«Оскар» — премия парадоксальная. Это тот редкий случай, когда и обычные зрители, и профессиональные кинокритики сходятся во мнении: получение премии не означает, что фильм действительно лучший. Большинство оскаровских номинантов не доходят до массового зрителя, а киноведы гораздо внимательнее следят за Каннским и Венецианским фестивалями. Но все это не мешает «Оскару» оставаться одним из главных ежегодных событий в мире кино.

У любой кинопремии есть довольно четкие критерии. Фильм, снятый даже по гениальному сценарию, но лишенный интересных режиссерских решений вряд ли сможет победить на Каннском кинофестивале. Но это не так страшно: существуют другие награды, на которые могут сделать ставку кинематографисты. Если Канны очень внимательно относятся к режиссуре, то «Оскар» зорко следит за изменениями в общественных настроениях и ищет фильмы, которые, по мнению киноакадемиков, лучше всего фиксируют современную реальность. Присуждение «Оскара» может многое сказать не только о том, что происходит в стране, где создавался фильм, но и об общемировых тенденциях.

Зрителям, жаждущим большей объективности, стоит присмотреться к фильмам, которые берут награды сразу на двух, а лучше на трех кинофестивалях. Скорее всего, это будет означать, что картина отражает дух времени, рассказывает увлекательную историю и в то же время несет в себе сильное режиссерское высказывание. Так, например, «Апокалипсис сегодня» взял два «Оскара», три Золотых Глобуса, две награды Британской киноакадемии и два приза Каннского кинофестиваля. Фильмы, о которых пойдет речь ниже, тоже были отмечены на разных фестивалях.

«Магазин на площади» (1965), режиссеры Ян Кадар и Элмар Клос

Шестидесятые годы ознаменовались ослаблением цензуры в кино стран социалистического блока, но даже на этом фоне фильм «Магазин на площади» (Obchod na korze) выглядит очень смелым. История Тоно Бртко (Йозеф Кронер) выходит за рамки разговора о нацистском режиме, обращаясь к общечеловеческому конфликту системы и личности.

В центре повествования словацкий плотник Тоно, которого по программе ариизации (насильственной передачи еврейской собственности в руки представителей арийской расы) назначают хозяином еврейского магазина. Магазином заведует милая старушка Розалия Лаутманн, которая искренне недоумевает по поводу всего происходящего. За эту роль Ида Каминска была номинирована на премию «Оскар» и Золотой Глобус.

Главный герой тоже не особо понимает, что такое ариизация и как он должен поступить с пожилой женщиной. Общее непонимание становится одной из главных тем, а фраза «я не понимаю» рефреном проходит через весь фильм. Риторика нацистов нелепа, а когда в городе устанавливают громкоговоритель, нелепость только усиливается. Авторы фильма смело соединяют абсурдистский юмор с экзистенциальным ужасом.

В других обстоятельствах герой фильма мог бы показаться обычным «маленьким человеком», неустроенным и наивным. Но в мире абсурдных ценностей и приоритетов он ― один из немногих, кто сохраняет трезвый человеческий взгляд. Тоно радуется не тому, что положено, а тому, что вызывает в нем радость. В одной из первых сцен мимо Тоно проезжает поезд с солдатами. На лице Тоно видно недовольство, потому что железнодорожный состав преградил ему дорогу: с какой бы великой миссией он куда ни направлялся, для Тоно это прежде всего помеха на пути домой. Но его лицо меняется, когда он видит солдата с губной гармошкой, это вызывает в нем детский восторг. Губная гармошка для героя гораздо понятнее, чем свастика.

В мире, где простые радости от работы, любви и музыки заменены лозунгами, абстрактными целями и общественным статусом, он продолжает с удовольствием чинить стол для старой женщины, и его не интересуют ни ее происхождение, ни платежеспособность. Деревянный стол — это что-то конкретное и полезное, а статус — вещь довольно абстрактная. В открывающей сцене прогулка уважаемых членов общества по центру города монтажно стыкуется с прогулкой заключенных в городской тюрьме. Очень важно уточнить, что Тоно поначалу не бунтует против мира, просто правила, которые мир устанавливает, не работают сами по себе даже на микроуровне. В одной из сцен свояк Тоно говорит: «Петухи не кричат до рассвета» — и сразу же после этих слов кричит петух, хотя до рассвета еще очень далеко.

Сначала «Магазин на площади» воспринимается зрителем как ироничная история о столкновении маленького человека с абсурдной системой, но постепенно ощущение приближающейся трагедии неумолимо нарастает. Тоно не разделяет восторгов по отношению к фюреру и не принимает распространяющегося в обществе антисемитизма. Но эти идеи перерастают в открытое насилие, и Тоно сталкивается с настоящим проявлением зла — не менее материальным и конкретным, чем деревянный стол старушки Лаутманн. Авторы фильма не анализируют природу тоталитаризма, но фиксируют очень важную мысль: «Там, где по закону наказывают невинных, — всему конец».

Финальный эпизод фильма — отдельное произведение, эмоционально близкое к романам Достоевского. Здесь не остается места для юмора. На экране моноспектакль, в котором простой человек, с которым зрителю было так легко себя ассоциировать, пытается преодолеть экзистенциальный ужас, не поддаться страху и выстоять в схватке с целым миром, порабощенным злом.

Премия «Оскар» за лучший зарубежный фильм свидетельствует, что «Магазин на площади» был актуален и через двадцать лет после падения нацистского режима, а по моему мнению, остается актуальным и сейчас.

Помимо «Оскара» фильм удостоился особого упоминания на Каннском кинофестивале.

«Поезда под пристальным наблюдением» (1966), режиссер Йиржи Менцель

Фильм Йиржи Менцеля «Поезда под пристальным наблюдением» (Ostře sledované vlaky) получил премию «Оскар» спустя два года после выхода в Чехословакии. Сложно не заметить связь между награждением и событиями 1968 года. Но этот факт нисколько не умаляет художественных достоинств картины, даже наоборот: Йиржи Менцель за два года до поворотного момента в жизни страны уловил общественное настроение и сумел передать его в очень личной истории о взрослении юноши, которому до политики нет никакого дела.

Милоша Хрму (Вацлав Нецкарж), главного героя картины, гораздо больше интересуют девушки, чем застывшее вокруг него время. Молодой Милош недавно поступил на службу. Теперь у него есть форма, работа и место в обществе. Работа довольно бессмысленная, но это его не смущает, потому что в этом мире у всех бессмысленная работа. Главный герой рассуждает об истории своей семьи и своем назначении так, что невозможно удержаться от легкой улыбки. В его вступительном монологе присутствует тонкая ирония, которая свойственна героям Вуди Аллена, рассуждающим о своем детстве. Легкость повествования уравновешивает неклассический подход к драматургии и размеренное развитие действия. «Поезда под пристальным наблюдением» не становятся тяжеловесным произведением, а будучи очень авторским фильмом, сохраняют лиричность и передают искренность взглядов своего создателя.

Сатира на чиновников, эротизм и игривая театральность помогают Йиржи Менцелю сделать портрет времени понятным для зрителя. Режиссер обращается к событиям Второй мировой войны, но железнодорожная станция существует вне времени и не привязана к реалиям сороковых годов. Мистическая оторванность станции от внешнего мира отражает оторванность героев от жизни. Жизнь, как поезд, проходит мимо них, пока они пристально за ней наблюдают.

Бездейственное наблюдение порождает чувство абсолютной беспомощности. Милош буквально ничего не может сделать и ни на что не может повлиять. В одной из сцен герой пытается закрыть дверь, чтобы дядя его девушки не заметил, как она переберется в постель к Милошу. Он дважды закрывает дверь, и та дважды со скрипом приоткрывается, пока девушка сама не решает эту проблему.

Как Милош борется с дверью, так и его родственник пытался силой мысли остановить немецкие танки. Когда чувство беспомощности достигает апогея, Милош решает покончить с жизнью, но у него не получается. В этом очень много боли и тоски, но поэтичность и ироничность Менцеля не дают фильму стать тяжелой драмой о тщетности всего сущего. Возможно, именно это позволяет появится надежде. Юношеская жажда преодолеть беспомощность в сексуальном, общественном и человеческом плане может остановить даже тяжелый состав, нагруженный боеприпасами. А если получилось у Милоша, то получится и у тех, кто будет за ним.

За жажду преодолеть застывшее время фильм Менцеля был не только награжден «Оскаром», но и отмечен Британской киноакадемией и номинирован на Золотой Глобус.

«Коля» (1996) режиссер Ян Сверак

Самый награждаемый киноакадемиками жанр — драма. Крепкая история с проработанными характерами на вечную тему может претендовать на «Оскар», даже если не несет важного социального или политического высказывания. В фильме «Коля» (Kolja) нашлось место для политики и контекста времени, но все это меркнет на фоне трогательной истории о потерявшемся ребенке. Можно сказать, что вообще все меркнет на фоне Коли.

Чешский музыкант Франтишек Лоука (Зденек Сверак) волею обстоятельств становится приемным отцом пятилетнего русского мальчика Коли (Андрей Халимон). Искушенный зритель по этому описанию сразу решит, что фильм его уже ничем не удивит: диапазон тем примерно понятен, да и кого может обмануть первоначальное неприятие Лоукой чужого ребенка. Но, как и положено произведению искусства, пересказ фабулы дает лишь смутное представление о настоящей силе художественного высказывания. У текста иной язык образов, и он по-другому воздействует на человека. Органичность, с которой пятилетний ребенок существует в кадре, сложно передать даже при самом тщательном киноведческом разборе.

Яркость образа Коли не только заслуга актера. Она обусловлена самой идеей фильма. В мире политических разногласий, национальной нетерпимости, в мире запутавшихся взрослых детская непосредственность и искренность затмевают собой все. Похоронное бюро, в котором работает Лоука, становится символом предсмертного состояния общества. Жизнь героев протекает от одних похорон к другим в ожидании собственного финала. Появление Коли в каком-то смысле отменяет смерть, его органичность вдыхает жизнь не только в кадр, но и в размеренное существование целого мира, выстроенного Яном Свераком.

Фильм «Коля» очень точно занял место на рубеже веков. Уставший от собственных бурь ХХ век со всеми его трагедиями, кровью и жестокостью подходит к концу, на смену ему идет что-то новое. Сверак не прогнозирует, каким будет XXI столетие. Герой фильма — просто ребенок, который пока не совсем сформировался, но это и неважно. Важно, что этот ребенок есть. У него будет своя жизнь, в которой, конечно, случатся и ошибки, и разочарования, но она будет. И об этом нельзя забывать. Жизнь продолжается.

Фильм «Коля» собрал множество наград кроме «Оскара», в их числе победа на Венецианском фестивале и Золотой Глобус.

Искусство не обязано фиксировать действительность. Искусство — это всего лишь подражание, игра в реальность. А в играх всегда есть некая условность. Однако, чтобы узнать народ, надо посмотреть, в какие игры он играет. Даже беглый обзор трех фильмов дает представление о жизни общества на протяжении пятидесяти лет. Речь не о каких-то бытовых деталях — за ними следует обратиться к документальному кино (где, впрочем, все равно найдется место условности). Художественные произведения передают настроение, поднимают вопросы, которые витают в воздухе, и знакомят зрителя с переживаниями своих создателей.

Искусство подобно вину из одуванчиков. Заботливые руки разливают вино по бутылкам и прячут его в подвал, чтобы зимой «взять лето в руку, налить лето в бокал — в самый крохотный, конечно, из какого только и сделаешь единственный терпкий глоток, поднести его к губам — и по жилам вместо лютой зимы побежало жаркое лето…»

Можно скептически относиться к премии «Оскар», но факт остается фактом: киноакадемики помогают сохранить в истории чужие переживания, чтобы спустя полвека кто-то мог посмотреть фильм и разделить боль и радость авторов.