Чем все случившееся закончится для работников колонии и для непосредственных виновников систематических избиений, сказать сложно. Вероятно, накажут тех, кто допустил утечку информации, наверняка примут меры в отношении тех, кто бил. Однако положение заключенных в этой колонии и во многих других российских исправительных учреждениях, скорее всего, не изменится в лучшую сторону. Именно поэтому каждый должен понимать, что на видео пытают не просто абстрактного заключенного — это истязают конкретного человека, и таких людей в российских тюрьмах сотни. И даже если он нарушил закон, ничто не дает права сотрудникам исправительного учреждения вершить самосуд.
На видео бьют Евгения Макарова. Ему 25, в колонии его пытают уже больше двух лет.
Евгения посадили в тюрьму шесть лет назад — подрался из-за девушки. Ему тогда пробили голову, а он ударил обидчика ножом. Сам вызвал скорую, сам сдался. Парень выжил. Уголовное дело завели тогда же, в ночь с 8 на 9 марта 2012 года, — причинение тяжких телесных повреждений (ст. 111 УК РФ). Приговор вынесли 30 мая 2012 года. Женя на тот момент уже был условно осужден, а с учетом этого уголовного дела судья приговорил молодого человека к 7,5 годам лишения свободы.
— Женя катался на скейтборде, увлекался паркуром, рисует очень хорошо, хотя рисовать не учился. Ходил в спортивную секцию, занимался футболом. Потом хулиганить начал, как все мальчики. А потом все хуже и хуже, — рассказывает Татьяна Макарова, мать Жени, хрупкая улыбчивая женщина.
Она помнит все даты и дни недели: когда задержали, когда посадили, когда избили в первый раз, когда во второй, когда в девятый, когда увезли в больницу и сколько швов наложили.
— Он очень справедливый, он не любит врать. Его язык, стремление отстаивать справедливость, свое мнение приводят его ко всяким нехорошим последствиям, — смеется Татьяна. — Он говорит всю правду в глаза. Наверное, так он и с оперативниками разговаривает, почему его и не любят и закрывают в ШИЗО постоянно. Некоторые заключенные, может быть, что-то скрывают, отказываются от каких-то показаний, а мой сказал — значит, сказал.
Татьяна рассказывает, что Женя такой с детства: в школе он заступался за ребят, которых обижали в классе, провожал их в школу и из школы, всегда стоял на своем и в классе был лидером. Иногда Татьяну даже вызывали в школу: «Что делает Женя, то делают все. Если он на уроке не хочет что-то делать, сидит рисует — все начинают рисовать». Женя и сейчас рисует — когда только приехал в колонию, ему заключенные даже заказы делали, просили нарисовать открытки к празднику, отправляли своим родным.
До тюрьмы Женя ходил во все кружки, какие только есть в Ярославле, очень хотел научиться водить машину и путешествовать, планировал пойти в строительный техникум — не успел.
— Он очень заботливый сын. Он переживал, когда я где-то отдыхала, всегда ждал, когда я вернусь с какого-нибудь корпоратива. «Ты в какую машину села? Какой номер машины? Я иду тебя встречать. Скажи мне номер такси», — вспоминает Татьяна.
Даже находясь в тюрьме, он старается сделать так, чтобы мама улыбалась. Два года назад в день рождения Татьяны к ней целый день приходили незнакомые люди и приносили цветы, конфеты, подарки, поздравляли и говорили: «Это от вашего сына».
— Мне тогда, наверное, букета четыре роз подарили, шоколадки, конфеты. Представляете? Ну, спасибо, сын. Он всех до слез довел. Я день рождения не отмечала, но близкие подруги ко мне пришли. И вот мы сидели все, смеялись и плакали. И последнее, что мне оттуда вынесли, это было письмо от него — его принесли уже в 10 вечера. Говорит, я быстренько-быстренько написал. И потом мне еще дня три звонили мальчишки, поздравляли — от него.
Татьяна рассказывает, что все началось в марте 2016 года, когда начальником колонии стал Александр Чирва (Чирва был уволен летом 2017 года, когда в СМИ появилась информация о пытках в ИК-1). Уже в апреле Женя попал в ШИЗО, а вышел только спустя четыре месяца. Срок содержания заключенных в ШИЗО стал постоянно продлеваться, а спецназ ФСИН пообещал приезжать «тренироваться» раз в две недели. Женя попадал в одну и ту же камеру, где нет скамеек: в пять утра шконки убирают, и сидеть негде и не на чем, и с пяти утра до девяти вечера заключенный в такой камере стоит. После прихода нового начальника, Дмитрия Николаева, избиения прекратились — правда, ненадолго.
Женя делал замечания сотрудникам колонии постоянно: по поводу хамского отношения, отсутствия в камере скамеек и воды. За это его били и заливали огнетушителем. Жене удалось передать из колонии только одну жалобу, и ту через адвоката. Остальные жалобы пишет и отправляет Татьяна с абсолютного согласия и по просьбе сына.
После избиения и четырех месяцев в ШИЗО, в июле 2016 года Женя попытался покончить с собой, потому что не было сил терпеть. Ему наложили 14 швов, в больнице продержали чуть больше недели, выписали с температурой. Матери о случившемся Женя не рассказал.
— Когда он мне звонил, сказал, что у него все хорошо, а сам в это время был уже в медсанчасти. В этот же день мне позвонили другие мальчишки заключенные: «Твой сын порезал себе шею, его избили». Я сразу пошла к нему на свидание. Он такой тощий, изможденный, измученный, с температурой. Я пошла в медсанчасть, говорю: «Вы чего с температурой выписываете?» Мне отвечают, что ничего страшного. Но все-таки в больницу его вернули. Я подала в прокуратуру заявление, просила разобраться во всей этой ситуации. Началась внутренняя проверка, его просили отказаться от своих слов, может, обещали что-то, я не знаю. Но я ему тогда на свиданке сказала: «Им верить нельзя». А избивают их там очень сильно. Их привязывают к парте и бьют дубинками. Их бьют по ногам, по бедрам, отбивают пятки и опять отправляют в ШИЗО, где заключенные не могут ни на корточках сидеть, ни стоять — ничего не могут делать. Люди у них часто вены режут, а в колонии ни врача нормального нет, ни медикаментов, даже ниток нет. В этом году мальчик порезался, ниток не было, ему скобами скрепили руки и намазали зеленкой. Даже в больницу не положили. А после этой тренировки спецназа ФСИН 21 апреля Женя мне сказал: «Пишите, что хотите, делайте, что хотите. Терять уже нечего. Хуже уже некуда. Хуже только убивать». У многих, кто сидит больше пяти лет, начинаются проблемы со здоровьем, с ногами, кому-то что-то отбивают. Понимаете, его избили 21 февраля, его избили 3 апреля, его избили 21 апреля. А через полтора года мне что от сына вынесут? Они ему после одной из жалоб сказали: «Мало мы тебя избили. Надо было больше».
Оперативные работники прямо говорили Жене, что бьют его за то, что он жалуется. У Жени начались проблемы с зубами, ноги отбиты, болят почки. Отопление в ШИЗО зимой включают только на ночь или когда приезжает комиссия. Если кто-то выказывает недовольство, бьют.
Татьяна сосредоточенно и спокойно рассказывает про пытки, медсанчасть, спецназ, жалобы и свидания с сыном. Она пять лет живет не просто с мыслью о том, что сын в тюрьме, а с мыслью, что сына там бьют. Она постоянно пишет жалобы, рассказывает журналистам одно и то же. Но когда она вспоминает про подарки от Жени на день рождения, про то, какой сын чистюля, как он присылает ей красивые рисунки и открытки — ее голос начинает дрожать. А еще у Татьяны, как и у многих проживших тюрьму, особая ассоциация со звуками, абсолютно мирными и привычными для обычных людей.
— Знаете, когда тишина и лают собаки, меня теперь прямо выворачивает. У меня такие сочетания звуков ассоциируются только с тюрьмой: собак слышу, и кажется, что я там. И у меня сразу перед глазами картины рисуются. Картины, которых я раньше не представляла.
Спустя три дня после публикации видео, 23 июля 2018 года, замглавы ФСИН Анатолий Рудый обвинил Евгения Макарова в провокациях сотрудников колонии. ЕСПЧ дважды применял к Евгению Макарову правило 39, то есть требовал, чтобы Россия срочно приняла меры по обеспечению безопасности заключенного и отчиталась.
