И поныне мужчинам рода Белькреди полагается помнить все двенадцать даваемых им при крещении имен, в числе которых непременно Пий — далекий итальянский прапра…, а также Кашпар, Мелихар и Балтазар — святые покровители рода. Входя в семью через брак с ее представительницами, мужья нередко берут фамилию жены и носят ее с гордостью. В наши дни чешские Белькреди живут как обычные граждане, лечат людей и строят дома, занимаются историческими изысканиями и режиссируют оперные спектакли, а также следят за сохранностью возвращенных им по реституции замков и управляют открытым в одном из них отелем. О некоторых представителях древнего рода написаны книги, да и сами они были не чужды писательского труда. А 95-тилетие Рихарда Моржица графа Белькреди (1926—2015), которое семья отмечала бы в этом году, дало повод вновь поговорить о ее роли в истории Чехии.
Пара шагов в глубь веков
Впервые упоминание о Белькреди как одном из лонгобардских аристократических семейств встречается в хрониках более тысячи лет назад, в 1010 году. Однако имя конкретного представителя рода, Симона ди Белькредо, появляется в летописях города Павия лишь в 1226 году; с 1353 года, начиная с Риккардо Белькреди, семейная хроника велась непрерывно. К тому же времени относится появление красно-золотого фамильного герба с двумя львами и черным орлом и девиза Белькреди — Et a Domino factum est istud («Все создано Богом»). Как и более близкие к нам по времени потомки, древние представители рода занимали государственные должности, служили в армии, были высокообразованными врачами, получали от правителей в дар или наследовали титулы, замки, земли…
Предисловием к «богемской» части истории одной из ветвей Белькреди стал пришедший из габсбургской Вены указ от 15 мая 1726 года, которым тогдашнему главе семейства для подтверждения полученного в 1721 году титула маркиза были пожалованы многочисленные феодальные владения на севере Италии. У Пия Джузеппе Белькреди с женой Эрнестиной, урожденной фон Лествиц, было двое сыновей. Старший, Гаспаро, унаследовал это имущество по праву майората, а младший, Антонио, не получил ничего. Выбор у молодого человека был невелик: посвятить себя церкви или армии. Он выбрал второе.
Антонио (позднее Антонин) Белькреди участвовал во многих войнах, но особо прославился в Семилетней, в ходе которой дослужился до генерала. В битве при Торгау был ранен и по приглашению друга приехал на лечение в Лишень. Там он познакомился с Марией Теодорой Фрайенфельс, на которой женился в 1769 году, и поселился в принадлежавшем ее семье замке. В 1774 году императрицей Марией Терезией ему был пожалован инколат — подданство в чешских землях, а затем и графский титул. Тогда же семья окончательно перебралась на новое место, в поместье у Йимрамова, которое супруга унаследовала от бездетной тетки Марии Антонии Вальдорф.
Интеграция итальянской знати в чешскую жизнь происходила на удивление гладко, а для следующих поколений, по словам Рихарда М. Белькреди, «вообще автоматически». Уйдя из армии в звании генерал-майора, Антонин некоторое время служил в Вене, затем переехал в свое имение, деля время между Брно, где построил особняк на сегодняшней площади Свободы (был снесен во время реконструкции начала ХХ века. — Т. А.), и возведенным в XVI веке замком в Йимрамове, реконструкция которого требовала хозяйского присмотра. В брненском доме он открыл читальный зал, а в 1778 году — салон Просвещения, ставший центром общественной жизни и встреч антигабсбургски настроенной знати.
Граф далеко не во всем поддерживал политику императорского двора. В 1794 году он посетил французского генерала Жильбера дю Мотье, маркиза де Лафайета, в тюрьме в Оломоуце, а после визита написал императору письмо с требованием освободить прославившегося по обе стороны Атлантического океана узника или хотя бы существенно улучшить условия его содержания. В 1796 году в Богемии и Моравии был объявлен дополнительный набор рекрутов, хотя местные города и поселения и так уже поставили в армию много солдат. Чтобы избежать повинности, люди скрывались в лесах, в том числе на землях Белькреди у Йимрамова. За поддержку намечавшегося «восстания рекрутов» Антонин был посажен под домашний арест. Находясь под надзором полиции, он решил покинуть пост Великого Магистра масонской ложи Брно, которую сам основал и возглавлял с 1788 года. Помимо создания ложи графу приписывают открытие стрелкового клуба с тиром и казино. В 1802 году он написал для города первый «пожарный приказ», который должен был неукоснительно выполняться при возникновении пожара. В 1800—1801 гг. граф на собственные средства построил и учредил школу — предтечу гимназии, открытой его внуком Эгбертом.
Белькреди на службе Империи
У Антонина с женой было 14 детей, но большинство из них умерло в младенчестве. Старший сын, Губерт Белькреди, пал в битве при Ульме в 1805 году, второй, Эрнест, погиб, упав с коня при выезде из ворот замка. Продолжателем рода стал самый младший из детей, Эдуард Белькреди. Большую часть жизни он прослужил в армии, участвовал в наполеоновских войнах, но, в отличие от других представителей рода, ничем себя не прославил, да и хозяйством занимался из рук вон плохо. 23 января 1811 года в Вене он женился на Марии Фюнфкирхен. В браке родились две дочери и три сына. Двое из них — Эгберт и Ричард стали серьезными политическими фигурами и оставили заметный след в истории страны.
Эгберт Белькреди активно включился в политику в революционном 1848 году и не покидал этого поприща до последних своих дней. В мае 1870 года он принял участие в большой встрече либеральных политиков и аристократов Богемии и Моравии — речь там шла об автономии этих земель. На первых прямых выборах 1873 года он получил мандат в Имперском совете, где представлял сельские общины окрестностей Брно. На выборах 1879 года Белькреди был избран от землевладельцев Моравии, а в 1885 году и Богемии. Возглавлял Комитет по реформе лицензирования торговли, присоединился к так называемому Чешскому клубу — патриотическому парламентскому объединению.
В отличие от отца, Эгберт заботился о поместье и активно участвовал в общественной жизни родных мест. Был инициатором создания и председателем ряда региональных ассоциаций: патриотического «Моравского орла», научной Matice moravskа, общественно-политической Matice Besedního domu и Католического политического объединения Моравии. Большую часть времени он проводил в замке в Лишени, куда по его приглашению приезжали многие выдающиеся люди того времени. Страстный книгочей, эрудит и коллекционер, он оставил после себя библиотеку из 25 тыс. томов, обширные собрания археологических находок и исторических артефактов. А в память о покойной жене построил в Йимрамове монастырь Христианеум.
После смерти бездетного Эгберта, последовавшей 11 октября 1894 года в родном имении, роль лидера консервативной моравской знати и одноименной партии перешла к его племяннику Людвику Белькреди и представителю другого знатного рода, Отто Сереньи. А имущество унаследовал младший брат — получивший образование в университетах Праги и Вены доктор права Рихард Белькреди.
К тому времени он уже был гетманом Зноймо и одним из самых видных государственных деятелей страны. Однако пиком его политической карьеры стал пост премьер-министра Австрийской империи (и одновременно министра внутренних дел, полиции, вероисповеданий и народного просвещения) в так называемом «кабинете трех графов». Высокий пост он занял не столько из политических амбиций, сколько из чувства долга дворянина. Недаром его брат Эгберт добавил к родовому девизу фразу «Благородство обязывает». В письме жене Рихард объясняет свое решение так: «Император прямо одержим мной и заявил, что в это тревожное время, полное опасностей, он видит во мне честного человека, на которого может безоговорочно положиться. Могу ли я не оправдать его ожиданий и лишить единственной надежды?»
Некоторые историки утверждают, что Рихард Белькреди был поборником сильной монархии и отстаивал интересы крупных землевладельцев. На самом деле граф был сторонником либерализации государственного устройства и видел Австрийскую империю как федерацию пяти областей — Австрии, Богемии-Моравии-Силезии, Венгрии, Польши-Рутении и Иллирии — с равными правами для всех крупных этносов, включая славянские. Категорическое неприятие этого плана Венгрией вынудило Белькреди покинуть в 1867 году пост главы правительства. Через несколько месяцев империя была преобразована в Австро-Венгерскую. После отставки Белькреди занимал пост президента Высшего административного суда, до самой смерти являлся членом Палаты господ Рейсхрата.
Нетрудно заметить, что в XIX — начале XX века род Белькреди ценили при дворе Габсбургов: одновременно сразу несколько членов семейства заседали в представительных органах и занимали ключевые посты в государственных и судебных. Так, Людвик Эгберт Белькреди, сын Рихарда и фрейлины и кавалерственной дамы ордена Звездного креста Анны фон Велден, в 1890 году был избран членом Моравского губернского собрания от помещичьей курии, с 1904-го и до своей смерти занимал пост председателя. Был тайным советником, членом Комитета просвещения и школ, Финансового комитета, Комитета по страхованию и расширению Сельскохозяйственного банка и множества ассоциаций, в том числе патриотической направленности. На выборах 1891 года получил мандат члена Императорского совета по делам чешской помещичьей курии.
Его востребованность не была исключительно следствием высокого происхождения и семейных связей. Людвик Белькреди был отлично образованным человеком и успешным предпринимателем. По окончании гимназии в Вене он продолжил обучение на юридическом факультете Инсбрукского университета, в 1879 году стал доктором права. Второе высшее образование получил в Экономической академии в Гогенгейме и Вюртемберге, и приобретенные знания позволили ему в 1882—1885 гг. весьма продуктивно работать в финансовой прокуратуре Вены. Под управлением Людвика Белькреди процветали фамильные замки и поместья. Росту доходов способствовали открытый им в 1904 году кирпичный завод в Лишени и перестроенная под электростанцию старая мельница в Йимрамове.
В конце XIX — начале XX столетия в браке Людвика и его жены Марии, урожденной баронессы фон Франкенштайн, появились на свет две дочери и пять сыновей. Взросление этого поколения Белькреди пришлось на годы становления независимой Чехословакии, так что отец их был последним в роду, кто отдал долг служения империи.
Республика, Протекторат…
Карел Йиржи Белькреди пошел по стопам отца. В Чехословацкой республике он был председателем Союза моравских землевладельцев, а после смерти старшего брата Эгберта в 1932 году взял на себя управление поместьем в Лишени. Отличный специалист-агроном, экономист и администратор, он буквально спас несколько неблагополучных имений.
По политическим взглядам его вряд ли можно было отнести к либералам, но Карел Белькреди безусловно был чешским патриотом. Недаром его подпись стоит под всеми тремя обращениями аристократических семейств к руководителям государства, в которых они указывали на угрозу нацизма стране, чешской нации и языку и призывали к противодействию ему всеми силами. Первая Декларации чешской знати о неприкосновенности территории Чешского государства была вручена президенту Эдварду Бенешу двенадцатью дворянами 17 сентября 1938 года. До Мюнхенского соглашения о передаче приграничных территорий Чехословакии Германии оставалось двенадцать дней... Карел Белькреди был также одним из инициаторов второй Декларации и непосредственным участником встречи 24 января 1939 года двенадцати представителей знатных семейств с новым президентом Эмилем Гахой. Третья декларация, под которой стояло уже 85 подписей, была передана президенту Протектората Чехии и Моравии в письменном виде 6 октября 1939 года и нигде не публиковалась. Но ее содержание и, главное, имена основных подписантов очень скоро стали известны оккупационным властям.
Для Белькреди это означало увольнение со всех занимаемых постов и введение принудительного немецкого управления собственностью семьи. На этом фоне его согласие возглавить в 1940 году моравское отделение Чешской ассоциации сотрудничества с немцами (ČSSN), на первый взгляд, воспринимается как неожиданное. Однако некоторые исследователи того периода полагают, что оно вполне отвечало тактике президента Эмиля Гахи — держать под контролем максимальное число вновь создаваемых организаций и не позволять правым экстремистам занимать в них важные посты. Действуя в соответствии с этими идеями у себя в Моравии, Карел Белькреди не принимал заявления о членстве от лиц, которых подозревал в искренней симпатии к нацистам, создавал фиктивные районные отделения, которые, по сути, саботировали любые инициативы.
Рано или поздно его нежелание сотрудничать с оккупационными властями должно было быть замечено и сказаться на благосостоянии семьи. Помощь пришла с неожиданной стороны. Однажды в доме раздался звонок от председателя отделения Аграрной партии в Брно Виктора Ступала, главного политического оппонента Карела Белькреди. «Пошлите кого-нибудь к нашему общему поверенному, у него для вас кое-что есть», — вспоминал его слова сын Карела, Рихард Моржиц. «Отец послал знакомого, и тот вернулся с конвертом, в котором лежал миллион крон». Когда Карел Белькреди попробовал отказаться, в ответ прозвучало: «Бери. Мы сегодня в одной лодке. Вернешь, когда снова добьешься успеха».
Увы, этого не случилось. Возможно, предвидя, что семье придется пережить непростые времена, Карел и его супруга Терезия, урожденная графиня Кальноки де Корешпатак, приняли трудное решение: их старший сын Людвик был усыновлен дядей, драгунским капитаном Рихардом Белькреди, а второй, Гуго — австрийским дипломатом, бароном Леопольдом Андрианом фон Вербургом. Так сын чешского графа получил австрийское гражданство, при аншлюсе серьезно изменившее его жизнь. Леопольд Андриан, которому из-за еврейского происхождения жены грозил арест, вынужденно эмигрировал в Южную Америку, а его приемный сын, как гражданин Австрии, был призван в армию вермахта, участвовал в боях под Смоленском и наступлении на Москву. Там он отморозил ноги, был отправлен на лечение, которое затянулось на годы. На фронт Гуго уже не вернулся, а в 1944 году дезертировал из немецкой армии и до окончания войны партизанил в лесах неподалеку от родных мест у Йимрамова, участвовал в Пражском восстании. В 1949 году женился и эмигрировал сначала в Австрию, затем в Австралию, где работал водителем автобуса, затем таксистом, открыл автошколу. По реституции ему был возвращен замок в Йимрамове.
В годы Протектората управление семейным поместьем принял на себя Людвик Белькреди — выпускник сельскохозяйственного факультета и талантливый агроном. Помимо возделывания земли, он модернизировал кирпичный завод, справедливо полагая, что после войны будет большой спрос на стройматериалы. По послевоенной земельной реформе, леса, поля и прочие угодья семьи Белькреди сократились до 50 гектаров. Но ни это, ни приход к власти коммунистов не остановили успешного управляющего. Он продолжал обрабатывать землю, получил в 1949 году отличный урожаи и… грамоту за подписью Клемента Готвальда и Антонина Запотоцкого как первый моравский поставщик зерна государству. Однако формальная «благодарность» новой власти не спасла от тюремного заключения менее чем через два месяца.
Мог ли граф Людвик Белькреди избежать ареста? Да, если бы последовал за родителями. Карел Белькреди с женой и младшим сыном бежали в Австрию в апреле 1948 года, вскоре после коммунистического переворота. Рихард Моржиц, о котором речь ниже, вспоминал, как отец умолял их с братом эмигрировать как можно скорее. «Он хорошо изучил большевистскую революцию, прекрасно знал, что произошло в России и повторял: „Ни у кого из нас здесь нет ни единого шанса. Единственный способ выжить — уехать“. „Кто-то из нас должен остаться. Пусть это буду я,“ — отвечал ему Людвик».
За ним пришли на рассвете того же дня, когда его младший брат бежал из страны. И арестовали не за коллаборационизм и пособничество врагу, а за «неприятие социалистических идей». Белькреди два года провел в исправительно-трудовом лагере в Годонине у Кунштата и только в 1951 году был освобожден по состоянию здоровья. Со своей женой Милославой Краловой, которая из-за происхождения была лишена возможности получить высшее образование, они вели очень скромную жизнь. Людвик Белькреди так и не получил работу, соответствовавшую его квалификации: был подсобным рабочим, водителем трамвая, привратником в больнице…
Одиссея Рихарда Белькреди
Часть семьи уже покинула коммунистическую Чехословакию, но Рихард Моржиц Белькреди остался, надеясь завершить обучение на юридическом факультете брненского университета. Конец его колебаниям положили события мая 1949 года, когда в городе по инициативе местного секретаря компартии Отто Шлинга прошло трехдневное агитационное мероприятие «Молодежь правит Брно». В акции участвовали промышленные предприятия, школы, органы власти, транспортные компании, редакции радио и газет, больницы, учреждения социальной помощи, даже Корпус национальной милиции и армейские части. И всем, от трамваев до муниципалитета, «правили» молодые коммунисты. Они же созвали «партийный съезд», на котором приняли решение вызвать «мешающего демократической молодежи» дворянского отпрыска на дисциплинарную комиссию. К счастью, присутствовавший на собрании Станислав Ягр нашел в себе мужество предупредить друга: «Рихард, беги отсюда. Тебя хотят исключить и отправить в карательный лагерь. На раздумья у тебя максимум три дня». Однако для окончательного решения голосования молодых партийцев было мало, его должно было принять лицо ответственное. Рихард Белькреди полагал, что им был его преподаватель, доктор Ярослав Шабата. Парадокс истории: после 1968 года гонитель сам оказался в опале, стал политическим заключенным, диссидентом и подписантом Хартии 77.
Рихард, которому в ту пору было двадцать три года, вместе с другом отца переправился через пограничную реку Дые возле моравского города Ланджота и добрался до Вены, где остановился в чешском доме, переполненном эмигрантами. Родственники снабдили его фальшивым паспортом на имя Ричарда Булера, с которым ему удалось выбраться из советской зоны. Далее был Инсбрук, лагерь для перемещенных лиц, отчаянное письмо о помощи мужу сестры Яну Непомуку Лобковицу. Его уже ждали в Париже, но для поездки требовались удостоверяющие личность документы. Французский офицер, к которому Рихард неоднократно обращался с просьбой их сделать, в конце концов просто взял лежавшую на столе газету, оторвал от нее кусок и спросил: «Имя?» — «Рихард Белькреди» — «Дата рождения…», а затем расписался и поставил печать. «Это было мое первое удостоверение беженца, — вспоминал Рихард, — с ним я и поехал дальше».
Казалось, что во Франции, где Белькреди получил убежище и реальное удостоверение личности, жизнь его войдет в нормальное русло. Действительно, он встретил будущую жену, появилась возможность вернуться к изучению права в Сорбонне. Но преподаватели настаивали на том, что юристы должны безупречно владеть французским, а на совершенствование языка не было времени. Тогда он едет в Страсбург, где в ноябре 1951 года открывается Университет свободной Европы (Collège de l’Europe libre), и меняет специализацию на политологию. Именно там Рихард впервые встретился с Павлом Тигридом — человеком, определившим его жизнь и судьбу на десятилетия вперед.
Свободен на «Свободной Европе»
Чешский писатель, публицист и политический деятель антикоммунистических взглядов Павел Тигрид незадолго до февральского путча выехал в качестве журналиста в Германию и в Чехословакию уже не вернулся. Когда в 1949 году было принято решение об открытии в Мюнхене RFE — Радио Свободная Европа (начало трансляции — 1 мая 1951 года), именно ему, имевшему большой опыт работы на BBC и вещания во время войны на оккупированную родину, предложили организовать чехословацкую редакцию. Он набирал сотрудников из числа эмигрантов и в конце 1952 года появился в Страсбурге, чтобы предложить студентам-соотечественникам работу на RFE. Сначала Рихард отказывался: ему оставалось два года до получения диплома. Однако Тигрид умел убеждать. «Я не успел оглянуться, — рассказывал Белькреди, — как оказался в студии в Мюнхене. И проработал на Радио Свободная Европа тридцать лет».
Это были интересные и драматичные годы. Редакции пришлось столкнуться с противодействием чехословацких спецслужб, которые, разумеется, получали поддержку от советских коллег. Stb искала пути внедрения агентов на радио, и в некоторых случаях ей это удавалось. Пожалуй, самым известным и эффективным из них оказался Павел Минаржик, работавший на RFE 1970-х гг.
Рихард Белькреди вспоминает, что не доверял этому человеку с самого начала. Его подозрения подтвердил брат Людвик. Однако, когда Рихард попытался донести информацию до своего непосредственного начальника Юлиуса Фирта, человека безусловно честного, но наивного, тот возмущенно ответил: «Это так типично для чехов! Как только появляется молодой, способный человек, так все начинают его подозревать и оговаривать». Реакция понятная, ведь именно он предложил работу агенту Stb, когда тот в Вене на встрече, а по сути — организованной спецслужбами операции внедрения, показал некие «секретные» документы. Выполнив задание, Павел Минаржик вернулся в Чехословакию в 1976 году, о чем немедленно сообщили СМИ: «Прага, 27 января. (ЧТК) После семилетней работы на Западе на родину на днях вернулся офицер чехословацкой разведки. Ему удалось проникнуть на подрывную радиостанцию Свободная Европа и в руководство некоторых эмигрантских организаций. С доставленными им материалами, разоблачающими подрывную, опасную для дела мира деятельность этого учреждения, руководимого американской разведывательной службой, чехословацкую общественность ознакомят печать, радио и телевидение».
Именно дискредитация радиостанции была главной целью подобных внедрений. Но перед агентурой ставили также задачу получить информацию о внутренней жизни RFE и настроениях сотрудников. Все это требовалось для вербовки новых агентов. Чехословацкие спецслужбы действовали различными способами. Чаще всего использовали шантаж и угрозу расправы над остававшимися в Чехословакии членами семьи. Однако были и те, кто соглашался сотрудничать за вознаграждение. Одним из самых ценных «кадров» стал Олдржих Лаурджим (псевдоним «Jachym»), работавший редактором с начала 1950-х гг. «Этому человеку я доверял на все 100 процентов!» — позднее сетовал Рихард Белькреди. Агенты Stb пытались вербовать и его самого, но безуспешно. «Один заявился ко мне домой. Но я сразу понял, что это estébák, и вышвырнул его за дверь».
Пережил Белькреди и атаку на офис RFE, организованную по приказу генерала румынской Секуритате Николае Плешицэ и осуществленную 21 февраля 1981 года знаменитым террористом Карлосом (Ильичом Рамиресом Санчесом). Целью взрыва был именно офис Рихарда, и только по случайному стечению обстоятельств — сотрудники отпустили его к тяжело больной жене — он сам не пострадал.
По пути домой
В 1983 году, после кончины супруги Мобил, урожденной Роган-Жемени, которая также была эмигранткой из Чехословакии, Рихард Белькреди покинул RFE. Их дети к тому времени уже переехали в Австрию: родители посчитали, что там они будут ближе к родине и сбросят с себя груз «онемечивания». Подумывал о переезде и сам Рихард, но неугомонный коллега и друг Павел Тигрид немедленно нашел ему другое занятие в Мюнхене. Вместе они стояли у истоков создания, а точнее реформирования Opus bonum — католической антитоталитарной организации, оказывавшей помощь молодым эмигрантам из Восточной Европы.
Opus bonum издавал книги, в фальшивых баках автомобилей и через советских моряков переправлял нелегальную литературу в страны Восточного блока, а также организовывал для живущих за границей чехов и словаков легендарные «франкенские семинары» на севере Баварии. «Кто бы ни пришел на „Франкены“ — бывший большевик, католик или кто-то еще — всем говорили: будьте аккуратны в высказываниях, все здесь говорят только сами за себя, никому не позволено пропагандировать что-либо. И это всегда срабатывало». В конце 1980-х организаторы встреч стали чувствовать себя свободнее. «В последующие годы у нас было больше контактов с родиной. Например, Вацлав Гавел без проблем звонил по телефону, и мы включали связь в конференц-зале. Только представьте: разговор с диссидентом Гавелом по телефону о все еще существовавшем в Праге большевистском режиме!»
Бархатная революция открыла Рихарду Белькреди двери на родину. Уже в декабре 1989 года он едет в Чехословакию, чтобы посетить места своего детства. Вскоре состоялась и его встреча с президентом. «Он пришел в кафе, был открыт и дружелюбен. Сказал: „Я тебя давно знаю!“ Но откуда? Оказалось, по эфирам, по кинохроникам с франкенских семинаров. Рядом со мной был не президент. Был я и пан Гавел. Так мы и сидели, курили и разговаривали». Тогда же, наверное, Рихард Белькреди принял предложение стать послом Чешской Республики в Швейцарии, где и прослужил с 1994 по 1999 год. Это время он сам вспоминал как едва ли не самое счастливое в своей жизни.
По реституции ему был возвращен замок в Бродеке близ Простеева — наследство от дяди и последнего владельца Густава Кальноки. Местные жители сначала приняли графа Белькреди с недоверием, однако солидный пост посла и помощь в газификации местечка сделали свое дело. Его признали и стали говорить: «Да, он наш!».
***
Отпрыски чешской ветви Белькреди, а их несколько десятков человек, живут в разных уголках страны и за ее пределами. Они сохранили графский титул, по реституции им вернули замки в Лишени, Йимрамове и Бродеке. Взрослые и дети отлично знают историю рода, гордятся своими предками и не очень любят шутки про «голубую кровь». У всех Белькреди она красная.
Belcredi L. 1000 let rodu Belcredi. Brno, 2010
Dočekal B. Osudy českých šlechticů. Jihlava, 2002
Tоmek P. Československé bezpečnostní složky proti Rádiu Svobodná Evropa «Objekt ALFA». Praha, 2006.
Votýpka V. Paradoxy české šlechty. Praha, 2013
Votýpka V. Křižovatky české aristokracie. Praha, 2014
