Вагнеры, о которых пойдет речь, происходили, вероятно, из саксонского рода, основание российской ветви которого положил Иоганн Вагнер (1758—1818). В конце царствования Екатерины II1 он с семьей переселился в Российскую империю, в Волынскую губернию, и обосновался в городке Пинск, где принял российское подданство (1811). Там И. Вагнер стал владельцем «вольной аптеки»2. По велению судьбы, воплотившемуся в действиях нескольких лиц, в том числе и потомков этого аптекаря, архив его внука, известного биолога и литератора профессора Николая Вагнера (1829—1907), оказался в Праге. В значительной степени на основании пражских документов и написан настоящий очерк.
Сын Иоганна Вагнера — Петр Иоганн (Иванович) вначале пошел по стопам отца, но уже получив высшее медицинское образование в России: он окончил Дерптский (1819—1820) и Виленский (1820—1826) университеты. Будучи врачом на казенном Богословском заводе (Верхнетурский уезд Пермской губернии, Северный Урал), он заинтересовался камнями и в результате протекции М. Н. Мусина-Пушкина, попечителя Казанского учебного округа3, стал профессором минералогии Казанского университета (1840—1865). (рис. 1) Его дети от О. А. Грубер (1818—1885), Николай и Михаил, получили потомственное российское дворянство4. Собственно, в данном очерке я предполагаю рассказать о судьбе именно Николая Петровича Вагнера (1829—1907)5 и его потомков.
Николай Петрович, женившись на Екатерине Александровне Худяковой (1840 — около 1917), имел шестерых детей; в отношении троих его сыновей (а также большого числа их прямых потомков) удалось собрать сравнительно полные биографические данные, частью благодаря пражскому архиву Н. П. Вагнера, до моих публикаций неизвестному историкам науки6. (рис. 2-4)
Чем же был примечателен профессор зоологии Императорских Казанского (1860—1871), а затем Санкт-Петербургского (1871—1894) университетов Н. П. Вагнер и его потомки7?
История этой ветви семьи началась на Урале. Николай Петрович Вагнер, родившийся 18 июля 1829 году в Богословском заводе8, где его отец был окружным врачом, в возрасте около года был перевезен в Екатеринбург, прожил там около 10 лет и получил начальное образование в уездном училище. Оттуда в 1840 году семья переехала в Казань. «Богословский завод на Северном Урале… — вспоминал позднее Николай Петрович. — Представьте себе равнину, окруженную невысокими горами, широкий пруд, на берегу которого расположены здания завода, каменную церковь с высокой спицеобразной колокольней, большой каменный дом на пригорке, в котором живет управляющий заводом, при нем большой сад и затем несколько улиц с довольно правильно расположенными деревянными домами с высокими крышами, которых теперь уже не встретишь. В дополнение этой картины дóлжно прибавить на горизонте несколько отдельных высоких гор Северного Урала и между ними всех выше выдающийся Денежкин камень9. Таков в общих чертах был Богословский завод. (рис. 5) Моя мать приехала в Богословск из Казани вместе со своим братом Всеволодом Андреевичем. Она приехала вдовой с двумя маленькими девочками — ее дочерьми. В Богословске моя мать вторично вышла замуж за отца моего, который был в то время доктором Богословского округа. Там отца моего все любили за его добрый открытый характер и за его всегдашнюю готовность помочь всякому нуждающемуся. Хотя я родился в этом заводе в 1829 году, но мне не было еще и года, когда меня увезли из него в Екатеринбург. Сшили мешок из пушистой сибирской лисы, опустили меня в этот мешочек и в нем перевезли на 1000 верстное расстояние»10. Вагнер вспоминал и переезд в Казань: «Мне было 9 лет, когда мой отец, доктор, заведовавший несколькими госпиталями, был переведен в Казань. Мы переезжали летом. Смутно помню сборы: было уж 12 часов ночи, когда, наконец, вся отъезжающая компания — отец, мать, две сестры, брат, две падчерицы, старая нянька, вынянчившая всех нас, вышли на двор, где стояли два огромных сибирских тарантаса с фордеками, из которых в каждом было запряжено по четверке лошадей. Нас провожала целая толпа друзей и добрых знакомых моего отца. На Урале в то время ни одно событие не обходилось без цимлянского, которое тогда заменяло шампанское <…>. Много пили перед отъездом, много говорили, кричали… долго еще раздавались прощальные возгласы, обещания никогда не забыть, и лились лишние, но откровенные, непритворные слезы»11.
После переезда в Казань (1840) Николай Петрович воспитывался в пансионе М. Н. Львова, а среднее образование получил (с пятого класса) во второй Казанской гимназии, которую окончил в 1845 году. Свой внешний вид в то время Вагнер сам описал позднее в своих воспоминаниях о ближайшем друге, выдающемся химике-органике академике А. М. Бутлерове: «Мой рост в первом курсе был таков, что во всех лавках не могли найти шпаги настоль короткой, чтобы она не заходила ниже моей щиколотки, и принуждены были обрезать почти на вершок самую короткую шпагу, какую только нашли в гостинном дворе12. Мой портрет составлял резкий контраст с портретами обоих (Бутлерова и Пятницкого. — С. Ф.). В нем не было ничего красивого — это был портрет юноши, почти ребенка, с довольно большими зелено-серыми глазами, с непокорными волосами, которые постоянно торчали вихрами, и с большими, выдававшимися, как бы оттопыренными губами. Если нас связывала общая симпатия, то она никак не вытекала из моей несимпатичной наружности»13. (рис. 6)
После окончания с золотой медалью Казанского университета (1849)14, где он занимался преимущественно энтомологией, Вагнер получил должность старшего преподавателя естественной истории и сельского хозяйства в Нижегородском дворянском институте и уже в 1851 году защитил в Казанском университете магистерскую диссертацию «О чернотелках (Melosomata)15, водящихся в России». В 1852—1858 гг. ученый состоял в должности адъюнкта при физико-математическом факультете Казанского университета16. В 1854 году, выдержав специальный экзамен, он защитил при Московском университете диссертацию на степень доктора естественных наук «Общий взгляд на паукообразных и частное описание одной из форм (Androctonus occitans) к ним принадлежащих». Таким образом, уже в 25 лет он стал доктором зоологии17 и мог бы занять университетскую кафедру. Несомненно, этот факт говорит о незаурядных способностях Николая Петровича. Дело было, однако, в том, что Вагнер страстно хотел работать в одной из столиц. Тем не менее до 1860 года, несмотря на активные поиски места в Петербурге и Москве, это ему не удалось18.
В результате с 1860 года он снова был назначен адъюнктом по кафедре сравнительной анатомии и физиологии Казанского университета и в том же году избран там экстраординарным, а в 1862-м — ординарным профессором зоологии. Ученый вспоминал: «Я обязан А. М. Бутлерову тем, что он первый нашел во мне и оценил способности преподавателя (вступительная лекция). Я читал, как и всегда, насколько умел, просто и ясно. „Знаешь ли, Николай? Из тебя выработается замечательный преподаватель. Это я смело пророчу“»19. Помимо зоологических лекций Николай Петрович читал даже курс ботаники (1866) и три года (1861—1864) был редактором «Ученых записок Казанского университета».
За работу «Самопроизвольное размножение гусениц насекомых», где впервые было описано явление педогенеза (девственного размножения) у личинок двукрылых насекомых, профессор Вагнер был удостоен Демидовской премии Императорской Санкт-Петербургской Академии наук (1862). Это открытие принесло ему европейскую известность.
Н. П. Вагнер работал в разных областях зоологии беспозвоночных, энтомологии, физиологии и эмбриологии. Одним из первых ученый начал в 1864 году экспериментальные исследования в энтомологии. К концу своего казанского профессорства (1869) Николай Петрович вынашивал планы всестороннего (экологического) исследования местного озера Кабан, оставшиеся, впрочем, нереализованными.
В Казани, где Вагнер был профессором зоологии в течение 11 лет, он примыкал к левому крылу профессуры и активно участвовал в научной и общественной жизни20. Так, ученый принимал деятельное участие в организации местного общества естествоиспытателей и в проведении первых (с 1867) съездов русских естествоиспытателей и врачей.
Еще до возникновения в южной Европе морских биологических станций профессор Вагнер несколько раз работал на Средиземном море (1864/65, 1870/71): в Неаполе, где родился его второй сын Юлий21, (рис. 7) и в Виллафранке (Villefranche-sur-Mer), близ Ниццы (1883), а также на Черном море, в Крыму (1863). В 1869 его неизданная работа Monographie des deux éspèces du golfe de Naples, выполненная в Неаполе, была удостоена премии Бордена Парижской Академии наук.
В этом же году Вагнер был избран президентом Казанского общества естествоиспытателей и почетным членом Санкт-Петербургского университета (ИСПбУ), куда в 1871 году после неоднократных попыток он перешел ординарным сверхштатным профессором зоологии. Н. П. Вагнер — формальный основатель (1871) и руководитель (1871—1894) Зоотомического кабинета ИСПбУ. (рис. 8) В 1879 году он был утвержден в звании заслуженного профессора столичного университета. Преподавал Вагнер также на Высших женских (Бестужевских) курсах, а будучи уже в отставке (с 1894), был избран членом-корреспондентом Императорской Санкт-Петербургской Академии наук (1898). (рис. 9) Правда, многие коллеги по ИСПбУ лекторский талант Вагнера ставили весьма невысоко, равно как и его административную деятельность в качестве заведующего кабинетом22.
Живые и отчасти парадоксальные воспоминания о нем оставила слушательница Бестужевских курсов (1880—1884), младшая сестра академика геолога-палеонтолога Н. И. Андрусова, Юлия Ивановна (в замужестве Фаусек) (1863—1942): «Вагнер отличался значительными чудачествами <...>. Однажды Вагнер пришел к нам на лекцию без воротничка; вместо него на шее у него был повязан довольно грязный носовой платок, кончики которого торчали с одного бока, как два заячьих уха. Мы смотрели на него с удивлением. „Вы удивляетесь, mesdames, — сказал Вагнер, прервав лекцию на минутку. — Это, конечно, вам кажется странным, но духи сегодня утром запретили мне надевать воротничок, и я должен был вместо него употребить носовой платок“. В другой раз он явился с одним выбритым усом, а другой беспорядочно торчал во все стороны. Страшно трудно было удержаться от смеха, когда Вагнер, ходя по аудитории, поворачивал к нам то правую, то левую часть лица, то с усом, то без уса. Кто-то прыснул. Вагнер посмотрел на всех, улыбаясь сквозь очки, и сказал: „Что же делать, mesdames, у меня смешной вид, но не моя это вина. Я стал утром бриться, сбрил один ус, а духи сказали „довольно“, и я должен был прекратить это занятие“. Так и ходил он несколько дней с одним выбритым усом. На следующую лекцию Вагнер пришел чисто выбритый, должно быть, духи разрешили»23.
В 1876—1887 гг. Н. П. Вагнер неоднократно изучал фауну Белого моря, работая на Соловецких островах, где благодаря его стараниям была основана первая на Русском Севере (да и вообще в полярных широтах) морская биологическая станция (1881). По линии Императорского С.-Петербургского общества естествоиспытателей он состоял директором этой станции до 1894 года. (рис. 10) С 1891 профессор Вагнер был президентом Русского общества экспериментальной психологии. Он опубликовал более 80 научных работ, в том числе фундаментальную монографию «Беспозвоночные Белого моря» (1885), и ряд научно-популярных работ по разным проблемам биологии. Среди его учеников (правда, скорее формальных, кроме профессора К. С. Мережковского) были профессора Н. М. Книпович, В. А. Фаусек, Ю. Н. Вагнер, А. А. Бялыницкий-Бируля, К. К. Сент-Илер и Д. Д. Педашенко.
Профессор Вагнер был хорошо знаком с создателем периодической системы химических элементов Д. И. Менделеевым24 и близко дружил с химиком-органиком академиком А. М. Бутлеровым, вместе с которым учился в Казани. Как и Бутлеров, с 1870-х гг. Николай Петрович стал приверженцем философии оккультизма и спиритизма и посвятил этому увлечению последние десятилетия жизни, практически оставив занятия наукой с начала 1890-х гг. Он был одним из основателей Философского спиритического общества и сотрудником спиритического журнала «Ребус» (рис 11).
Помимо зоологии в течение более 30 лет Николай Петрович активно занимался и литературной работой, выступая под псевдонимом «Кот Мурлыка». Стимулом к занятию литературой отчасти послужили его беседы в 1850-х годах с А. М. Бутлеровым: «Если я что-нибудь сделал для русской литературы, — вспоминал Вагнер, — то первый толчок на этом поприще, так сказать, санкция была дана мне Бутлеровым <…>. „Эх, Николай! Надо бы тебе прочесть притчу о талантах… Как это все у тебя даром пропадает!“ И это суждение заставило меня крепко задуматься и серьезно приняться за научную популяризацию, а через два года я начал писать первый мой литературный рассказ»25. Вагнер написал и издал «Сказки Кота Мурлыки» (1872)26, «Повести, сказки и рассказы Кота Мурлыки» (в 5-ти и в 7-ми томах), отдельные рассказы, повесть «К свету» (1883) и роман «Темный путь» (1890), опубликовал несколько статей по искусству (1871—1877)27.
Сказки Кота Мурлыки определенно были популярны в культурном сообществе России конца XIX века. Их многочисленные издания иллюстрировались такими мастерами, как В. И. Якоби, М. П. Клодт, В. В. Васнецов, М. А Зичи, Н. Н. Шишкин и А. И. Куинджи. Со многими из них Вагнер был лично знаком. (рис. 12)
В 1876—1878 гг. ученый издавал журнал «Свет», где были напечатаны первые стихотворения С. Я. Надсона (1862—1886), на творчество которого Вагнер оказал определенное влияние. Вагнер и сам писал стихи, правда, по большей части довольно беспомощные28. Впрочем, некоторые из них вполне вписывались в существовавшую тогда поэтическую традицию. Вот одно из лучших, на мой взгляд, стихотворений, приписываемых профессору Вагнеру.
Расставание
Вы не понимали
Ни моих желаний,
Ни моей печали,
Ни моих страданий.
Вы мне не подруга —
Не для вас я создан
Разный друг от друга
Жребий здесь нам брошен.
Должно нам расстаться
Двое мы. Не оба:
Ваш удел — смеяться
Мой — любить до гроба!29
Свои литературные произведения Н. П. Вагнер печатал в журналах «Свет», «Северный вестник», «Вестник Европы», «Русское обозрение» и «Книжки недели». В 1889 году он участвовал в конкурсе на присуждение академической Пушкинской премии30. Кроме того, с 1875-го по 1880 год он серьезно занимался живописью и даже предполагал перенести свою профессиональную активность в эту область искусства31. Как писал о Н. П. Вагнере его ассистент по Зоотомическому кабинету (1886—1889), будущий академик В. М. Шимкевич: «Н. П. Вагнер то берется за решение тонких гистологических вопросов, для чего у него не было надлежащей технической подготовки, то принимается за популяризацию, то пишет романы и повести, то увлекается спиритизмом и философией оккультизма. А в результате огромный талант дает не более того, что дает заурядный западный исследователь»32. (рис.13)
Таким образом, Н. П. Вагнер был связан с различными слоями русской научной и художественной интеллигенции и оставил заметный след не только в зоологии. Из вышеперечисленного можно понять, что, очевидно, это был человек существенных и разнообразных дарований33. Соответственно, его дети имели шанс унаследовать некоторые из них. Хотя, конечно, никаких «генов науки, литературы или живописи» до сих пор не выявлено и вряд ли они существуют, не говоря о том, что генотип любого человека — это результат случайности, можно сказать, в квадрате34. О детях профессора Вагнера я расскажу в следующей части статьи.
Иллюстрации (помимо специально указанных, все оригиналы в АМНП, фонд Н. П. Вагнера)
Рис. 1. П. И. Вагнер. Москва, начало 1870-х. Архив А. Ю. Заднепровской.
Рис. 2. Н. П. Вагнер. Портрет работы В. И. Якоби. СПб, 1876. Собственность Л. Л. Вагнер.
Рис. 3. Е. А. Вагнер. Около 1870.
Рис. 4. Семья Н. П. Вагнера. Начало 1880-х гг. Павловск? Слева: Ольга, Юлий, Николай Петрович, Екатерина Александровна, Екатерина, Петр, Надежда. Архив В. Н. Вагнер.
Рис. 5. Вид Богословского завода. 1828 г. Из книги А. Я. Купфера Voyage dans l’Oural entrepris en 1828.
Рис. 6. Н. П. Вагнер. СПб, 1849?
Рис. 7. Набережная района Санта Лючия. Неаполь, 1870-е гг.
Рис. 8. Н. П. Вагнер. СПб, 1882. Архив музея Д. И. Менделеева.
Рис. 9. Н. П. Вагнер. Териоки, 1900?
Рис. 10. Вид Соловецкой биологической станции. Соловки, 1897. Архив кафедры зоологии беспозвоночных СПбГУ.
Рис. 11. Спиритический сеанс. Вторая половина 1890-х гг, СПб. Н. П. Вагнер в центре.
Рис. 12. Титул пятого издания сказок Кота Мурлыки. СПб, 1895.
Рис. 13. Рисунок Н. П. Вагнера в письме к матери. Казань, 1851.
1 Данные были получены от уроженки Праги Веры Николаевны Вагнер (1927—2008), праправнучки профессора Н. П. Вагнера. Автор посвящает этот очерк ее памяти. Дворянство предков, о котором говорила Вера Николаевна, документально не подтверждено. Возможно, что Вагнеры жили на Волыни и прежде, а после второго раздела Польши (1793) оказались на территории России. Литературовед С. Ю. Дудаков был уверен (не приводя ссылок на документы), что род Вагнеров происходил от крещеных евреев елизаветинского времени, получивших потомственное дворянство уже в 1745 (Дудаков С. Ю. История одного мифа. Очерки русской литературы XIX—XX вв. М., 1993. С. 242).
2 Эта часть истории рода Вагнеров в России имеет документальное подтверждение и опровергает версию Дудакова. См.: Валиев М. Т., Заднепровская А. Ю. Вагнеры — от аптечной стойки до генерала флота // Немцы в Санкт-Петербурге: Биографический аспект. XVIII—XX вв. Вып. 9. СПб., 2015. С. 193—211; см. также: http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_05/978-5-88431-284-5/
3 В 1831 году П. И. Вагнер получил степень доктора медицины за работу «Медико-топографическое описание Богословского завода». Очевидно, в честь Мусина-Пушкина Вагнером был назван открытый им «новый» минерал пушкинит — на самом деле прозрачная бутылочно-зеленая разновидность эпидота (сложного силиката кальция).
4 В семье Вагнеров было еще, по крайней мере, две общих дочери и две дочери О. А. Грубер от первого брака с проф. П. С. Кондыревым.
5 Младший брат Н. П. Вагнера Михаил Петрович (1834—188?), в отличие от Николая Петровича, не имел заметных способностей и служил до выхода на пенсию по болезни (1883) в администрации Имп. Санкт-Петербургского университета помощником инспектора. Так как он вышел в отставку как «одержимый тяжелой неизлечимой болезнью» и далее не упоминался в семейной переписке, можно думать, что вскоре он скончался.
6 Первыми архив «открыли» исследователи Ф. М. Достоевского: Kautman F. Nezname dopisy Fijodora Michajlovice Dostojevsktho. Sbornik Narodniho muzea v Praze. Praha, 1962. T. VII, № 4. С. 220—223; Белов С. В. Достоевский Ф. М. Письма Достоевского (к Н. П. Вагнеру 1875—1877) // Советские архивы. М., 1969, № 2. С. 112—114. Я работал с архивом Н. П. Вагнера зимой 2009 г.: Фокин С. И. Неизвестная переписка А. О. Ковалевского и И. И. Мечникова с Н. П. Вагнером // Труды Международной научной конференции «Чарльз Дарвин и современная биология». Санкт-Петербург, 21—23 сентября 2009. СПб., 2010. С. 602—608, а затем осенью 2011 г.: Фокин С. И. Звенья одной цепи. Родственники и архив зоолога Н. П. Вагнера в Чехословакии. Русская акция помощи в Чехословакии. История, наследие, значение. К 90-летию начала Русской акции помощи в Чехословакии. Прага: Русская традиция, 2012. С. 309—316. Полная переписка Н. П. Вагнера с Достоевскими издана недавно с комментариями: Вяль Е. Н., Захарова О. В., Сосновская О. А. // Неизвестный Достоевский, 2015. Т. 2. № 2. С. 3—36.
7 Судьба дочерей по известным причинам труднее просматривается, однако о потомках старшей дочери Н. П. Вагнера Екатерины (1860 — после 1936) есть некоторые любопытные данные.
8 Теперь это г. Карпинск.
9 Одна из высочайших вершин Северного Урала — 1492 м.
10 Здесь использованы автобиографические записки ученого из его фонда, хранящегося в Архиве музея национальной письменности в Праге, Чехия (АМНП), впервые вводимые в научный оборот. Документы фонда до сих пор не систематизированы, поэтому цитаты из них не имеют полноценных архивных ссылок.
11 АМНП. Фонд Н. П. Вагнера.
12 В то время студентам в университете нужно было иметь парадный мундир со шпагой.
13 А. М. Бутлеров. Статьи по медиумизму. С фототипическим портретом автора и воспоминанием о А. М. Бутлерове Н. П. Вагнера. СПб., 1889. С. V.
14 Медаль была получена за конкурсное сочинение «О лучших характеристических признаках для классификации насекомых».
15 Современное латинское название семейства Tenebrionidae.
16 В автобиографии Вагнер пишет о «камеральном и медицинском факультете» университета (АМНП, фонд Н. П. Вагнера). Физико-математическое отделение философского факультета, однако, было основано в Казанском университете уже в 1835 году, а отдельный физико-математический факультет появился по уставу 1863-го.
17 Тогда количество докторов зоологии в России было весьма незначительно (особенно столь молодых!), и они, конечно, были первыми кандидатами на занятие соответствующих университетских кафедр.
18 Находясь в отставке в конце 1850-х, Вагнер работал у профессора Р. Лейкарта (1822—1898) в Гиссене (Германия) по паразитологии, а в России редактировал журнал Московского общества сельского хозяйства. Подробнее перипетии его карьеры описаны мною в статье Фокин С. И. Люди и коллекции Зоотомического кабинета Императорского Санкт-Петербургского университета // Зоотомический кабинет (кафедра зоологии беспозвоночных) Санкт-Петербургского университета. К 140-летию основания / Под ред. С. И. Фокина. М., 2011. С. 12—42
19 Воспоминание о А. М. Бутлерове Н. П. Вагнера… Других свидетельств о том, как Вагнер преподавал в то время, нет. Однако в С.-Петербурге (1880-е) его лекции не вызывали восторгов у слушателей.
20 Корбут М. Казанский государственный университет имени В. И. Ульянова-Ленина за сто двадцать пять лет. 1804/05—1929/30. Казань, 1931. Т. 1., Фокин С. И. Русские ученые в Неаполе. СПб., 2006.
21 У Н. П. Вагнера было три сына и три дочери: Екатерина (1860), Петр (1862), Ольга (1863), Юлий (1865), Владимир (1867) и Надежда (1876). — Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 740. Оп. 22. Д. 335. Еще одна дочь умерла в младенчестве. В Неаполе он жил в знаменитом районе Санта Лючия; работал в Неаполе он и позднее, но уже на открывшейся Неаполитанской зоологической станции: в 1874, 1883, 1892.
22 Фокин С.И. Люди и коллекции Зоотомического кабинета...
23 Юлия Ивановна Фаусек (Андрусова). Воспоминания. Публикация и комментарии С. И. Фокина // Историко-биологические исследования. 2011. Т. 3, № 4. С. 111.
24 Охлаждение в отношениях с Менделеевым наступило после публикации результатов работы созданной им комиссии по научной проверке явлений спиритизма (1876). Основной вывод комиссии при Физическом обществе: «спиритическое учение есть суеверие».
25 Воспоминание о А. М. Бутлерове Н. П. Вагнера…
26 С 1872 по 1913 год книга выдержала девять изданий. Достаточно подробный анализ становления Вагнера как писателя дан во вступительной статье к современному переизданию его сказок: Вагнер Н. П. Сказки Кота- Мурлыки / Сост., вступ. ст. и примеч. В. А. Широкова. М., 1991.
27 Вероятно, последней крупной работой Н. П. Вагнера была иллюстрированная разными художниками книга «Картины из жизни животных». СПб., 1901.
28 В 1877 он писал своему близкому знакомому, поэту Я. П. Полонскому: «Дорогой Яков Петрович, посылаю Вам стихотворение. Будьте столь милы, любезны, обязательны, усладительны, благотворны, <…> влейте в него строй и гармонию, то, чего лишен есть аз многогрешный! Первые две строки и последние каждого куплета, а также мысль должны остаться — остальное все в Вашей власти. Если исполните мою просьбу в три, четыре дня — т. е. до воскресения, то благодарность моя будет безмерна. Ваш Кот-Мурлыка». — Институт Русской литературы. Рукописный отдел (ИРЛИ РО). Д. 11948. Л. 2.
29 Российская национальная библиотека, Рукописный отдел. Ф. 281 Д. 5. Л. 8.
30 Рецензентом литературных произведений Н. П. Вагнера выступил известный московский педагог и литературовед Л. И. Поливанов, давший в своем пространном (более 60 страниц!) отзыве негативную оценку работ претендента, однако подчеркнувший, что «будущий историк литературы не вправе обойти произведения Кота Мурлыки вниманием». — Санкт-Петербургский филиал Архива Российской Академии наук (ПФ АРАН). Ф. 9. Оп. 3. Д. 6. Л. 63 об.
31 ИРЛИ РО. Д. 11948. Л. 7—8.
32 Шимкевич В. М. Н. П. Вагнер и Н. Н. Полежаев (из воспоминаний зоолога) // Журнал Министерства народного просвещения. Новая серия. 1908. Ч. 16. № 7. С. 4.
33 Формат статьи не позволяет проанализировать психоэмоциональную составляющую личности ученого. Воспоминания современников рисуют Н. П. Вагнера достаточно определенно: «Он был своеобразный человек и не только по взглядам, но и по манере себя держать. Он никогда почти не вступал в споры, а чуть что — сейчас же замолкал и прятался в свою старческую раковину» (Шимкевич, 1908. С. 13); «Маленький, сутулый, с кривыми ногами и расставленными вбок руками, он походил на паука. Очень неприятное было его выражение лица с маленькими свинцового цвета глазами. Голос был у него какой-то скрипучий. Несомненно, это был психопат» (Никольский А. М. Из воспоминаний зоолога Александра Михайловича Никольского // Из истории биологических наук. Вып. 1. М.; Л., 1966. С. 83).
34 Каждый из родителей производит массу половых клеток с уникальной комбинацией генов, а зародыш нового организма есть результат случайного соединения одного из множества сперматозоидов с одной из множества яйцеклеток.
