Обе эти женщины — самые первые «первые леди» независимой Чехословакии, служившие своей стране, ее народу и президенту с полной отдачей — достойны того, чтобы о них знали и вспоминали добрым словом.

ЕГО БУДУЩАЯ АМЕРИКАНСКАЯ ЖЕНА

Какая череда случайностей должна была произойти, какие повороты совершить судьба, чтобы они встретились — мальчик, родившийся небольшом южноморавском городке Гединг (ныне Годонин — Hodonín) в очень простой словацкой семье и девочка из Нью-Йорка, среди предков которой были гугеноты и английские колонисты из тех, что в 1620 году сошли на атлантическое побережье Америки с борта легендарного корабля Mayflower? Их разделяли тысячи миль, океан, социальное положение, национальность, религия... Что общего, кроме года рождения — 1850-го — было у Томаша Масарика и его будущей жены Шарлотты Гарриг?

Супруга первого президента Чехословакии родилась в унитарианской семье Рудольфа и Шарлотты Лидии Гарриг (Rudolph Pierre Garrigue и Charlotte Lydia Garrigue) 20 ноября и была третьей из одиннадцати их детей. В то время Гарриги жили в Бруклине, но вскоре переехали в Бронкс, где и прошло детство Шарлотты. Ее отец успешно занимался бизнесом, и финансовым благополучием семья во многом обязана деятельности основанной и руководимой им страховой компании Germania — одной из крупнейших в Нью-Йорке конца XIX — начала XX века. Принадлежность обоих родителей к унитарианской церкви существенно влияла на атмосферу, уклад и взгляды, царившие в семье. Кроме воспитания детей в духе протестантской этики, мать Шарлотты всерьез интересовалась трансцендентализмом, состояла в переписке с выдающимся американским либеральным философом Ральфом Уолдо Эмерсоном, а также основателями и деятелями существовавшего в 1841–1847 годах в Америке утопического общества-колонии Брук Фарм (Brook Farm). Эти контакты говорили о ней как о женщине весьма прогрессивных для своего времени взглядов: она выступала за искоренение последствий рабовладения, «ходила в народ», обучая грамоте негритянское население Нью-Йорка, считала нужным отстаивать гражданские свободы и равноправие женщин... Очевидно, что от внимания дочери не ускользнула эта сторона жизни и взгляды матери. И хотя в молодости Шарлотта младшая больше внимания уделяла музыке, мечтая стать профессиональной исполнительницей, семена либерализма, важности борьбы за равные права и чувства социальной справедливости, посеянные в раннем возрасте, дружно взошли в возрасте зрелом.

Впрочем, уже в юности девушка с интересом читала эссе Фрэнсиса Бэкона, хотя в силу возраста романтизм пьес Уильяма Шекспира все же привлекал ее больше, как и музыка, и обожаемый Иоганн Себастьян Бах. Постепенно из детского увлечения музицирование превратилось в страсть, а карьера пианистки виделась очевидным выбором будущей профессиональной деятельности. В семнадцатилетнем возрасте Шарлотта отправляется в Лейпциг и, поселившись в семье родительских друзей Герингов, поступает в местную консерваторию по классу фортепьяно. Увы, целеустремленность и увлеченность музыкой, граничащая с одержимостью, оборачиваются травмой: к концу третьего года обучения она переиграет руку, и на ее профессиональной музыкальной карьере будет поставлен крест.

Возвращение домой, в Нью-Йорк, хотя не стало триумфом, но и не превратило ее жизнь в сплошное разочарование. Молодая девушка продолжает самообразование, много читает, занимается математикой, преподает музыку и активно переписывается с оставшимися в Германии друзьями. В ответных письмах Герингов то и дело мелькает имя и восторженные характеристики их нового приятеля и постояльца Томаша Масарика: так задолго до личной встречи состоялось заочное знакомство будущего президента и его жены. Шарлотта и Томаш (к тому времени уже молодой доктор философии) впервые встретились в 1877 году, как раз когда девушка в очередной раз навещала Герингов. Можно сказать, что это семейство сыграло важнейшую роль в их судьбах. И совместные с влюбленными молодыми гостями походы на концерты и в театры были лишь интермедией, а основное действие пришлось на жаркий июльский день 1877 года, когда фрау Геринг чуть не утонула во время лодочной прогулки. В тот день Т. Масарик оказался единственным, не потерявшим присутствия духа, он бросился в воду и спас тонущую женщину. В глазах Шарлотты это сделало его героем, а у самого Томаша, по более позднему его признанию другу и биографу Карелу Чапеку, вызвало острое чувство неотвратимости возможной случайной смерти. Оно и подтолкнуло молодого человека поспешить с решающим объяснением. Он сделал предложение возлюбленной, она с радостью его приняла, в августе того же года они обручились, а 15 марта 1878 года в Нью-Йорке — поженились.

При всем либерализме взглядов, а возможно — именно из-за них, родители Шарлотты не были в восторге от ее выбора. И скверное на тот момент финансовое положение Томаша Масарика казалось им не самым страшным из его недостатков. Конечно, просьба зятя одолжить денег на обратные билеты до Европы разозлила его тестя, но выданные в конце концов молодоженам три тысячи марок Рудольфа Гаррига не разорили. По его мнению, гораздо хуже, чем грозящая его любимой дочери нищета, было то, что муж увозит ее в страну с чуждыми Гарригам порядками, из Америки, где царят «демократия и полная религиозная свобода, в Австрию, где правит аристократия и римско-католическая церковь».

Впрочем, долго распространять свои претензии к Австро-Венгрии на собственного зятя ему не пришлось. Сразу же после свадьбы, в том же 1878 году бывший католиком Томаш Масарик перешел в Евангелическую реформатскую церковь, и Шарлотта последовала его примеру. Они оба стали протестантами, едиными во мнении, что «истиной вере церковь не нужна, надо уважать свободу совести, а путь к Богу лежит через творение добра». Да и решение Томаша Масарика из уважения к жене добавить ее девичью фамилию к своему имени не могло не порадовать американских родственников.

СМОТРЕТЬ НА МИР ОДНИМИ ГЛАЗАМИ

Молодая семья обосновалась в Вене, в небольшой квартирке из двух комнат. Должность доцента Венского университета давала Томашу Масарику статус, но не финансовое благополучие — денег ему не платили. Масарики буквально бедствовали, едва сводя концы с концами на те гроши, что Томаш получал за преподавание в средней школе и репетиторство. Неудивительно, что оба с удовольствием ездили в деревню к его родителям; Шарлотта и старики полюбили друг друга, кроме того, там можно было подкормиться. Появление на свет дочери Алисы (1879 г.) и сына Герберта (1880 г.) стало для обоих большой радостью, но, безусловно, добавило материальных сложностей.

Возможно, отчасти и поэтому Шарлотта была недовольна нежеланием мужа покидать Вену ради должности профессора Карлова университета, которую ему предложили в 1881 году. Однако главным ее доводом все же стала не материальная выгода, а вера в то, что Томаш Масарик принадлежит чешской культуре, а следовательно, должен работать и жить в чешской среде. Да и сама она к тому времени уже начала проникаться духом новой родины: хорошо говорила и писала по-чешски, с увлечением читала чешских авторов, в том числе Божену Немцову, слушала и играла музыку чешских композиторов, отдавая безусловное предпочтение Б. Сметане. В конце концов, Шарлотта, впервые всерьез возразив мужу, настояла на своем; их переезд в Прагу состоялся и стал началом важного этапа научной, а затем и политической карьеры Т. Масарика.

Настойчивость ее была первым, но не единственным моментом в совместной жизни Томаша и Шарлотты, когда той довелось оказать непосредственное или опосредованное влияние на общественную деятельность и судьбу мужа. Переезд в Прагу дал им возможность вздохнуть свободно, но и сами они — эрудированные молодые люди прогрессивных взглядов — стали для окружающих порывом свежего ветра. Коллеги уважали, а студенты искренне любили своего профессора, дом которого всегда был для них открыт, здесь они могли получить ответы на острые вопросы и вести дискуссии на равных. Их встречала Шарлотта, высокая, стройная, светловолосая, с яркими глазами и обаятельной улыбкой. Она была с ними и ласкова, и строга одновременно, не терпела заискиваний, к ней нельзя было найти подход через лесть в духе «позвольте поцеловать вашу ручку, пани», но всегда была готова оказать поддержку и помощь, в том числе материальную. Случалось, что она продавала семейные драгоценности или меняла дорогую мебель на более дешевую, чтобы иметь свободные деньги и помогать нуждающимся студентам и безработным, оказавшимся в трудном положении женщинам и девушкам.

Однако не все складывалось благополучно в карьере Т. Масарика. Окунувшись с головой в общественно-политические проблемы, на рубеже XIX–XX веков будоражившие умы чешских интеллектуалов, он часто оказывался в оппозиции, а его взгляды вызывали в лучшем случае споры, а в худшем — крайнее неприятие. Так случилось, когда в 1886 году Т. Масарик выступил против использования фальшивых рукописей для доказательства глубинных корней чешской литературы. Будучи не меньшим патриотом своей страны, чем его оппоненты, он все же считал, что «слава нации не может быть построена на подделках». Увы, мало кто, кроме жены, разделял его позицию в этом вопросе, и Т. Масарик практически оказался в политической и научной изоляции. Его положение стало еще хуже в 1899–1900 годах, во время суда над евреем Леопольдом Гильснером. Масарик встал не только на защиту этого человека, обвиненного в ритуальном убийстве молодой девушки-христианки, но и выдвинул встречные обвинения следствию, настаивая на том, что оно руководствуется не столько реальными доказательствами вины, сколько антисемитизмом.

В чешском обществе его позиция вызвала негодование. Коллеги отвернулись, студенты освистывали его на лекциях и грозили расправой, детей Масариков третировали в гимназии... Но Шарлотта неизменно была рядом с мужем. Она сопровождала его на лекции: у кого поднимется рука на ее Томаша в присутствии жены! Она не раз шла с ним рука об руку сквозь разъяренную толпу. И именно ее слово стало решающим, когда под давлением обстоятельств Т. Масарик был готов эмигрировать в Америку: «Ваше место здесь, среди чехов, вы должны остаться и защищать истину, вы не можете отступить».

И он остался. И продолжал отстаивать свои убеждения с трибуны парламента и с университетской кафедры. К нему вернулась популярность, он стал заметной политической фигурой, и всегда рядом с ним, но не в его тени была жена и единомышленница Шарлотта. Усвоенные в юности уроки демократии и социальной справедливости легли в основу ее общественной деятельности задолго до того, как она стала первой леди. Вместе с мужем они много обсуждают равноправие женщин, а сама жена будущего президента активно участвовала в женском движении, стала членом Американского Дамского клуба, задачей которого была пропаганда американской культуры и основ демократии. Она занимается благотворительностью, особенно поддержкой работающих и подвергшихся насилию женщин и девушек. В 1905 году она вступила в социал-демократическую партию, отказавшись, впрочем, после разъяснений мужа, разделить марксистские взгляды прочих членов.

Бок о бок с мужем Шарлотта работала над тем, чтобы донести до чешского народа демократические ценности, помочь преодолеть предрассудки и нетерпимость. Т. Масарик очень ценил их единство взглядов и позднее написал: «Американка стала чешкой, морально и политически; верила в гениальность нашего народа, помогала мне в моих боях политических и во всей моей политической деятельности. Когда во время войны, за границей, я должен был работать без нее, я знал, что все, что делаю, — делаю в согласии с ней. Бывали минуты, когда я, далеко от нее, чувствовал одинаковое течение наших мыслей даже на расстоянии. Не думаю, что это была телепатия, но — параллельное мышление и чувствование людей, которые во всем соглашаются и одинаково смотрят на мир. Женщина (это было ее убеждение) не живет только для мужчины, а мужчина не живет только для женщины. Оба должны искать законы божьи и претворять их в жизнь».

ЧЕРЕЗ ИСПЫТАНИЯ — К ТРИУМФУ

Да, Первая мировая война их разлучила на годы. Т. Масарик был обвинен австро-венгерскими властями в предательстве и приговорен к смертной казни. Вместе с младшей дочерью Ольгой он был вынужден покинуть страну, оставив послание, которое, по его замыслу, должно было уберечь семью от преследований: все документы мною спрятаны, об их местонахождении жена и дети ничего не знают. Наивный шаг интеллигентного человека не помог: почти сразу Шарлотта оказалась под неусыпным надзором полиции, ее вызывали на допросы, обыски в ее доме производились даже по ночам, а для того, чтобы выехать из Праги, она должна была каждый раз испрашивать разрешение.

Детей война и преследования властей тоже не пощадили: старший сын, любимец матери Герберт умер от тифа в 1915 году, когда работал в лагере беженцев в Галиции; был призван в армию младший сын Ян. Но самой тяжелой оказалась судьба старшей дочери Алисы: она была арестована и восемь месяцев провела в венской тюрьме... однако именно ее письма какое-то время поддерживали дух Шарлотты, не давая ее душе окончательно погрузиться во тьму глубочайшей депрессии.

Мог ли Т. Г. Масарик, триумфально вернувшийся в страну и ставший 14 ноября 1918 года первым президентом Чехословацкой республики, предполагать, что найдет свою жену в тяжелейшем состоянии? Из цветущей женщины, интеллектуалки и верной политической соратницы, из радушной и расторопной хозяйки, которая, напевая, прекрасно вела дом и шила себе дивные платья, она превратилась в уставшую, нервную, больную женщину. Слишком много испытаний выпало за эти годы на ее долю. Начались проблемы с сердцем, а затем и ментальные. В январе 1918 года она была госпитализирована в санаторий Велеславин (Veleslavín), откуда в декабре 1918 года ее и забрал муж-президент.

Дома состояние Шарлотты быстро улучшилось, она была счастлива и гордилась победой Томаша Г. Масарика, их общих идеалов. Не говоря уже о том, что она имела все основания считать и своей личной победой то, что женщины Чехословакии первыми в Европе получили избирательное право, а в конституции страны 1920 года были уравнены в правах с мужчинами. Наверное, она была бы счастлива и в полной мере выполнять обязанности первой леди как в Граде, так и сопровождая президента в поездках. Увы, болезнь ненадолго отступала и возвращалась снова, замок Ланы и санаторий, где муж ее часто навещал и даже дал распоряжение оборудовать себе кабинет рядом с комнатой супруги, стали для нее более привычными местами, чем залы приемов и трибуны митингов.

Но страна помнила и ценила все то, что американка, ставшая настоящей чешкой, сделала для ее процветания еще задолго до того, как стала хозяйкой Града. Каждое ее появление на публике встречалось овациями и запоминалось надолго, как присутствие на слете Сокола в 1920 году. Но все чаще протокольные обязанности приходилось выполнять дочери Алисе, которая и стала по сути второй «первой леди» президента Масарика после ухода матери из жизни. Шарлотта Гарриг Масарик скончалась в Ланах 13 мая 1923 года в возрасте семидесяти трех лет. Муж пережил ее на двенадцать лет, но с потерей любимой жены так никогда и не примирился...

ПЕРВАЯ ЛЕДИ №2: СМЕНА КАРАУЛА

Алиса Масарик приняла эстафету от матери не только в деле выполнения протокольных обязанностей. Истинная дочь своих родителей, она с юности разделяла их устремления и взгляды. С Шарлоттой они были близки не только идейно, но и как безгранично любящие друг друга мать и дочь. Достаточно перечитать более чем сотню их писем того времени, когда Алиса находилась в венской тюрьме, а ее матушка в Праге стойко переносила все тяготы судьбы жены «врага государства».

12 ноября 1915 года. Вена. Вот я и добралась ... в свой родной город... Я в тюрьме земского суда — об этом лучше не будем говорить... Часто думаю о тебе. Ты все-таки права. Нежность — это самая большая сила... Как у тебя дела, моя благородная, дорогая мама? Многовато для одного материнского сердца? Пожалуй, нет. Это хорошо. Все в жизни помогает — в конце концов, это лучше, чем такая сладкая водичка, чем такие дачные посиделки многих дам. — Хотя я сейчас совсем не была бы против дачной беседки.

23 ноября 1915 года. Вена. Милая мама! Двадцатого я была целый день с тобой, и я остаюсь с тобой всегда. 65 лет — и все-таки ты не одна, мама! Я узнаю тебя день ото дня лучше и лучше и ценю тебя безгранично ... С 20 на 21 ноября мне приснился сон, он был так прекрасен, что я проснулась посвежевшей... Я сожалела, что не могу послать тебе розы (здесь я могла бы перевязать лентой только соломенную подушку и послать тебе ее, но такая роскошь вряд ли была бы мне позволена). Но ночью у меня в руках была целая охапка прекрасных, великолепных роз... Я выгляжу здоровой и чувствую себя хорошо... Живу, учусь и люблю всех людей — ничего другого мне не остается... Пиши и думай, что я здорова, сильна и счастлива. Сердечно, сердечно целую...

5 декабря 1915 года. Прага. Моя Алиса... Твой сон о розах освежил меня так же, как и тебя. Все вспоминают о тебе ... и говорят с самой искренней любовью и передают приветы. Дети Герберта повесили за окно чулки для святого Микулаша и получили от своей мамы орехи, фрукты и игрушки... Посылаю тебе сегодня ко дню святого Микулаша тоже немного сладостей. Постоянно думаю о тебе... Бог любит тебя, а также то, что ты сама с детства воспитываешь себя в строгой самокритике. Кто бы этого не любил! На сегодня поцелуй, но сердечный...

19 декабря 1915 года. Прага. Моя нежная Алиса, сегодня здесь опять были эти два маленьких ангелочка со своей матерью и передали для тебя два письма. Принесли тебе немного печенья к чаю, но из-за того, что ты не смеешь получать ничего из продуктов, не посылаю его тебе... Здесь я вижу, сколько ты заслужила и получила бескорыстной любви. Те, кто тебя любит, вспоминают о тебе постоянно и хотели бы в своей социальной работе быть такими, чтобы ты была ими довольна. В новом Доме матери уже родилось два мальчика. Там будет новая белая лакированная мебель. Ты будешь рада...

22 февраля 1916 года. Вена. Милая мамочка!.. Я так часто думаю о тебе, о той нашей прекрасной жизни, когда мы вместе жили, покинутые всеми. Желаю тебе много сил и покоя, это в тебе есть. Я писала бы тебе чаще, но жизнь здесь настолько однообразная, и внутренняя жизнь тоже не отличается разнообразием. Я слишком нервная, чтобы учиться. Стараюсь как-то занять себя — немного читаю, немного штопаю. Я тебя бесконечно люблю. Твоя Алиса.

22 февраля 1916 года. Прага. Милая Алиса, ... ты спрашиваешь, играю ли я Баха. Уже давно я вообще не играю. Нессиова дает концерт старой музыки с оркестром консерватории. Я, конечно, не пойду. Ты знаешь, милая Алиса, как я живу. Но так как ты меня спрашиваешь о культуре в Праге, я тебе немного ответила. А ты играешь в шахматы? Благородная игра. Смотри, чтобы ты легко могла поставить мне мат! Я рада, что ты не спешишь с работой и спокойно выбираешь себе занятия. Здоровье — самое главное... Спокойной ночи, милая Алиса.

Алиса — первый ребенок Томаша и Шарлотты — родилась 3 мая 1879 года в Вене. «Первый, первая» — эти слова могли бы стать девизом ее сознательной жизни, хотя в детстве она была вполне обычной девочкой. Впрочем, можно ли считать обычным ребенка, заговорившего сразу на трех языках: чешском — потому что так считал нужным ее патриот-отец, немецком — по месту рождения и английском — родном языке матери?

Семья переехала в Прагу, когда Алисе едва исполнилось три года. В столице она училась сначала в начальной школе на улице Водичкова, а затем в гимназии Минерва — первой женской гимназии в Европе. Дальнейшим выбором девушки стал университет, что уже само по себе было для тех времен редкостью. Но следуя своей детской мечте — в восьмилетнем возрасте она объявила родителям, что хочет быть врачом — Алиса выбрала медицинский факультет, где оказалась если не первой, то уж точно единственной девушкой среди пятидесяти студентов. Увы, занятия медициной пошли не слишком успешно, мешала врожденная близорукость и вполне понятное для юной девушки нежелание носить очки. Она перешла на факультет искусств, который окончила в 1903 г., сдала экзамены и одной из первых женщин в Чехии получила докторскую степень и первой — по истории.

Она продолжила свое образование сначала в Лейпциге, затем в Чикаго, где всерьез занялась изучением работы американских социальных служб и убедилась, что в Австро-Венгрии эта сфера находится в плачевном состоянии. Вернувшись на родину в 1906 году, Алиса с энтузиазмом принялась за организацию социальной помощи по самым разным направлениям, выступала с лекциями и докладами, изыскивала средства для финансирования детских домов и домов для оказавшихся в трудном положении женщин. Но особенно активно она вела борьбу с алкоголизмом, указывая на его социальные последствия: изуродованные женские судьбы, брошенных и подвергшихся насилию детей... Естественно, ее деятельность встречала полное понимание и поддержку в семье, но, желая чувствовать себя более независимой, она покидает Прагу и уезжает в Чешские Будейовицы преподавать в женском лицее. В родной пражский дом она вернется только в 1910 году, когда проблемы с сердцем и ухудшение состояние здоровья Шарлотты Масарик потребуют ее присутствия и помощи.

А. Масарик вновь сосредоточилась на социальных проблемах, мечтая об открытии социологического факультета в Пражском университете. Мечты мечтами, но жизнь заставляла работать уже сейчас. По ее инициативе была создана социологическая секция при Ассоциации женщин — выпускниц университета, члены которой не ограничивались только теоретическими занятиями. Они посещали семьи рабочих, обучали детей из неблагополучных семей, следили за соблюдением правил о запрете детского труда и ситуацией в пенитенциарной системе. Еще одной идеей доктора Алисы Масарик было обязательное преподавание основ социальной работы в чешских школах...

Война разрушила все ее планы, разлучила с семьей, лишила свободы. Но и выйдя благодаря вмешательству американских властей и посла в Австрии в 1916 году из тюрьмы и вернувшись в Прагу, она не смогла возобновить свою довоенную деятельность. Даже преподавать в школе или лицее ей не было позволено по политическим мотивам, и частные уроки английского стали для них с матерью чуть ли не единственным источником средств существования. Только в 1918 году, когда в воздухе уже чувствовались ветры перемен, Алиса с коллегами Анной Берковцевой и Ярославом Кабаллем учредили первую в истории страны среднюю школу социальных работников.

Тот факт, что в 1918 году ее отец стал президентом Чехословацкой республики, не сделал из Алисы Масарик праздную светскую даму, напротив. Вся ее жизнь, казалось, стала чередой прорывов, достижений, непрерывно решаемых задач. Она вступает в Чехословацкую социал-демократическую партию и становится одной из немногих женщин — членов парламента, где первой из них выступит с официальным заявлением, посвященным опять же заботе о женщинах, детях, инвалидах. Она же стала инициатором создания в 1919 году чехословацкого отделения Международного Красного Креста — организации, первоначально даже поселившейся прямо в ее квартире на Туновской (Thunovska) улице рядом с Градом и ставшей для нее делом жизни. Работа неизменным председателем этой организации вплоть до отставки Т. Г. Масарика с поста президента в 1934 г. отнимала столько времени и сил, что Алиса даже подала в отставку со своего парламентского поста.

Она видела смысл своей жизни в служении людям, никогда не была замужем, мечтала иметь, но так и не имела детей. Она хотела служить своей стране, но вынуждена была покинуть ее перед Второй мировой войной и после прихода коммунистов к власти в 1948-м. Она жила и умерла на родине своей матери, в Соединенных Штатах Америки 29 ноября 1966 года в возрасте восьмидесяти восьми лет. И лишь двадцать с лишним лет спустя, усилиями Красного Креста, ее прах был перевезен на родину и захоронен в семейной могиле Масариков в Ланах.