Иногда родословная помогала подняться по социальной лестнице, но она же в других условиях, став достоянием публики и карательных органов, могла стоить человеку положения в обществе, свободы, а то и жизни. Тем не менее исподволь, трудами и усилиями поколений строится династия, растет родословное древо, и на его ветвях созревают плоды — личности, определяющие судьбы стран и народов. Первый президент Чехии Вацлав Гавел и его семья — тому пример.

От мельника из Смихова…

Случилось так, что отец президента Гавела, Вацлав Мария Гавел (1897—1979), отойдя от дел, всерьез занялся историей своей семьи. Результатом его изысканий стала книга «Мои воспоминания» (Mé vzpomínky), выпущенная издательством Lidové noviny уже после Бархатной революции, в 1993 году. По замыслу Гавела-старшего эти воспоминания должны были стать памятником его любимой жене Божене, скончавшейся несколькими годами раньше. Но постепенно рассказ о собственной семейной жизни стал шириться, уходить на десятки лет назад… Как позже писали его сыновья Вацлав и Иван, книга отца, которую тот создавал без спешки и суеты, крайне добросовестно и скрупулезно, как и все, что он делал в жизни, стала и для них экскурсом в семейное прошлое.

Не так уж много найдется в современной Чехии семей, которым удастся проследить свою родословную на несколько поколений вглубь веков. Но, по воспоминаниям первого чешского президента, его с ранних лет развлекали не только традиционными сказками, но и семейными легендами, которые, впрочем, маленькому Вацлаву от сказок отличить было сложно. Были там рассказы о прапрабабушке, умершей в родах, о дальнем кузене, скончавшемся от туберкулеза, или троюродном дядюшке-мяснике, не пережившем заражения крови.

Но гораздо интереснее были те истории, которым можно было на дневной прогулке отыскать продолжение, и речь не только о 200-летнем фамильном склепе на старом кладбище в Коширже, вскоре разрушенном. Так, мальчику показывали место на берегу Влтавы, где некогда находилась мельница, принадлежавшая его предкам по отцовской линии. Последним владельцем ее был прадед Вацлава — Вачцлав Юлиус Гавел. Оказавшись перед необходимостью дать приданое восьми своим сестрам, он продал мельницу и все постройки, влез в долги и был вынужден поступить на службу весовщиком на железнодорожном вокзале. В то время эта профессия была престижной и хорошо оплачивалась.

Жена Вачцлава Терезия (урожденная Боумова), происходившая из зажиточного фермерского семейства, была рачительной хозяйкой и прекрасно готовила. Семья стала сдавать комнаты в своем доме на Малой Стране студентам, среди которых оказался и отец Прокопа Дртины (1900—1980), будущего министра в правительстве президента Э. Бенеша. С этого началась дружба между двумя семьями, апогеем которой стало совместное подписание Хартии 77. Терезия скончалась в 1883 году от воспаления легких, муж пережил ее на год. Но они успели поставить на ноги родившегося 15 марта 1861 года сына Вачцлава Франтишека (первого в роду убравшего букву «ч» из имени) — дедушку будущего президента.

Каток, «Люцерна» и семейные гнезда

Вачцлав (позднее Вацлав) Франтишек Гавел учился в реальной гимназии на улице Ječná. Но после смерти отца школу ему пришлось оставить, так что азы строительного дела — своей будущей успешной сферы деятельности — он изучал на практике, а звание инженера-строителя получил только в 1917 году. Первым местом его работы стало Пражское городское экономическое управление, где он составлял планы и бюджеты уличных работ. Постепенно отлично зарекомендовавшему себя кабинетному служащему стали поручать руководство строительными бригадами в городе. Под его присмотром рабочие клали асфальт, мостили Вацлавскую площадь, прокладывали канализацию там и на набережной принца Рудольфа (ныне Alšovo nábřeží). То, что в ноябре 1887 года Вацлав был принят в гильдию мастеров по укладке брусчатки, стало безусловным признанием авторитета и профессионализма 26-летнего мастера. А год спустя он уже выиграл свой первый крупный контракт по мощению улиц в Ломнице-над-Попелкой.

Однако интересы и планы начинающего городского застройщика простирались значительно шире. В конце 1880-х гг. вместе с инженером В. А. Кржидлом они реализовали проект для конькобежного клуба Harmonie. На ныне несуществующем Приматорском острове построили первый в Праге каток с искусственным льдом, очень быстро ставший популярным развлечением горожан.

На начало XX столетия пришлась перепланировка города (pražská asanace), вызвавшая небывалый строительный бум. Предприимчивый Гавел основывает бюро, привлекая к сотрудничеству Франтишека Никласа и Йозефа Чамски, обладателей лицензии на строительство. Благодаря средствам, занятым у бывшего работодателя, а также приличной сумме от продажи земли в Збешичках у Табора, Гавел получил первоначальный капитал, и его бюро приобрело в собственность участки в центре Праги на улицах Haštalská, Skořepka, Resslova, Na Zderaze и др. Было возведено восемнадцать жилых доходных домов (самый первый — на углу улиц Žitná a Příčná), квартиры в которых впоследствии сдавали в аренду. Как правило, Гавел добивался полного заселения строения и прибыли не менее 4,5 %, а потом продавал его с большой выгодой. В одном двух из построенных им в 1905 году на набережной Влтавы (Rašínovo nábřeží) зданий в стиле модерн, U Dvou tisíc (2000/78), поселился сам с семьей.

Другим «семейным гнездом» Гавелов стала заложенная в 1908 году усадьба Havlov неподалеку от южноморавского местечка Тришов. Именно в этом городке 5 июля 1891 года Вацлав Франтишек женился на Эмилии Павелковой (1869—1926), с которой познакомился на балу в пражском дворце Žofín. Невеста, происходившая из состоятельной семьи бывшего трактирщика, а затем купца Антонина Павелки из Моравии, была необычайно хороша собой, и претендентов на ее руку было немало. Она выбрала начинающего предпринимателя Гавела и принесла ему богатое приданое, ставшее еще одним источником финансового благополучия семьи и процветания бизнеса. В браке родилось трое сыновей. Старший, Вацлав Юлиус, умер в младенчестве, средний Вацлав Мария (1897—1979), пошел по стопам отца и стал застройщиком, а младший, Милош (1899—1968), киномагнатом.

Эмилия оказалась прекрасной хозяйкой и умной собеседницей. В доме Гавловых, уже тогда принадлежавших к национальной культурной элите, устраивали вечера, на которых собирался весь цвет чешской интеллигенции. Глава семьи дружил с первым премьер-министром Чехословакии Карелом Крамаржем и министром финансов Алоисом Рашином. Поддержку национальной культуры он считал своим долгом патриота. Недаром В. Ф. Гавела называли «министром финансов Национального театра» — он ответственно и эффективно управлял средствами «Общества друзей Национального театра».

Гавел любил свою страну и гордился принадлежностью к чешской нации. Из патриотических чувств он старался нанимать на постоянные должности в компании только соотечественников, а детей посылал учиться не в престижные немецкие, а в чешские школы и гимназии. По политическим убеждениям он был ближе всего к младочехам, позднее — к национал-демократам. Состоял в Совете директоров акционерного общества «Пражские типографии», где издавались Národní listy. Естественно, семья приветствовала падение габсбургской монархии и провозглашение независимой Чехословакии. Особенно деда будущего президента Чехии радовало, что революция оказалась мирной, в 1918 году не пролилось ни капли крови, не было разбито ни одного окна, а в первом декрете новой власти говорилось: «Все действовавшие до сих пор законы остаются в силе».

Но еще до обретения страной независимости Вацлав Франтишек не сомневался, что Прага вскоре станет еще одним экономическим и культурным центром континента. Семья много путешествовала: летом на море, зимой — на горнолыжные курорты, а также по европейским столицам, где, как любил говорить ее глава, «впитывала» опыт. Именно тогда созрело решение: родному городу нужно нечто аналогичное парижским и лондонским пассажам. Так в 1907 году началась история дворца Lucerna — торгово-развлекательного комплекса с магазинами, ресторанами, большим залом, кинотеатром. Жена поддержала Гавела и морально, и финансово.

Несмотря на препятствия и сложности (Первую мировую войну, финансовые проблемы, непонимание замысла и бюрократические проволочки со стороны городских строительных служб), в 1920 году «Люцерна» распахнула свои двери для публики. И, как ранее каток на Приматорском острове, немедленно стала центром светской жизни столицы, модным местом встреч представителей столичной богемы, состоятельной молодежи, иностранных гостей. Увы, владелец недолго радовался популярности и процветанию заведения, которое считал главным успехом в своей девелоперской карьере. Он умер буквально через несколько месяцев после открытия «Люцерны». На его письменном столе осталось хрустальное пресс-папье с выгравированными словами «Терпимость и любовь» — девизом жизни Вацлава Франтишека Гавела.

Журналист, дипломат, обувщик

Дед Вацлава Гавела со стороны матери Гуго Вавречка (1880—1952) родился в Остраве в небогатой семье управляющего шахтами. По окончании средней школы поступил в Технический университет Брно, выбрав весьма перспективную специальность (электротехнику и машиностроение), и уже в студенческие годы стал автором нескольких публикаций на профессиональные темы и обладателем патентов. Его ждала многообещающая карьера инженера-электротехника. Однако он предпочел журналистику.

В университетские годы Вавречка начал сотрудничать с брненским отделением газеты Lidové noviny, а в 1906 году стал ее редактором. В 1912 году, во время Первой балканской войны, служил военным корреспондентом, а в годы Первой мировой был призван на флот и оказался в Триесте. Однако война на стороне австро-венгерской монархии шла вразрез с его убеждениями. Уже тогда Гуго поддерживал контакты с чешскими политиками, встречался с Т. Г. Масариком, оказывал помощь патриотическим силам. В конце войны он подключился к деятельности венского отделения чешской организации сопротивления Maffie. Когда Триест оказался одной из «ничейных зон» с присущими им хаосом, насилием и грабежами, Вавречка возглавил группу чешских и хорватских офицеров, чтобы установить порядок и контролировать положение в городе. Какое-то время он даже был в нем консулом, что стало его первым дипломатическим опытом. В этом качестве в октябре 1918 года он организовал отправку чешских легионеров на родину.

После образования Чехословакии деятельность Гуго Вавречки на международном поприще продолжилась. В 1919—1920 гг. он вошел в состав делегации Чехословацкой Республики на мирных переговорах в Париже в качестве экономического эксперта. А вернувшись, получил от министра иностранных дел Э. Бенеша предложение поступить на дипломатическую службу. В 1920—1922 гг. был генеральным консулом в Гамбурге, в 1922 году переехал в Будапешт в качестве первого постоянного чехословацкого посла в Венгрии и многое сделал для нормализации отношений между двумя еще недавно враждовавшими странами. Еще большим вкладом в укрепление взаимопонимания и налаживание контактов с соседями стала работа Гуго Вавречки в Вене, куда он был назначен послом в 1926 году. Были успешно завершены таможенные и торговые переговоры, проходили консультации в рамках разработанной дипломатом концепции экономического и политического сотрудничества. Благодаря ему было создано Центральноевропейское экономическое общество и открыто его отделение в Праге.

Обаятельный, деятельный посол-эрудит был популярен как среди австрийцев, так и среди этнических чехов, проживающих за пределами родины. Он не пропускал ни одного устраиваемого ими мероприятия, опекал чешскую гимназию Ассоциации Коменского, многое сделал для поддержки движения экспатриантов и популяризации чешской культуры. Когда в 1932 году Гуго Вавречка покидал свой пост, дипкорпус, местные чехи и австрийские друзья устроили ему поистине грандиозные проводы.

В Праге его ожидало вовсе не новое назначение, а серьезные разногласия с президентом Бенешем по вопросам центральноевропейской экономической интеграции. И не только. Уже столкнувшись с нацистами в Австрии, Гуго открыто высказывал опасения по поводу развития ситуации в Европе, но в правительственных кругах Чехословакии в то время угрозу фашизма еще не воспринимали всерьез. К счастью для опального дипломата, именно в это время он встретил своего сокурсника по университету и доброго друга Томаша Батю и принял предложение о работе в его обувной империи.

Гуго Вавречка пришел в компанию в 1932 году в качестве директора по международным экономическим, торговым и деловым связям, а после трагической гибели Т. Бати вошел вместе с его сводным братом Яном Антонином и Домиником Чипрой в состав дирекции, которая взяла на себя управление всеми предприятиями крупнейшего в мире обувного концерна. Отношения с амбициозным Я. А. Батей у Гуго были натянутыми — слишком задевало наследника очевидное интеллектуальное превосходство содиректора, но и отказаться от его услуг он не мог: за время дипломатической службы, участвуя в международных конференциях и публикуясь в солидных экономических изданиях, Вавречка приобрел авторитет и обширные связи в деловых кругах по всему миру. Благодаря ему Злин в 1932—1939 гг. становился центром притяжения чешской и мировой деловой, интеллектуальной и культурной элиты.

После успешного участия Чехословакии во Всемирной выставке в Нью-Йорке в 1938 году, за которое также отвечал Г. Вавречка, он на несколько месяцев снова вышел на политическую сцену. В середине сентября 1938 года, накануне мюнхенских событий, ему предложили пост министра без портфеля в правительстве Милана Ходжи, а затем министра пропаганды в правительстве Яна Сырови. После отставки этого кабинета в декабре 1938 года Гуго вернулся в Злин, где в отсутствие эмигрировавшего Я. А. Бати и перешедшего на службу в правительство Д. Чиперы до конца войны оставался единственным руководителем заводов — техническим и коммерческим директором в одном лице. И тут он снова проявил себя как человек ответственный и совестливый: компания организовывала помощь лицам, преследуемым оккупационными властями, давала им работу на заводах и оказывала финансовую помощь из фонда Бати, выделяла значительные суммы для поддержки сопротивления. Примером гражданского мужества и патриотизма Гуго Вавречки стала его инициатива организовать в Злине в условиях оккупации встречу нескольких десятков представителей культурной и научной общественности, чтобы спланировать послевоенное восстановление края.

Когда в 1945 году концерн национализировали, Вавречка вместе с другими руководителями был принудительно отправлен на досрочную пенсию. Позже его обвинили в сотрудничестве с нацистами, от ареста спасло только крайне плохое состояние здоровья. Он скончался от сердечного приступа в Брно 9 августа 1952 года.

Всю жизнь Вавречка занимался литературным трудом. Помимо публикаций на технические и экономические темы ему принадлежит философский трактат о начале и конце мира, ряд написанных под псевдонимом Гуго Ваврис рассказов и пьес, а также юмористический детектив «Франтишек Леличек на службе у Шерлока Холмса», экранизированный в 1932 году Карелом Ламачем с Властой Бурианом, Мартином Фричем и Лидой Бааровой в главных ролях.

Было у деда президента Гавела еще одно, менее известное увлечение. Гуго был страстным коллекционером керамики, особенно габанского и голичского фаянса, образцы которого он видел в университетские годы на Чехословацкой этнографической выставке в Праге в 1895 году, а затем в музеях Будапешта. Собранная им с 1920 по 1940 год коллекция насчитывает около 300 экспонатов и имеет огромную культурную и историческую ценность. После смерти отца дочь передала все собрание на хранение в Музей прикладного искусства в Праге, откуда оно перешло Национальной галерее. В 1991 году керамика могла быть возвращена законным наследникам, но они приняли решение оставить коллекцию в распоряжении государства.

Мать или мамочка?

Дочь Гуго Вавречки и его жены Йозефы (урожденной Колбингеровой) Божена (1913—1970) встретила будущего мужа Вацлава М. Гавела в 1934 году на гонках на автодроме им. Масарика в Брно. Мероприятие было скорее светским, чем спортивным, интересы 22-летней девушки были далеки от автоспорта: в то время она с матерью жила в Праге, изучала историю искусств на философском факультете Карлова университета и одновременно живопись и рисунок в Пражской академии изящных искусств. В Чехии Божена продолжила образование, получить которое изначально предполагала в Вене, где служил ее отец-дипломат. Там она окончила частную чешскую гимназию Ассоциации Коменского и стала студенткой философского факультета Венского университета. Эмансипированная, эрудированная девушка в совершенстве владела несколькими языками, и смена места жительства и учебных заведений никак не сказалась на ее учебе. В отличие от замужества.

К моменту их знакомства Вацлав М. Гавел, твердо стоявший на ногах бизнесмен и совладелец фирмы «Братья Гавелы», уже успел развестись со свой первой женой. Брак с гимнасткой и пловчихой Бэлой Фрайдландровой был недолгим и бездетным, и расстались супруги без скандалов и взаимных обид. Но и он оставил след в жизни и профессиональной деятельности отца будущего президента. Последовав за своей подругой в США и довольно долго пробыв на западном побережье и в Сан-Франциско, Вацлав М. Гавел вернулся переполненный идеями. Рекреационные зоны, столовые и кафетерии самообслуживания, вилловая застройка — все это позднее было воплощено в его проекте мечты, элитном жилом и развлекательном комплексе на Баррандове.

Роман с Боженой развивался бурно и стремительно: всего через несколько месяцев после первой встречи они поженились, в 1936 году родился Вацлав, а в 1938-м — Иван. Молодая мать оставила учебу и посвятила себя семье.

При этом пани Гавлова была талантливым художником-иллюстратором, сотрудничала с журналами светской хроники Eva и Měsíc, успешно занималась разработкой дизайна женских шарфов и моделированием одежды. Участвовала Божена и в реализации проекта мужа и его брата на Баррандове. Известно, что именно ей принадлежит замысел и воплощение стильного интерьера открытого там популярнейшего ночного бара Trilobit, рисовала она и рекламные плакаты для «Люцерны». Как супруга одного из самых богатых и известных пражских предпринимателей, Божена много времени посвящала светским мероприятиям, что, впрочем, ей нравилось. В их квартире проходили музыкальные вечера, устраивались ужины и популярные в предвоенные годы коктейли, на которых собирался цвет столичного общества. Хозяйка дома даже вела гостевой альбом с подписями знаменитостей, среди которых были президент Э. Бенеш с супругой, мэр Праги, крупные промышленники, деятели культуры, иностранные дипломаты…

И все же самым главным Божена считала воспитание и интеллектуальное развитие сыновей. С ранних лет стены детской украшали изготовленные ею коллажи с буквами алфавита — так Вацлав и Иван выучили азбуку и рано начали читать. Позднее картинки с буквами сменились изготовленными матерью плакатами по истории, географии, точным наукам. Одна из этих «изобразительных дидактик», хранящаяся в семейном архиве, гласит: «Все бесчисленные вещи, которые встречаются на Земле: книги, машины, кошки, статуя царицы Нофрет, деревья, говяжьи стейки и, конечно же, Вацлав и Иван Гавелы — короче говоря, все, что мы способны представить, может быть разложено на части, на молекулы, а затем на атомы». Эти домашние образовательные пособия под названием Didasko — učím были опубликованы отдельной книгой издательством KANT в 2003 году. Вацлав М. Гавел писал: «Моя жена, образованная и энергичная, смогла <...> поднять моих сыновей, несмотря на все подводные камни, которыми была полна их молодость, и вооружить их знаниями и навыками, чтобы они могли добиться успеха самостоятельно».

Многие биографы Вацлава Гавела склонны считать, что долгое время он не мог примириться с авторитарностью матери, якобы контролировавшей каждый его шаг. Ссылаются при этом на их переписку и воспоминания президента, в которых тот сух, почти официален и никогда не обращается к ней с ласковым «мамочка». А во многих его действиях, в том числе в женитьбе на Ольге Шплихаловой, которую Божена не приняла, усматривают своего рода бунт против материнского влияния. Возможно, и правда отношение матери к сыновьям со стороны казалось холодным. Но такой уж она была — гордой светской дамой. И оставалась ею даже после лишения семьи всех благ и привилегированного положения, когда зарабатывала на жизнь сопровождением иностранных туристов. Эта внешняя отстраненность не означала равнодушия. Как вспоминал актер Павел Ландовский, друживший с Вацлавом с конца 1950-х гг., «Гавелы были необычной семьей, незабываемой. В их доме было семейное серебро, но, случалось, не было супа. Мать Вацлава продавала открытки в фойе Староместской ратуши, там я с ней и познакомился. Она обратилась к сыну: „Вашо, не будь холоден со мной“. Ему это страшно не понравилось, он ужасно дергался. Но он ее очень любил».

Цветы и шипы на семейном древе

Вацлав Гавел никогда не отрицал влияния семьи на формирование его мировоззрения и личностных качеств. Уже находясь несколько лет на посту президента, в октябре 1993 года в интервью польскому изданию Gazeta wyborcza он сказал: «На меня повлияла вся атмосфера моего семейного дома. Прежде всего, конечно, мои родители, но также мой дедушка, друзья семьи, семейные традиции и домашняя библиотека. Мой отец дружил со многими выдающимися интеллектуалами межвоенного периода, и в результате я вырос в идеологической атмосфере гуманизма Масарика. Благодаря этому, а также благодаря тому, что я рано начал читать, у меня были благоприятные условия для хорошего старта».

Отдавая должное педагогическому дару и самоотверженности матери Вацлава, нельзя не признать заслуг отца и дяди в формировании его характера и в обеспечении финансового процветания семьи до установления в Чехословакии коммунистической диктатуры. Отец будущего президента унаследовал дело строительного предпринимателя и владельца «Люцерны» и продолжил его, приобретя землю на Баррандовском холме и построив там престижный жилой район и террасы с бассейном и ресторанами. Работал Вацлав М. Гавел в тандеме со своим братом Милошем — создателем «чешского Голливуда», киностудии Barrandov, плейбоем, автогонщиком, геем, но все равно завидным женихом в глазах пражских мамаш (подробнее о сотрудничестве и проектах братьев Гавелов см. «Русское слово» № 1/2018).

К концу войны семье помимо комплекса «Люцерна» и киностудии Lucernafilm принадлежали многоквартирный дом Rašínovo nábřeží, вилла и участок в Баррандове и усадьба Havlov на Чешско-Моравском нагорье, включающая 1400 гектаров леса. Вацлав М. Гавел состоял в масонской ложе, был председателем Пражского Rotary Club, то есть по всем признакам принадлежал к элите, которую сам видел так: «Под элитой мы понимаем не какую-то закрытую для прочих касту, а стихийное, неподвластное организации сообщество духовных творцов. Тех, кто благодаря весомости их культурного бэкграунда, становится авторитетом для общества. Тех, кто представляет собой правительство духа без намека на какую-либо власть, но с обязанностями неизменного хранителя успешного социального развития».

С установлением коммунистического режима и последовавшей национализацией всей собственности, единственными богатствами семьи остались лишь интеллектуальный, культурный и духовный потенциал. Тем не менее власти сочли, что и этого слишком много. Вслед за имуществом члены семьи были лишены человеческих прав, а некоторые и свободы: в коллаборационизме был обвинен Гуго Вавречка, Милош Гавел (эмигрировал со второй попытки в 1952 году) за «связи с нацистами» провел тюрьмах и лагерях более года, Вацлав Мария — три месяца. В 1948 году вынужденно покинул страну брат Божены Гавловой, ученый-химик Иван Вавречка. «Буржуазное происхождение» стало причиной исключения Вацлава и Ивана из школы-интерната в Подебрадах, оно же закрыло будущему президенту и его младшему брату путь к очному высшему образованию.

Буржуазность и прежнее благосостояние семьи, у которой коммунисты отобрали даже жилье (из пятикомнатной квартиры она была вынуждена перебраться в однокомнатную в бывшем собственном доме), тенью следовали за Вацлавом Гавелом всю его жизнь. Как только властям требовался материал для очередных обвинений или политическим оппонентам — повод для его дискредитации, на свет вытаскивали богатство, влияние, вероятные ошибки и проступки родни, дополняя их собственными замаскированными под правду домыслами. Когда в 1970-х гг. диссидент Гавел стал одним из создателей Хартии 77, в центральных газетах Чехословакии была напечатана «разоблачительная» статья некоего Томаса Ржезача «Кто вы, Вацлав Гавел?». Корреспондент, оказавшийся штатным пропагандистом и агентом Stb, напоминал в ней о якобы имевшем место сотрудничестве дяди Милоша с немецкими оккупантами. Время от времени подобные публикации случались и позднее. Одна из самых одиозных появилась на сайте Parlamentní Listy к 80-летию Вацлава Гавела. Блогер портала Neviditelný pes Томаш Гуттманн обвинял уже покойного президента, неспособного ответить на клевету в адрес свой семьи, в аморальности, присвоении собственности и во лжи, а его родных — в сотрудничестве со спецслужбами.

Увы, от пасквилей и наветов не застрахован никто, даже самый демократичный, открытый и уважаемый глава государства, каким был и остается в народной памяти Вацлав Гавел. Тем важнее знать правду о его предках, их жизни и истинных мотивах их поступков.

Литература

Keane J. Vaclav Havel. A Political Tragedy in Six Acts. Bloomsbury, London, 1999

Williams K. Václav Havel (Critical Lives). Reaktion Books, 2016

Galli S. B. Václav Havel: una rivoluzione esistenziale. La nave di Teseo, 2019

Юрьенен С. Текст ведущего, или Содеянное на свободе: нон-фикшн I (1977—2004). Franc-Tireur, 2010

Беляев И. Вацлав Гавел. Жизнь в истории. Новое литературное обозрение, 2020

Wanatowiczová K. Miloš Havel — český filmový magnát. Knihovna Václava Havla, 2013