Тверской суд Москвы 9 февраля отправил общественную деятельницу, феминистку, писательницу Дарью Серенко под арест на 15 суток за публикацию в Инстаграме в сентябре прошлого года эмблемы «Умного голосования» штабов Навального. Был составлен протокол по статье о публичном демонстрировании экстремистской символики.

— Даша, каким вы видите свое будущее?

— Есть позитивный и негативный сценарий. Я рассматриваю все варианты. Негативный — это значит, я покину Россию в ближайший год. Если будет висеть уголовное дело. Мы знаем, что любое административное может перейти в уголовное. Но если меня только признают иноагентом, то я останусь. Это ближайшее грустное будущее.

А мечты… Я бы хотела заниматься феминистской активностью и культурной политикой. Я не уверена, что нам нужны министры и президенты, но поскольку пока они есть, я бы хотела заниматься культурной политикой. И создать феминистскую партию. И еще — чтобы отменили выборы (их и так нет) и ввели жеребьевку, как в Древних Афинах. Случайные люди во власти способны на большее, чем поставленные. Вот, например, суд присяжных — там случайно все. И во власти так должно быть. Чтобы приходили и уходили. И чтобы каждый человек имел отношение к политике. Если ты понимаешь, что можешь быть управленцем, это влияет на тебя.

Я жила в одной коммуне во Франции. Там было 110 человек. И каждый должен был за какой-то период короткий побывать руководителем. И это очень хорошо сказалось на коммуне, каждый был вовлечен в ее дела, каждый понимал, как это все в ней работает. Я хочу, чтобы у нас тоже так было в будущем.

— По вашим впечатлениям, за границей голоса людей что-то значат?

— Нужно понимать, что в той же Америке выборы — это все-таки и важное шоу. Все за ними следят, дело поставлено на широкую ногу, там обязательно большое количество зрелищ. Хорошая сторона этого — то, что все вовлечены в соревнование. Плохо то, что победитель — это тот, кто имел больше ресурсов, денег. В Америке выборы встроены в рынок. А в России результаты выборов известны — оппозиционеры знают, что их не допустят. Поэтому им позволяют участвовать в кампании не для того, чтобы их избрать, а просто чтобы показать, что они существуют.

— Я знаю, что в будущем вы тоже хотите участвовать в выборах.

— Да, в этом году в муниципальных. У них мало полномочий. И становится все меньше. Я за расширение муниципальной политики: на местах люди понимают, как лучше управлять, они могут распределять бюджет на район.

Они сами видят и понимают: здесь надо что-то починить, здесь посадить деревья, здесь необходимо еще что-то сделать для благоустройства. И роль муниципального политика в том, чтобы люди — соседи, пенсионеры, мамы с колясками — поняли, что они внутри политики. И что установить качели, вкрутить где-то лампочки — это политический вопрос и он зависит от них напрямую. Роль муниципального депутата — это роль проводника в политику. Он может повысить уровень доверия людей к политике. Это очень важно и может улучшить ситуацию: люди станут менее равнодушными, будут чувствовать свою причастность к происходящему.

— Что бы вы сказали о ситуации в Украине?

— У меня украинские корни. Я безумно переживаю за всех, кто там. Очень мало информации сейчас. Но из того, что есть, я понимаю, что повторяется ситуация 2013 года, но только еще хуже. Экономика нашей страны подорвана и пандемией, и политикой последних лет. И война очень сильно ударит и по России, и по Украине — нам не стоит обольщаться.

И еще я испытала чувство стыда и отчаяния, когда узнала о последних событиях…

Любая война влияет на прогресс, ведет к консерватизму. Обществу в состоянии войны сложно прогрессировать, оно замыкается внутри себя. Очевидно, что в результате всего этого люди будут, возможно, ненавидеть друг друга — то есть те, кто принадлежит к разным народам. И внутри одной семьи, и между поколениями пройдет граница — политические проблемы, я думаю, могут привести к ссорам даже внутри семей.

— Могут ли они привести к гражданской войне?

— Насчет гражданской войны… Люди настолько запуганы, что они не способны на протест, то есть мы не способны даже на организованный протест. Здесь лучше могут спрогнозировать политологи. Но несомненно, что уровень насилия, агрессии повысится.

Я думаю, что Россия и раньше была изолирована, а теперь еще сильнее будет изолироваться. Это очень плохо: прекратится культурный обмен, границы закроют, а многое и так уже закрыто… А любая изоляционная политика выгодна тоталитарному режиму. Когда ты изолирован, тобой легче управлять.

— Какую-то перспективу вы видите?

— Ну мы же все верим, что можем на что-то повлиять. Какими бы мы ни были разочарованными и уставшими, в нас сохранилась вера в то, что мы все-таки можем что-то изменить.

— Верите ли вы в то, что народ когда-нибудь прозреет?

— Я не верю в концепцию слепого народа, который вдруг восстанет и прозреет. Это утопическая идея идет еще с XIX века, о том, что народ вдруг проснется… Я не верю в это, все гораздо сложнее. Все в стране ухудшается, я вижу, что ситуация приближается к коллапсу. Думаю, что все происходит равномерно и постепенно. Мне сложно понять, какая средняя температура по больнице. Мерить ситуацию по оппозиции, я думаю, недальновидно. Все приуныли после разгрома штабов. Точнее, кто-то приуныл. Но новые силы появляются.

Я верю в протест тех, у кого ничего нет. В протест элит — не верю. Им есть что терять. А вот люди, которым нечего терять, — их становится все больше. Ведь богатые богатеют за счет беднеющих бедных. И бедных становится все больше.

— Что вы можете сказать об условиях содержания здесь, в Мневниках?

— Мне стыдно жаловаться, зная, что люди находятся в Сахарово. Я бы улучшила еду. Мне показалось: невозможно есть половину из того, что дают. Хотя здешний доктор меня уверял, что они многое улучшили, что тут шла борьба за повышение качества еды. Мне кажется, что можно что-то сделать с местными туалетами. Даже можно попросить, чтобы люди устроили краудфандинг, я бы с удовольствием организовала сбор на переустройство туалетов. Думаю, это важно, так как это вопрос гигиены. Здешний дворик для прогулок не имеет смысла: сложно гулять на клочке земли длиной 40 метров — только ходить по кругу. Здесь довольно неплохая библиотека для спецприемника, несколько хороших книжек мне уже удалось прочитать. Сотрудники были в основном подозрительно вежливы…

— Были какие-то случаи нарушения ваших прав?

— Боюсь, что я здесь в привилегированном положении. Но вот про Машу Алехину — законно ли было нас расселять по разным камерам? Я поняла, что нас специально расселили, чтобы мы не могли общаться. Далее, я не понимаю почему мы можем звонить, но не можем отправлять SMS. И интернет опять же запрещен…

— Что бы вы пожелали современному оппозиционному движению?

— Наверное, я бы пожелала помнить, что не существует единого протеста. И я не согласна с призывом всем объединяться. Мне кажется, различия — это самое важное, что у нас есть. Я феминистка, и иногда сталкиваюсь с тем, что нас не воспринимают как часть оппозиции. Но сейчас очень много оппозиционных движений, и мы должны учиться друг у друга. Я за различия, а не за унификацию. И важно, чтоб не только вокруг медийных людей собиралась оппозиция. Пусть будет сложнее вычленить лидера. Я считаю, что каждый человек важен, и надо его поддержать.

— Огромное спасибо, желаю вам успеха на выборах!

На шестой день войны

Через решетку изолятора во время прогулки, 1.03.2022.

Участница арт-группы Pussy Riot Мария Алехина 8 февраля была арестована на 15 суток за пост в Инстаграме в 2015 году. Тверской суд Москвы признал Алехину виновной по статье «пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики, либо атрибутики или символики экстремистских организаций». 27 февраля она была задержана снова.

— Маша, как вы оказались тут? Ведь вас буквально три дня как освободили. За что на этот раз: за плакат, за участие в какой-то акции?

—Да нет, меня просто вытащили из такси. Я ехала абсолютно по другим, неполитическим делам.

— Ну да, говорят, что вам вообще из дома в последнее время стало выйти невозможно.

— Да, видимо, я уже сама теперь как ходячая акция для них…

— А что вменяют сейчас?

— Сопротивление полиции на этот раз. Это за то, что кулачище одного из них остановился чуть не в миллиметре от моего лица…

— Как ваш сын воспринимает все происходящее?

— Пока нормально. Он еще не реагирует на это все. А дальше будет видно.

— Не планируете уезжать? Быть может, куда-то в Европу?

— Может быть. Пока что трудно сказать…

— Большое спасибо, Маша. Всего самого-самого хорошего: сил, здоровья, веры в лучшее будущее. С весной! Ведь она обязательно придет!