Александра Викторовна скупо записала в Дневнике 15 сентября 1889 года: «Много обедало. Был Витте, который назначен директором Департамента железнодорожных тарифов у Вышнеградского и зараз получил чуть ли не восемь чинов, чтобы занять это место. Витте больше молчал, на вид он похож скорее на купца, чем на чиновника». Не став завсегдатаем салона генеральши Богданович на Морской, 51 Сергей Юльевич общению со светским Петербургом предпочел салон издателя «Гражданина» В. П. Мещерского на Невском проспекте, 77. Здесь велись беседы на политические темы, и состав посетителей был соответствующий — карьерные сановники и амбициозные кандидаты. Тут можно было обсудить продвижение по службе, занятие ответственной должности и современный политический тренд — , заодно показав товар лицом. Витте никогда не был салонным человеком, для этого он просто не имел необходимых качеств: умения поддержать пустую беседу, интриговать, сплетничать и входить в коалиции, но его присутствием всегда дорожили.

Осенью 1890 года Сергей Юльевич овдовел — от сердечного приступа скончалась жена Надежда Андреевна. Только через год в его жизни появилась другая женщина, и снова разведенная. На этот раз его избранницей стала Матильда Лисаневич, урожденная Нурок. В это время решался вопрос назначения Витте министром путей сообщения, и женитьба на разведенной еврейке могла стоить ему карьеры. В этой ситуации Витте действовал, как обычно, открыто — он объявил о своем намерении жениться Александру III, прибавив при этом, что готов уйти в отставку, если его брак с разведенной женщиной является препятствием. Император, на удивление, среагировал вполне доброжелательно и отставку отклонил. Второй брак оказался удачным, супруги прожили 22 года, до конца оставаясь преданными друг другу людьми.

Происхождение Матильды Ивановны несколько влияло на отношения с придворными кругами и светским обществом Петербурга, но материальное положение супругов позволило им устраивать свои собственные приемы и вечера на самом высоком уровне, так что попасть на них бывало не просто.

Выбор нового министра путей сообщения происходил в обстановке двух неудачных назначений после известного крушения царского поезда в Борках. Некомпетентность кандидатов становилась очевидной буквально на следующий день после назначения. Наконец, по обоснованной рекомендации Вышнеградского, император остановил свой выбор на Витте.

Проработав министром всего полгода, он преобразил министерство, сделав из него отлаженный механизм управления железнодорожным сообщением. Прежде всего, сбалансированное расписание движения царских поездов получило дворцовое ведомство, что не могло не вызвать одобрения царя. При Витте железнодорожное ведомство окончательно избавилось от дефицита баланса и перестало быть убыточным. В том же 1992 году случилась болезнь Вышнеградского, и император, не раздумывая, доверил управление самым сложным министерством финансов Витте, не без совета самого Вышнеградского. Следующие пять лет после назначения министром финансов стали звездным часом для Витте и временем полного оздоровления финансов страны.

На первый взгляд, ошеломляющая карьера Витте, ставшего в 43 года ключевой фигурой государственного аппарата, кроме выдающихся способностей, имеет объяснение в личной расположенности императора. Однако не все так просто, как описывают отечественные простодушные историки, сначала «глубоко изучавшие освободительную борьбу с самодержавием», а теперь занятые восстановлением исторического величия монархии. Из современных исследований российской истории особняком стоят работы профессора И. В. Зимина. Без всякого пафоса и обличительного надрыва Зимин рассказал о монархии как об управляющей государственной структуре, со всеми ее особенностями и незамысловатым внутренним механизмом. Дом последних Романовых представлен в книгах Зимина на публичное обозрение, как набор исторических реликвий в залах музея, и рядовой обыватель, каждый со своим интеллектуальным багажом, может не спеша рассмотреть любой отдельно взятый экспонат. Во всей внушительной коллекции профессора из Петербурга наиболее интересна экспозиция впечатляющих финансовых достижений Министерства Двора Александра III и его сына Николая. Странно, но отечественная историография никак не реагирует на представленную суду общественности информационную бомбу, как будто все, что сообщил о «Романовской кухне» профессор Зимин, давным-давно известно.

Возвращаясь к назначению Витте министром финансов в связи неожиданной болезнью Вышнеградского, следует отметить, что выбор императора, разумеется, был не случаен, и личные предпочтения здесь ни при чем. В книге И. В. Зимина «Царские деньги» есть одна замечательная сентенция, касающаяся Александра III: «Подводя итоги, мы можем констатировать, что Александр III обладал самым значительным личным состоянием из всех Романовых, царствовавших в XIX — начале XX в. При этом в отличие от деда и отца царствовал он только 13 лет». Вывод более чем красноречивый, тем более что к обслуживанию царских счетов как в Государственном, так и в иностранных банках имело прямое отношение министерство финансов. Заслуга резкого увеличения «личных валовых доходов» императора принадлежала двум математикам — Вышнеградскому и Витте. При этом Витте внес в это благородное дело несравнимый вклад: достаточно сказать, что из личных денег Александра III только в 1892—1894 годах были оплачены беспрецедентные приобретения недвижимости на сумму более чем в пять миллионов рублей. Пять элитных имений были куплены одно за другим, причем имение Дерюгино, приобретенное у князя Д. Б. Голицина почти за два миллиона рублей, имело на своей территории сахарный и винокуренный заводы, две бумажные фабрики и две мукомольные мельницы. Император не жалел денег и на приобретение предметов искусства, исторических раритетов и ювелирных изделий.

Кроме этого, в лондонском Bank of England имелся счет, неизвестно когда возникший, на сумму около двух миллионов фунтов стерлингов в английских ценных бумагах, что пересчете на русские рубли составляло примерно 20 млн рублей. Эти деньги «не проходили ни по одному из официальных отчетов Министерства Императорского Двора, то есть являлись, по сути, секретным страховым резервом российских императоров». Механизм создания огромного личного состояния Александра III сейчас трудно объяснить, так как большинство операций проводилось секретно, но можно предположить, что роль Витте в этих делах была определяющей. Новый министр финансов России был мастером многоходовых биржевых и кредитных операций международного масштаба и, получив в свое управление все активы страны, включая золотовалютные, начал с того, что наглядно продемонстрировал свои возможности на примере кошелька императора. Необходимо сказать, что в своих воспоминаниях Витте не обмолвился на эту тему даже словом, ограничившись пространным описанием своих кадровых решений по министерству финансов. Видимо Николай II, когда разыскивал мемуары Витте, опасался больше всего раскрытия именно секретных финансовых операций, но бывший министр финансов знал границы мемуарных откровений.

Одним из первых шагов Витте на посту министра финансов было реформирование таможенных органов империи. Острый глаз министра сразу разглядел место серьезных утечек из казны в части организованной контрабанды и продажности таможенных чиновников. Предложения Витте по изменению ситуации, как всегда, были кардинальны: отделить пограничную стражу от таможенной службы и создать самостоятельный корпус пограничной стражи. Невзирая на возражения многих сановников, император быстро среагировал на предложение министра и уже 15 октября 1893 года подписал Указ Правительствующему сенату: «I. Состоящую ныне в Таможенном управлении пограничную стражу выделить из оной в Отдельный корпус пограничной стражи. II. Подчинить Отдельный корпус пограничной стражи министру финансов с присвоением ему Шефа пограничной стражи с сохранением за ним всех прав, коими он ныне пользуется по управлению сею стражею».

Для непосвященных изменение Таможенного управления было несущественно, в действительности ручеек выручки от конфискации контрабанды поменял свое направление. Впрочем, ручеек был довольно полноводным и составлял по году десятки миллионов рублей. Обороты таможенного ведомства соответственно составили сотни миллионов и стали существенной частью государственного бюджета. Думается, что доходы от реализации конфиската пополняли не только бюджет, но и императорский кошелек. Это означало, что новый министр нащупал самый чувствительный «монарший нерв», который дал ему возможность обрести полное государево доверие. Одновременно Витте наладил плотное взаимодействие с финансистами министерства Двора, и все последующие новации министра финансов проводились на удивление быстро.

Признание талантов Витте пришло быстро и впечатляюще: уже в 1894 на министра финансов пролился целый дождь наград и почетных званий. Он стал кавалером российского ордена святой Анны 1-й степени, французского ордена Почетного Легиона, германского ордена Красного Орла, австрийского ордена Леопольда; его наперебой избирали почетным членом различных научно-практических обществ; многие города России желали видеть его среди своих почетных граждан.

Таможенные реформации завершились ревизией таможенных тарифов и пошлин в сфере внешней торговли. Витте лично возглавил всю работу по пересмотру таможенных тарифов в торговле с Германией. Следуя однажды выбранной протекционистской логике, министр финансов убедил императора в необходимости жесткого реагирования на новый таможенный тариф, принятый рейхстагом, с максимальными ставками в отношении сельскохозяйственной продукции из России. В ответ на этот явно дискриминационный шаг Витте подготовил законопроект о «двойном тарифе», направленный адресно против Германии. Мера, предложенная Витте, предусматривала применение максимальных тарифных ставок к импорту из стран, где применялись дискриминационные меры к товарам из России, то есть, прежде всего, к Германии. В результате тяжелых переговоров с Берлином, принимавших иногда форму торговой войны, удалось выработать вполне сбалансированный торговый договор с Германией. Большая заслуга в этом непростом деле принадлежала министру финансов Витте.

Плодотворная работа Витте по управлению финансами России, получив мощный импульс доверия со стороны императора Александра III, развивалась по многим направлениям, каждое из которых заслуживает отдельного анализа как образец эффективного решения отдельно взятой проблемы. Такие реформы министра финансов, как выкуп частных железных дорог в казну, сооружение транссибирской магистрали, государственная монополия на продажу алкоголя и, наконец, реформа денежного обращения, давно стали классикой экономической мысли.

При Александре III, занимаясь финансово-экономической проблематикой, Витте, быстро набирал политический вес, превращаясь в фигуру первого ряда. Его государственное мышление, основанное на здравом смысле и математической логике, оказалось как нельзя кстати в стране автократического управления, остро нуждавшейся в кардинальных хозяйственных переменах. В этом смысле Витте со своим бесспорным бюрократическим талантом оказался в нужном месте и в нужный час. Позитивные изменения в хозяйственном механизме страны, которые непрерывно генерировал Витте, встречали естественное сопротивление заинтересованных сторон, в том числе в великокняжеской среде и у высшей русской аристократии. Пользуясь безусловной поддержкой Александра III, Витте это сопротивление легко преодолевал. Все изменилось, однако, со смертью императора.

Начало царствования последнего российского императора Николая II явилось как бы рубежом в жизни Витте и как министра финансов, и как государственного деятеля вообще. Николай II, многократно заявлявший о своей приверженности курсу отца, первое время демонстрировал полное доверие к деятельности министра финансов. Этому немало способствовала мать Николая II, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Однако жгучее желание императора править единолично, то есть принимать государственные решения самому, постепенно набирало силу. Люди, не имевшие никакого влияния при Александре III, становились вхожи в императорский кабинет со своими устремлениями, мнениями и желаниями. Чувство уверенности Николая II в способности самостоятельно определять курс страны, росло вместе с набиравшим силу экономическим положением России. Похоже, император, получив свое собственное окружение, был склонен считать, что решение задачи экономического роста и финансового благополучия по плечу не только Витте, и в этом деле могут себя пробовать многие другие. Для такого заблуждения у него не было серьезных оснований, кроме самоуверенности и самообольщения великокняжеского окружения и аристократической среды.

Заметные сдвиги в российской экономике были увенчаны установлением в 1897 году золотого паритета российского рубля. К решению этой проблемы Витте привлек эксперта в области валютного обращения А. Ю. Ротштейна — директора С.-Петербургского Международного коммерческого банка, вхожего в европейские банковские круги. Реформе предшествовали меры по накоплению золотого запаса и ряд ограничений для предотвращения возможных спекуляций. Указом царя, минуя Государственный совет, золотое содержание рубля было понижено на 1/3. Кредитный рубль приравнивался к 66 и 2/3 копейки золотом. В то же время вес золотого рубля уменьшался на 1/3. Поскольку девальвация рубля носила скрытый характер, то все прошло практически безболезненно и не вызвало всплеска цен.

Денежная реформа кардинально изменила финансовый имидж страны, придав ему основные черты международного стандарта. Россия на глазах превратилась в равного игрока кредитного мирового сообщества. Сам Витте оценивал проведенную реформу весьма объективно: «…В сущности, я имел за себя только одну силу, но силу, которая сильнее всех остальных — это доверие императора, а потому я вновь повторяю, что Россия металлическим золотым обращением обязана исключительно императору Николаю II». К сожалению, видимое взаимопонимание министра финансов и императора ограничивалось сферой финансов, но когда вопросы управления неизбежно выходили на политическое поле, согласие исчезало.

В 1895 году возник и начал развиваться дальневосточный кризис, который поначалу не предвещал серьезных осложнений для России. Закончилась японо-китайская война 1894—1895 годов, и победившая Япония по условиям мирного договора должна была получить с Китая, кроме огромной контрибуции, остров Тайвань, Пескадорские острова и Ляодунский полуостров с Порт-Артуром. Столь значительное усиление Японии с выходом на материк не могло не беспокоить Россию. Витте считал, что экспансия Японии объяснялась ее опасениями, связанными с сооружением Россией транссибирской железной дороги, имевшей конечным пунктом порт Владивосток. Действительно, в России имелись планы строительства железной дороги от Читы до Владивостока по территории Китая (через Маньчжурию). Витте, фактически руководивший строительством дороги, был естественно заинтересован в сохранении целостности китайской территории. Дальнейшие шаги министра финансов были продиктованы исключительно его прагматическими соображениями в части окончания строительства железной дороги. Пользуясь заинтересованностью правительств Германии и Франции в освоении тихоокеанского побережья Китая, Витте инициировал демарш трех держав — России, Германии и Франции — в отношении занятия Японией Ляодунского полуострова. Дипломатическое давление на Токио подкреплялось военными демонстрациями флотов и мобилизацией русских сухопутных сил на границе с Китаем. Перед лицом столь явной коалиции Япония была вынуждена отказаться от Ляодуна, удовлетворившись дополнительной контрибуцией.

Коронация Николая II, проходившая в мае 1896 года в Москве, собрала многочисленных высокопоставленных гостей из многих стран. Китай был представлен уполномоченным Императорского дома Ли Хун Джаном, имевшим несколько громких государственных титулов. Витте вошел в контакт с китайским гостем и после ряда плодотворных бесед склонил его на заключение союзного договора с Россией против Японии. При участии российского министра иностранных дел А. Б. Лобанова-Ростовского текст договора был быстро согласован и подписан 22 мая 1896 года. Общей целью договора объявлялась необходимость «охранения азиатского материка от нового иностранного вторжения», а его практическим применением — соглашение «на сооружение железнодорожной линии через китайские провинции Амурскую и Гиринскую в направлении на Владивосток». Договор был исключительно оборонительным по своему смыслу и задачам и не предусматривал никаких преференций для России, кроме постройки взаимовыгодной железнодорожной магистрали. Уже в августе того же года в С.-Петербурге созданный специально для строительства дороги Русско-Китайский банк заключил с китайским правительством контракт на постройку и эксплуатацию железнодорожной линии силами вновь учрежденной компании  — «Общества Китайской Восточной железной дороги» (КВЖД). В Китае дипломатические усилия Витте были отмечены Орденом Двойного Дракона 1-й степени. Дальневосточная дипломатия российского министра финансов не осталась незамеченной европейскими монархами: его парадный мундир украсили Алмазные знаки ордена Леопольда от императора Австро-Венгрии, Большой крест ордена Вазы от короля Швеции и орден Черного Орла, врученный лично германским императором Вильгельмом.

В следующем 1897 году С.-Петербург последовательно посетили австрийский император Франц-Иосиф, германский император Вильгельм и президент Французской республики Феликс Фор. Во время своего пребывания в С.-Петербурге император Вильгельм дважды встречался и беседовал с Витте. В первый раз германский император принял Витте в Большом дворце Петергофа, где он остановился, перед официальным обедом. Это была их первая встреча и знакомство, причем Вильгельм после ряда комплиментов в адрес Витте вручил ему прусский орден Черного Орла, пояснив при этом, «что таковой дается только царским особам и министрам иностранных дел, а министру финансов он жалует его как совершенное исключение, так как этого исключения еще никогда не делалось». Витте, разумеется, был польщен таким вниманием к его особе, но на этом общение с германским императором не закончилось.

Во время своего приезда в С.-Петербург для протокольных мероприятий, Вильгельм снова пожелал увидеться с Витте, но на этот раз для беседы. Он принял российского министра финансов в кабинете германского посла Радолина после официального завтрака для дипломатического корпуса. Беседа касалась общеполитических тем, и, в частности, император поинтересовался, что, по мнению Витте, необходимо сделать для стабилизации ситуации в Европе и мире. Витте ответил уверенно, как будто это было для него очевидно: «Для того чтобы этого достигнуть нужно, прежде всего, стремиться, чтобы установить прочные союзные отношения между Россией, Германией и Францией. Раз эти страны будут находиться между собой в твердом непоколебимом союзе, то, несомненно, все остальные страны континента Европы к этому центральному союзу примкнут, и таким образом возникнет общий континентальный союз, который освободит Европу от тех тягостей, которые она сама на себя наложила для взаимного соперничества. Тогда Европа сделается великой, снова расцветет, и ее доминирующее положение над всем миром будет сильным и установится на долгие времена».

Мысль о необходимости объединения в союз трех европейских государств составляла главную внешнеполитическую концепцию Витте для российской политики. Он проводил ее везде, где мог, и отстаивал на всех уровнях. К сожалению, российская дипломатия времен Витте была поражена тяжелым недугом, внесенным в Россию датским Королевским двором с его мелким антигерманским синдромом. Целая плеяда российских министров иностранных дел — М. Н. Муравьев, А. П. Извольский и С. Д. Сазонов, — потершись в датских королевских коридорах в качестве посланников, бездумно проводили повсюду антигерманский курс обиженных на немцев датчан. Министр финансов Витте не мог влиять на пагубную политику Романовых, которые все более расходились со здравым смыслом, увлеченные манией величия. Разногласия министра финансов с его сюзереном начали накапливаться сначала на почве отдельных экономических и финансовых вопросов, затем перешли в плоскость внешней политики в связи с ситуацией на Дальнем Востоке.

Вместо строгого выполнения уже подписанных с Китаем и Японией соглашений, российский император, пользуясь поддержкой министра иностранных дел и военного министерства, начал настоящую экспансию сначала в Маньчжурии, а затем в Корее. Под видом долгосрочной аренды русскими войсками был захвачен Ляодунский полуостров с Порт-Артуром, а Маньчжурию наводнили русские войска. В том же захватническом духе действовали в Китае Германия и Франция, но действия России носили особо беспринципный характер. Разразившееся в Китае «боксерское восстание» было реакцией местного населения на приход иностранцев. Кроме всего, на границе Маньчжурии и Кореи, в бассейне реки Ялу, отставной подполковник А. М. Безобразов перекупил у владивостокского купца Брагина, имевшего концессию корейского правительства, убыточное лесозаготовительное предприятие. Пользуясь своими связями при дворе императора Николая II, предприимчивый подполковник подал императору обширную записку с предложением колонизации корейской территории под видом коммерческого предприятия. Несмотря на явно авантюристический характер предложения Безобразова, Николай II не только одобрил безумный план, но даже помог организовать его финансирование. Министр финансов Витте выступил резко против Безобразовской авантюры, но оказался в окружении императора в заметном меньшинстве.

Понимал ли вполне император Николай II значение своего министра финансов? Можно допустить, что, плохо разбираясь в специфике финансово-кредитного дела, Николай II заблуждался в незаменимости Витте. Однако как государственный деятель он должен был знать, что работа министра финансов связана с самой высокой степенью информированности, и прежде всего — в политической сфере. Похоже, что русский царь этого просто не ведал. Окруженный подобострастными царедворцами и некомпетентными сановниками, Николай II вступил в полосу иллюзий и заблуждений, полагаясь на кривую дорогу, которая все равно куда-то выведет. В такой ситуации министр финансов, постоянно возражающий против большинства принимаемых решений, становится когда-то в тягость. Отставка Витте с поста министра финансов совершилась 16 августа 1903 года неожиданно для него и была преподнесена как назначение на высший пост в империи. Смысл такого перемещения был для него очевиден: «Мой уход с должности министра финансов с высшим назначением на бездеятельное положение председателя Комитета министров объясняется почти исключительно моим несогласием с той политикой относительно Дальнего Востока, которая привела нас к японской войне». В Комитете министров влияние Витте на принятие любых государственных решений было сведено к минимуму. Таково было решение Романовского семейного совета. Главный финансист страны и хранитель монархического благополучия впал в глубокую опалу.

Проглотив горькую пилюлю, Витте испросил для себя отпуск и с семьей выехал в Европу. В Париже и Берлине двери всего делового сообщества были для него открыты. Витте отнюдь не источал обиды, и его принимали как равного в домах ведущих банкиров закрытого международного клуба. Он не искал сочувствия, наоборот, интересовался мировой политической конъюнктурой в интересах своей родины. Полученная информация была совсем неутешительна. Акции дома Романовых стремительно падали, и, вернувшись в Петербург, Витте попытался дать тревожный сигнал монарху через министра иностранных дел Ламсдорфа, но не был услышан.

Затем наступило 26 января 1904 года, когда председатель Комитета министров чуть ли не первым узнал о нападении японского флота на русскую эскадру. На следующий день был обнародован Манифест о начале войны России с Японией. Потом был торжественный молебен в Зимнем дворце, но совсем без боевого оптимизма. Витте отметил в мемуарах: «Молебен был довольно печальный в том смысле, что тяготело какое-то мрачное настроение». С подачи своего всесильного монарха Россия вступила в самую провальную войну в своей истории.

Далее во всем своем убожестве показала себя вся великокняжеская верхушка, взявшаяся за организацию обороны страны — председатель Совета обороны великий князь Николай Николаевич (младший) и генерал-адмирал, главный начальник флота и морского ведомства, великий князь Алексей Александрович. Люди это были только титулованные и не более того; они мало и плохо учились, имели за плечами только курсы верховой езды и хорошее знание изысков французской кухни. Невозможно себе представить, чтобы из этой среды, пустой и чванливой, исходили сколько-нибудь грамотные решения и указания. Вся русско-японская кампания уложилась в год с небольшим, и это был год таких поражений, о которых даже теперь стыдно вспоминать.

Военные операции русской армии и флота в русско-японской войне исследованы досконально, но главный тренд этих исследований — изображение картины героизма русского солдата, которая сама по себе уже давно всем известна и признана национальным качеством русских людей. Все самое интересное до сих пор остается малоизвестным, и поэтому малопонятным: почему, например, о таком стратегическом «успехе» Романовых, как кругосветное плавание русского флота с конечным пунктом в Цусимском проливе, мы больше знаем из литературных источников.

Цусимский пролив оказался конечным пунктом всей русско-японской войны. Николай II, получив известие, что его флот потоплен, принял единственно правильное решение: закончить боевые действия и сесть за стол переговоров. Вопрос о том, зачем все это начинали, Романовы оставили для историков, а на первый план выдвинулась проблема — кому поручить переговоры об окончании проигранной на всех фронтах войны. Вопрос был непростой, так как никто из русского дипломатического корпуса не брался за эту неблагодарную работу, которая сулила только дискредитацию любой карьеры. Министр иностранных дел В. Н. Ламсдорф предложил на пост главы делегации председателя Комитета министров и получил на своей записке категорическую резолюцию императора: «Только не Витте». Однако незадачливому монарху пришлось отодвинуть в сторону свою гордость вместе с предрассудками. На опасную вакансию никто не претендовал, и царю пришлось отправить Ламсдорфа уговаривать Витте. Председатель Комитета министров не считал возможным отказаться от предлагаемой работы, исходя из своего служебного положения, и дал свое согласие.

Американский президент Теодор Рузвельт любезно предложил свое посредничество и территорию для проведения переговоров. Местом переговоров избрали город Портсмут в штате Нью-Гэмпшир. Заседания делегаций проходили в адмиралтейском дворце Navy Yard, оборудованном телеграфом. Японскую делегацию возглавлял министр иностранных дел барон Ютаро Комура. Первая встреча делегаций состоялась 6 августа 1905 года на борту президентской яхты Mayflower, и через два дня начались официальные переговоры.

Картину переговоров можно вкратце охарактеризовать так: по одну сторону стола сидели представители страны-победительницы, касса которой была пуста и людские резервы исчерпаны; по другую сторону разместились представители государства, армия которого была разгромлена, флот потоплен, но в кассе были деньги, а новых солдат можно было доставить по железной дороге. Ситуация для опытного и информированного финансиста Витте была беспроигрышной, и в ходе рутинных переговоров ему удалось даже выторговать у японцев половину захваченного ими острова Сахалин. О полагавшейся победителям контрибуции Витте и слышать не хотел — все ограничилось суммой в 46 миллионов рублей, выплачиваемых Россией на содержание своих пленных солдат. Мирный договор между Россией и Японией был подписан 23 августа 1905 года.

Условия мирного договора после скандального поражения России стали мировой сенсацией, и председатель Комитета министров России возвращался из Америки как триумфатор. В Европе его встречали как будущего президента России и наперебой добивались его аудиенции. В Париже Витте встречался с президентом Французской республики Лубэ, в Берлине имел несколько теплых встреч с императором Вильгельмом, в ходе которых император выразил свое восхищение результатами переговоров в Портсмуте и подарил Витте свой портрет с красноречивой надписью. Император был так расположен к Витте, что лично проводил его к поезду. Витте получил приглашение посетить и Британские острова, но император Николай II воспротивился такому визиту. В Петербург председатель Комитета министров прибыл 16 сентября 1905 года.

На родине Витте ждала обстановка полного развала власти и панические настроения семейства Романовых. В крупных городах империи проходили стачки, предприятия и транспорт не работали — в воздухе носились признаки стихийного восстания. В узком Романовском кругу Николай II всерьез обсуждал, на чем удобнее ретироваться из Петербурга в Германию — на подводной лодке или на миноносце. Императрица Александра Федоровна, посетив немецкую подводную лодку, дежурившую в Петергофе, нашла ее тесной, и по ее запросу к Петергофу подтянулись четыре германских миноносца. Перепуганный император еще 6 августа 1905 года подписал Манифест о созыве Государственной думы, правда, только с совещательным статусом. Манифест напряжения не снял, обстановка накалялась.

По прибытию в столицу Витте был немедленно вызван к императору. Встреча проходила на яхте «Штандарт» в финских шхерах. Император благодарил Витте за проделанную в Портсмуте работу и объявил, что возводит его в графское достоинство. Скорее всего, здесь же Николай II попросил Витте готовить свои предложения по нормализации положения в стране. Перед Витте — искренним приверженцем конституционной монархии, — равноудаленным от политических партий и организаций, не состоявшем в масонских ложах и тайных обществах — встала неразрешимая задача. Тем не менее, он откликнулся на призыв императора и выдвинул перед ним альтернативу: либо военная диктатура и наведение порядка методом жестких репрессий, либо введение конституционных норм путем формирования правительства с утвержденной царем программой преобразований. Николай II после долгих колебаний принял план Витте, правда, через опубликование Манифеста 17 октября 1905 года о даровании Российскому обществу гражданских свобод, но программу правительства под председательством Витте утвердил.

Самый элегантный дипломат датской школы А. П. Извольский вспоминал о первых шагах Витте по формированию первого российского конституционного кабинета:«Он начал свое трудное дело с приглашения в Петербург лидеров либеральной и умеренно либеральной партий… Среди них находились князь Львов (позже глава первого Временного правительства 1917 года), князья Урусов и Трубецкой, Гучков, Стахович, Родиче и Кокошкин. Ни одно из лиц, приглашенных графом Витте, не согласилось сотрудничать с ним; политические страсти были слишком сильны, и партийная тирания слишком сурова… Я считаю даже теперь, что их отказ поддержать графа Витте являлся тяжелой политической ошибкой и большим несчастьем для России…»

Творцы февраля 1917 года не захотели в 1905 году поддержать реформатора Витте и в результате оказались на парижских задворках после большевистского переворота. Председателю Совета министров Витте ничего не оставалось, как наблюдать действия рекрутированных в правительство реакционеров. Оставшись в одиночестве, он вскоре пришел к выводу, что таскать каштаны из огня для Романовых должен кто-то другой… Прошение об отставке, подробно обоснованное, он подал 14 апреля 1906 года.

Список использованных источников.

1. Витте С. Ю. Воспоминания, Минск, 2002 г., т. 1, т. 2;

2. Богданович А. В. Три самодержца, Москва, 2008 г.;

3. Зимин И. В. Царские деньги, Москва, 2011 г.;

4. Шацилло В. К. Русско-японская война. 1904-1905, Москва, 2004 г.;

5. Мигулин П. П. Экономический рост Российского государства за 300 лет, Москва, 2012 г.; 

6. Шишов А. В., Витте, Москва, 2004 г.