Совсем недавно законопроект этот приняли, и пересчет работает. Освободившиеся из заключения нередко говорят, что Россия — это такая же тюрьма, как и сотни тюрем в ней самой, только большая: устройство жизни, иерархия, коррупция, отсутствие верховенства закона и вседозволенность на местах — все это свойственно как тюрьмам, так и стране в целом.
Закона такого нет, но то, что год жизни в России должен засчитываться как минимум за два — очевидно. Каждый раз в декабре мы вздыхаем: «Такого тяжелого года еще не было». И остается все меньше слов для того, чтобы подвести итоги. Этот год, пожалуй, запомнится невероятным стремлением власти уничтожить правду и даже память о ней — как о настоящем, так и о прошлом: о коррупции чиновников, о нарушении прав человека, о полной несвободе образования, о политических репрессиях.
Жирную точку в войне против памяти ставит процесс против «Мемориала» — организации, созданной в 1989 году единомышленниками, которые стремились увековечить память о жертвах политических репрессий советской эпохи. Члены движения занимались сбором подписей для создания памятника и мемориального комплекса жертвам репрессий, проводили уличные акции, выставки и научные семинары о государственном терроре. «Мемориал» по сей день издает книги об истории репрессий, собирает архив с биографиями репрессированных и сотрудников КГБ и НКВД, которые возбуждали дела, выносили приговоры, подписывали расстрельные списки, и добивается от ФСБ и Генпрокуратуры рассекречивания архивов, но правоохранители неохотно раскрывают информацию о палачах. В 1990 году члены организации отправились в одну из первых экспедиций на Соловецкие острова, откуда привезли Соловецкий камень. Он сегодня немым укором стоит в центре Москвы на Лубянской площади, напротив здания ФСБ — он стал памятником жертвам политических репрессий. С 2007 года «Мемориал» организует здесь акцию «Возвращение имен», на которую приходят тысячи людей и зачитывают имена репрессированных в СССР.
Все это, как мы понимаем, не может не вызывать у власти откровенного раздражения. Еще в 2014 году «Мемориал» признали в России иностранным агентом. Потом организация начала получать многомиллионные штрафы за отсутствие маркировки (по закону об иноагентах требуется обозначать каждую публикацию специальной плашкой из 24 слов). А 8 ноября 2021 года Генпрокуратура подала в суд иск с требованием ликвидировать обе созданные за годы работы организации: Правозащитный центр Мемориал и Международный Мемориал. Один из аргументов генпрокуратуры — стремление защитить детей от информации, мешающей их духовному и нравственному развитию. Но это, конечно, неправда, как и то, что организация якобы отказывалась маркировать свои публикации. «Мемориал» ликвидируют, потому что власть в России сегодня ликвидирует практически все: независимые СМИ, журналистов, правозащитников, политиков, преподавателей и, конечно, независимые организации, занимающиеся историей и памятью.
Путинская Россия не признает наличие в стране репрессий — ни в советское время, ни сегодня: о прошлом стремится забыть, а настоящее упорно пытается прикрыть мишурой. Так бывает, когда власть не просто не способна выдерживать здоровую конкуренцию, но и не может эффективно выполнять свои функции и заслужить доверие народа даже в отсутствие хоть сколько-нибудь значимой оппозиции.
2021 год начался с того, что политик Алексей Навальный — единственный реальный конкурент нынешней власти — вернулся в Россию после того, как здесь же сотрудники ФСБ отравили его «новичком», и тут же был взят под стражу, а потом отправлен в колонию, где подвергался пыткам. Заканчивается год судами над «Мемориалом» — старейшей правозащитной организацией современной России. А в промежутке между этими событиями силовики жестоко разгоняли протестные митинги, 58 журналистов, общественных деятелей и юристов стали физлицами-иностранными агентами, к ним прибавились и СМИ, несколько медиа закрылись, десятки активистов и журналистов покинули страну. В заключении оказался руководитель Московской школы социальных и экономических наук Сергей Зуев. В России прошли выборы в Госдуму, которые по своей скандальности и количеству зафиксированных нарушений, пожалуй, имеют шансы занять первое место. В сети снова появились ужасающие видео о пытках в колониях — ФСИН тем временем традиционно отнекивается: мол, пыток в исправительных учреждениях нет, а те, кто о них говорит, «раскачивают лодку».
В начале 2021 года власть развернула, наверное, самую масштабную за последние двадцать лет кампанию против независимых голосов, заканчивается год самой масштабной кампанией против памяти. Именно поэтому почти все главные независимые издания в стране признаны иностранными агентами, это же клеймо получили все известные медиа, занимающиеся расследованиями. Путинские политтехнологи полагают, что если показать на человека или организацию и сказать: «Он/она агент», то слушать ее больше не будут, верить не будут и вообще предпочтут забыть или сделать вид, что забыли. Власть, прямая преемница НКВД и КГБ, видимо, считает, что именно так все работало в Советском Союзе, на это рассчитывает и сегодня. Уничтожая независимые СМИ, она хочет уничтожить правду и заклеймить память о ней. Признавая журналистов иностранными агентами, добивается их медиа-изгнания. Преследуя оппозиционных политиков, вытесняет противную ей точку зрения. Ликвидируя «Мемориал», хочет уничтожить память о миллионах репрессированных тогда и о тысячах политических заключенных сегодня.
За этот год мы привыкли к насилию со стороны власти, мы воспринимаем как само собой разумеющееся то, что Навальному не избежать еще одного политически мотивированного приговора, а значит, не выйти на свободу в обозримом будущем; мы научились разводить руками и в ответ на очередное беззаконие говорить: «Ожидаемо»; мы воспринимаем как естественное явление отсутствие в России правосудия, и мало кто верит, что «Мемориал» все-таки получится отстоять. Весь позор, сотворенный в стране нынешней властью, приобрел черты обыденности.
Но, видимо, правителям совершенно невдомек, что память нельзя просто так отнять, способность помнить — одна из самых великих и в то же время самых страшных способностей человека. Память нельзя продать или купить даже за очень большие деньги, нельзя запугать или выдавить из страны. В это циничное время память — главная угроза для тех, кто до одурения с ней борется, и главная защита для тех, кто пытается ее сохранить, укрывая ее вместо себя сильно поношенным пальто.
Этот год оказался страшным, потому что отнял то, что раньше хотя бы иллюзорно нам принадлежало. Следующий год будет еще страшнее — особенно для тех, кто помнит, как бился за «Мемориал», свободу слова, права человека, честные выборы, как ФСБ-шники выслеживали его около дома, как росгвардейцы волокли в автозак, как толпа ОМОН загоняла в переулки. Но по-настоящему жутким год будет для тех, кто находится у власти, потому что жить с такой памятью в одной стране — та еще пытка.
