Но удивительные находки случаются не только на раскопках. Каждый раз, отправляясь с макулатурой к контейнеру в нашей деревне под Прагой, я не исключаю приятного сюрприза: как-то я нашла там старинный стул, потом папку эскизов профессионального художника, а однажды — стеклянную вазу тридцатых годов, которая стоит теперь на видном месте в моей гостиной… И в России я иду выбросить мусор, а возвращаюсь с сокровищами: томиком из «Всемирной литературы», книжкой фотографий «Сочи пятидесятых годов», немецким самоучителем французского языка в красивом переплете или пачками старых писем…
В моем детстве и моей молодости письма получали, читали (иногда вслух), потом рвали на части и выбрасывали в помойное ведро. Сегодня трудно даже сказать, почему тогда так поступали. Может, корреспонденцию негде было хранить, может, сказывались отголоски сталинской поры, когда любое искренне слово могло навлечь на голову отправителя и получателя страшные беды… А может быть, это оттого, что переписка была бытовой, в ней сообщались какие-то мелкие новости, утрачивающие, как казалось, актуальность очень быстро. Некоторые открытки хранились, а вот письма — почти никогда.
Впервые я столкнулась с мыслью о том, что письма представляют собой ценность и что их надо держать в семейном архиве, когда познакомилась с чехословацкими студентами в конце семидесятых. Я решила, что так и следует поступать, но начались переезды, и часть корреспонденции все равно растерялась. Однако сегодня я очень ценю этот источник информации, и, если есть возможность спасти какие-то свидетельства ушедшей эпохи, пусть даже выловив из мусорного контейнера, делаю это, хоть и со смешанными чувствами — все же это чужие письма… Может быть, познакомившись с выдержками из найденных мною материалов (письма конца 1982 — начала 1983 гг. и одно 1970-х), кто-нибудь присоединится: можно даже начать собирать архив общими усилиями, чтобы не пропало то, что еще так недавно казалось неинтересными буднями… Давайте послушаем людей, писавших для своих близких, родственников и друзей — без прикрас и стилистической правки.
Вот цитаты из письма, написанного (видимо, из экономии) на телеграфном бланке: «Ну, знаете, с вами говорить по телефону невозможно. Можно на эти деньги пузырек французских духов купить. Пока вы все свои „а“ и „чего“ скажете, я уже уйму денег должна потратить». Это пишет из Москвы в Ленинград бабушке и тете студентка курсов для гидов. Видимо, они забыли, куда положили документы для получения подписных изданий, и она им отвечает: «Талоны на Чехова в серванте, внизу. Там пластмассовый футляр от очков, так в нем». Как видно, ценный абонемент спрятан хорошо…
Молодая женщина пишет из отпуска в Карловых Варах: «Подошла ли шапка? Если нет, то продай Саше с плюсом, мне деньги нужны. Я на пересылку потратилась. Продала ли ты мой костюм (75 р.) и сапоги (120 р.)? Написала ли ты заявление на путевку? Сегодня видела зеленый в рисунок тюль по 12 р. Ширина 3 м. Много тут хрустальных люстр, разные цены. Есть юбки в раскрытое плиссе в клетку. Можно взять рубашки мужские, фланель в клетку, румынские. Носит ли твой? Себе я купила только свитерок, да в детском магазине. Хотя стояла за рубашками».
А вот другое письмо: «„Новый мир“ я укараулила. Рыб твоих кормила, они уже акулы. Насчет бархата — это меня радует [видимо, был продан с наценкой], но еще есть заявка на люрекс, я недавно видела в ателье, но небольшой кусок». Судя по всему, автор подрабатывает тем, что перепродает какие-то вещи. Из ее же письма: «Все равно у вас лучше, тут заморозки постоянные, утром плюс 1. У меня не топят, нет горячей воды. Таня болеет. Саночка [как становится ясно, это собака] тоже».
Забавно читать, что одна подруга советует другой, по профессии учительнице, как воспитывать щенка: «Как ты назвала ее, неуважительно и непредставительно! Надо, чтобы имя было звонкое, а у тебя Санка. Санни — очень мягко и не звучит. И не балуй, в постель не бери. А то воспитаешь, сама себе на голову. И не забывай золотое правило педагогики: переучивать труднее, чем учить. А ведь это животное. Зачем из нее идиота делать?»
Воспитывают дамы не только собачек, но и друг друга: «Хочу тебе поставить условие, если хочешь в Карловы Вары, то худей. Такой живот там демонстрировать нечего. И не говори, что я зануда. Я не только нахожу время тебе писать, но и думаю о тебе каждый день. Это дикое бескультурье [подчеркнуто] иметь такой вид. Подумай, это не так сложно, это не оперу сочинить».
Опять пишет девушка, живущая временно в Москве. Она пытается зарабатывать на жизнь тем, что раньше именовалось спекуляцией, однако ей не всегда везет: «Я побежала по Гуму, Цуму, походила по ул. Горького. Но ничего не выбегала. Абсолютно пусто. Косметики, правда, навалом».
Подруга, смирившаяся с неудачным, по ее мнению, именем для собаки, собирается в гости: «Ничем не могу твою Санку порадовать, ни мячика, ни рыбьего жира. Хотя ведь у тебя своя аптека есть у Большиохтинского моста. Там нет? Приеду, съезжу к Надьке, у нее есть знакомая в аптеке».
Люди, получившие материальную помощь на работе (75 руб.), подписываются на «Иностранную литературу» (21 руб. 60 коп.), сдают деньги на чужие дни рождения (по 3 руб.). А вот как организован коллективный досуг: «В субботу ходили на ВДНХ. Там открыли павильон достижений к 60-летию СССР, по республикам. Жуткая показуха. Все в единственном экземпляре, демонстрируют на весь мир. Помимо интуристов, все ахают». И через несколько строчек: «Сейчас, по пути в театр, зашли в «Детский мир». Москва меня все удивляет. Продавали мутоновые шубки, коричневые и пестрые. Жаль, что была большая очередь, а то можно было бы купить».
Вот радостное письмо, отправительница которого называет себя зайцем, причем в третьем лице: «У меня работает „Маяк“ [радиопрограмма]. Это заяц сделал себе подарок на день варенья. Девки собрали ему денежки, и он зажал их в коготки, а тут конец месяца, и в нашем канцлабазе выбросили „Орфей“ 3-х программный. Пришлось купить, 16 р. 70 коп.»
Люди ссорятся, мирятся, называют друг друга ласковыми именами, угрожают друг другу, просят. Иногда реакция очень неожиданная. Вот письмо обиженной бабушки, отвечающей на предложение внучки выбрать для себя какую-то одежду, которая той стала не нужна (письмо датировано 13.1.1972): «…старая же поношенная ветошь, за крайне редким исключением, в наши дни никому не нужна, да и годится она, впрочем, по большей части как обтирочный материал, и то не всякая, а лучшая часть ее».
Да, это не письма, переписанные с черновика и годами сохранявшиеся в пачках, перевязанных шелковой ленточкой. Помните, в старых романах? Расставаясь навеки, влюбленные возвращали друг другу письма…
Вот и все на сегодня, милостивые государи. Целуем ручки дамам и посылаем воздушные поцелуи милым крошкам. Кланяйтесь всем, кто собирает старые письма.
