этот хлеб ждали остальные. И еще мама помнила море, там тянулась в глубину длинная узкая отмель, она шла по ней, а по бокам была глубина. Ей лет 8—9, плавать еще не умеет, шаг влево или вправо — все, ребенок утонул. Но время такое было, что смотреть некому»⁸.

Однако и в тихой Анапе часто меняется власть. С окончательным уходом из Новороссийска врангелевцев Ростовцевы снова переезжают, на сей раз Баку, подальше от потрясений. Олег закончил в Анапе Училище В. П. Кузьминой, аттестат которого был весьма солидным, что позволило ему поступить в Бакинский университет. Павлу Юрьевичу, имевшему ученую степень, предложили занять кафедру в том же университете, и он принял предложение. Надежда Николаевна нашла себе место врача в Дорожной больнице, где проработала всю оставшуюся жизнь. И жилье нашлось в профессорском доме, на Меркурьевской (ныне Зарифы Алиевой) улице, 34. Выросли дети, появились хорошие друзья. Ростовцевы подружились с семьей Ландау. Любовь Гаркави-Ландау была однокурсницей Надежды по Женскому институту в Петербурге. Связывали подруг воспоминания и общие интересы; сын Ландау, Лев, — почти ровесник Веры, дети дружат между собой.

Все складывалось, казалось бы, как нельзя лучше, но увы: многое пережив и пройдя через испытания, семья Ростовцевых рассыпалась. Павел Юрьевич, которого Надежда безмерно любила, встретил другую женщину и ушел из семьи. Пришлось ей с детьми после развода оставить профессорскую квартиру. Перебрались на Кооперативную (ныне Мамедалиевскую) улицу, 19, получив в коммунальной квартире большую комнату. Бывшего мужа Надежда Николаевна не осуждала, всячески его в дальнейшем поддерживала. Рано женившийся Олег тоже развелся, потом уехал в Москву, а воспитание своего сына Кирилла доверил Надежде Николаевне. Несмотря ни на какие обстоятельства она оставалась верной самой себе и своим принципам. «Когда я узнаю жизнь получше <...>, я не буду разбрасываться и отдам свои силы и способности выбранному делу. Я решила быть доктором, но по временам меня берет сомнение, смогу ли я так исполнять свои обязанности как доктор, как бы я этого хотела и имею представление, но боюсь идеализированное», — писала Надя отцу в далеком 1897 году⁹. Она осуществила все, о чем мечтала: преданно служила своей профессии, всегда старалась быть нужной людям, врачевала их, и те всегда с теплотой отзывались о докторе Надежде Николаевне.