Отсутствие в Императорской России представительных институтов привело к тому, что на протяжении двух веков власть и общество не приобрели опыта сотрудничества и цивилизованного диалога, не научились слушать, слышать и воспитывать друг друга. Во взаимном ослеплении они относились друг к другу с подозрительной враждебностью, и в этом больном расколе из десятилетия в десятилетие созревала революция.

Учреждение в 1905 году законосовещательной Думы и наделение ее законодательными правами, утверждение в 1906 году Основных государственных законов не погасили застарелого конфликта. В 1905—1906 годах Россия простилась с петровским самодержавием и встала на путь конституционного развития. Но заложивший его основы император Николай II в силу своих специфических взглядов на природу царского управления продолжал сомневаться в правильности принятых решений и колебался — а вместе с ним колебалась и вся исполнительная власть. В свою очередь, общество не осознало ценности гражданского строя и начал политической свободы, продолжая аплодировать радикалам всех мастей. Любая уступка рассматривалась в качестве повода усилить атаку на монархическую цитадель, не считаясь с последствиями крушения государственного корабля. Поступательность отрицалась, горячечное нетерпение владело образованным классом.

Однако политическая агрессия была губительной и неразумной. Воспитанное в вековом отчуждении от государственного дела общество добивалось радикальных перемен в огромной и многонациональной стране с малограмотным, социально отсталым народным большинством, не знавшим ни крестьянской собственности на землю, ни евангельской проповеди. Если власти не хватало реформаторской воли, прочности и последовательности, то обществу — опыта, мудрости и ответственности. Поэтому Александр Кривошеин при учреждении Думы в 1905 году прозорливо предупреждал, что новорожденный парламент превратится в легальный центр по подготовке революции. «Власть не видела, что первым и главным ее союзником должны являться все государственно мыслящие элементы в стране, — резюмировал Струве. — А с другой стороны, значительная часть государственно мыслящих элементов не понимала, что, каковы бы ни были ошибки и прегрешения власти, все-таки враг слева». Опасность большевизма и социалистического тоталитаризма не принималась во внимание.

В этой упорной политической близорукости заключалась драма таких либералов, как Иван Петрункевич.

Русский земец

Иван Ильич Петрункевич родился 23 декабря 1843 года (4 января 1844); по другим данным: 10/22 ноября 1843) в селе Плиска Борзненского уезда Черниговской губернии в семье мелкопоместного дворянина Ивана Яковлевича Петрункевича и его супруги Анастасии Мартьяновны (урожденной Рубан). О мрачном крестьянском быте молодой барин имел не книжные, а вполне реалистичные представления, и его совесть не могла мириться с народным неустройством. В середине XIX века это коренное противоречие определяло судьбы и жизненный выбор многих представителей дворянства и разночинной интеллигенции. По мнению юного Петрункевича, крестьяне заслуживали лучшей участи, вопрос заключался лишь в средствах достижения благородной цели.

Взгляды и принципы Петрункевича были сформированы герценовским «Колоколом», Владимирским Киевским кадетским корпусом, Санкт-Петербургским университетом и —эпохой великих реформ Александра II. Запрещенный «Колокол» читали тайком, и на всю жизнь Иван Ильич сохранил признательность Герцену, считая его патриотом, гуманистом и своим наставником. Почитая ревность о совершении правосудия наиболее необходимой для служащего дворянина, по окончании в 1861 году Киевского корпуса Петрункевич поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, чтобы затем бороться с невежеством, бедностью, беззащитностью и властным произволом. Пять лет продолжалась усердная и напряженная учеба.

В 1867 году молодой юрист отказался от перспективной столичной карьеры и вернулся в родные места. Всю последующую жизнь Петрункевич свято верил в спасительность политического преобразования России на бессословных, конституционных началах, не слишком, впрочем, задаваясь вопросом о том, готов ли народ к таким преобразованиям и способен ли он взять на себя ответственность за их последствия.

Возможность для активной деятельности открывалась в земствах. Летом 1868 года Петрункевич был избран гласным уездного Борзненского земства. Важнейшими направлениями его деятельности стали: создание мирового суда, школ, библиотеки; организация медицинской помощи; замена натуральных повинностей денежными сборами. Однако еще при знакомстве с деятельностью земств Ивану Ильичу не понравилось, что она деполитизирована. Хотелось большего. В дальнейшем стремление к политизации со стороны гласных неизбежно осложняло их работу и провоцировало конфликты с властью — отсюда и жалобы на ее «насилия» и «беззакония». Вместе с тем Петрункевич вполне здраво считал ненормальным отсутствие низового волостного земства. К сожалению, его запоздалое учреждение состоялось только в 1920 году в белом Крыму по инициативе председателя правительства Юга России Александра Кривошеина.

На рубеже 1860—70-х годов авторитет и известность Петрункевича в кругах либерально мыслящих деятелей постепенно росли, чему способствовали его избрание в Черниговское губернское земство и юридическое образование. В 1869 году он стал выборным мировым судьей, а в 1871-м — председателем съезда мировых судей.

Дела и заблуждения

Зимой 1878/79 годов на фоне всплеска народнического террора Петрункевич осложнил свою карьеру. В конце 1878 года в Харькове он участвовал в юбилейном заседании памяти писателя Григория Квитка-Основьяненко и затем выступил на банкете с резкой политической речью. Формально Иван Ильич осудил террористов, подчеркнув необходимость «добиваться свободы путем организации общественных сил». Однако пафос выступления Петрункевича заключался в фактическом уравнивании террористов и царской власти. Общество, по мнению гласного, не одобряло ни той, ни другой стороны. Из уст оратора прозвучали хлесткие обвинения в адрес правительства Александра II, защищавшего, по его мнению, систему, не соответствовавшую достоинству русского народа. Страстная речь произвела большое впечатление, а Иван Ильич оценил значение банкетов для организации общественных кампаний.

Вскоре после своего выступления Петрункевич встретился с руководителями местного террористического подполья, убеждая их приостановить боевую активность, чтобы «дать земцам время и возможность поднять в широких общественных кругах и прежде всего в земских собраниях открытый протест против правительственной внутренней политики и предъявить требование коренных реформ в смысле конституции, гарантирующей народу участие в управлении страной». Трудно сказать, услышали ли террористы собеседника, но, во всяком случае, они сделали вывод, что общество готово с ними разговаривать на равных и не отказывает им в известной моральной поддержке. Однако выступить с подобным призывом на январской сессии черниговского земства Иван Ильич не смог и в апреле 1879 года отправился в ссылку в Варнавин Костромской губернии.

На протяжении следующих семи лет Петрункевич жил под наблюдением полиции в Смоленске и Твери. В ссылке устроилась семейная жизнь: в 1882 году Иван Ильич женился на Анастасии Сергеевне Паниной (урожденной Мальцевой) и стал отчимом графини Софьи Паниной.

Петрункевич надеялся вернуться на родину. На короткий срок это удалось сделать в 1886 году, когда он вновь стал гласным Черниговского земства, но очень скоро был выслан с запретом проживания в малороссийских губерниях. Иван Ильич вернулся в Тверь, купил землю в Новоторжском уезде и прочно связал себя с местным земством — одним из самых либеральных и оппозиционных в России. В 1890 году его избрали уездным гласным.

Время от времени Петрункевич жил в имении Машук, но большей частью в Москве. В Машук — «конституционное гнездо» — приезжали Владимир Вернадский, Павел Милюков и другие соратники по либеральному лагерю. Из полезных земских начинаний следует отметить усилия Петрункевича по организации местного кредитного товарищества и школьного дела. Однако в 1903 году после министерской ревизии вся земская управа получила отставку. Петрункевичи покинули Тверскую губернию и уехали к берегам Тавриды.

В тверской период Иван Ильич стал поборником отчуждения части дворянских земель в пользу хлеборобов. Как и другие левые либералы, он считал, что корень народного неустройства — в избыточной помещичьей собственности и крестьянском «малоземелье». То, что землевладетельное дворянство постепенно, но неуклонно разорялось, и подобные взгляды решительно вступали в противоречие с правом частной собственности, Петрункевича не смущало. При этом он не считал нужным хотя бы сравнить средние размеры крестьянских наделов в Европе и в европейской части России, чтобы убедиться в мифе о «малоземелье». На самом деле проблема крестьянской бедности заключалась в замшелой общинной организации землепользования, примитивном хозяйствовании и отсутствии мелкого сельского кредита.

«Союз Освобождения»

В начале ХХ века империя стала просыпаться. Стабильность эпохи «контрреформ» оказалась призрачной, все нерешенные проблемы предыдущих царствований дали о себе знать.

Петрункевич поддерживал журнал «Освобождение», издававшийся Струве в Германии. В августе 1903 года в Швейцарии Иван Ильич принял участие в учредительном съезде леволиберального «Союза Освобождения», объединившего противников самодержавия в борьбе за достижение политической свободы в рамках конституционной монархии. В числе основателей «Союза» кроме Струве были многие будущие критики радикализма и большевизма: Сергей Булгаков, Николай Львов, Семен Франк и другие общественные деятели. Зимой 1904 года в Санкт-Петербурге «освобожденцы» заочно избрали председателем Совета «Союза» Петрункевича, находившегося в тот момент в ссылке. Войну с Японией он осудил, считая зазорным для либералов поддерживать войну в Маньчжурии.

Осенью 1904 года Иван Ильич вернулся в Петербург и включился в политическую жизнь. Здесь пригодился и опыт «банкетных кампаний», и статус земских съездов-собраний с провозглашением требований к власти. Конституция, самодержавный парламент, политическая свобода для всех, аграрный передел были главными ценностями и целями, которым со всей страстностью служил Петрункевич. Из «Союза Освобождения» вырос «Союз союзов», а затем и всероссийская политическая стачка, завершившаяся изданием Манифеста 17 октября.

Осенью 1905 года Иван Ильич стал одним из основателей Конституционно-демократической партии (Народной свободы) и вошел в состав ЦК. Однако Петрункевич и многие другие кадеты не собирались прекращать осаду власти после Манифеста. «Ничто не изменилось, война продолжается», — объявил восторженным слушателям в московской ресторации Милюков. Петрункевич сомневался в незыблемости свобод Манифеста, ставшего следствием царских уступок под давлением.

В итоге «кадетская война» дорого обошлась обществу.

«Врагов слева у нас нет»

В марте 1906 года Петрункевич был избран тверскими выборщиками в I Государственную Думу, которую левокадетское большинство превратило в площадку по обструкции правительства. «Конституционалисты» требовали от Николая II немедленной передачи власти Думе, отчуждения помещичьих земель и, по сути, ломки всей государственной системы, надеясь на вовлечение народных масс в процесс управления. Та горькая истина, что «народ-богоносец» в значительной степени был носителем инстинктивного варварского большевизма, оставалась для кадетских лидеров незнакомой.

Левые террористы — настоящие враги права и свободы — воспринимались в кадетской среде как полезные статисты, гремевшие за парламентской сценой. За первые три месяца 1906 года боевики совершили 174 теракта, однако лидер кадетской фракции Петрункевич заявил: «Врагов слева у нас нет». Осудить теракты и убийства думцы отказались, зато Петрункевич потребовал амнистии для всех политзаключенных, включая бомбистов.

Депутаты рассмотрели и приняли всего лишь два законопроекта: об отмене смертной казни и об ассигновании 15 млн рублей на помощь пострадавшим от неурожая — при запросе правительства в 50 млн. Попытки министра внутренних дел Петра Столыпина объяснить, что власть должна охранять жизнь, спокойствие и порядок, а потому не может вести себя безвольно, встречали резкий протест и возмущение думцев.

После того как 9 июля 1906 года Николай II распустил Думу за ее полной бесплодностью, Столыпин возглавил правительство и предложил оппозиции сотрудничество. Но кадеты ответили гневным отказом — и примирение общества с властью не состоялось. В ответ на роспуск Думы 167 депутатов, включая Петрункевича, подписали знаменитое «Выборгское воззвание» с призывом к избирателям бойкотировать военную службу и уплату налогов. Подавляющее большинство подписантов были приговорены судом к трем месяцам заключения и лишению избирательных прав.

Эпитафия

После думской эпопеи Иван Ильич постепенно отошел от политической активности. Сказывались здоровье, возраст и усталость; все больше времени он проводил в крымском имении жены. Правда, Петрункевич занимался партийной газетой «Речь» и в качестве ее редактора числился в адресных книгах «Весь Петербург», а в 1909—1915 годах состоял председателем ЦК, но роль реального партийного лидера, очевидно, принадлежала Милюкову.

1917 год застал кадетского патриарха в Ялте. О Февральской революции он не сожалел. «Монархия совершила над собой акт самоубийства», — полагал Петрункевич. Большевистский переворот вызвал у него неприятие, но и симпатии многих кадетов к Белому движению, особенно к генеральской диктатуре, не встретили у него поддержки. Петрункевич покинул родину и через Францию выехал в США. В американских университетах работал его сын Александр, получивший известность в качестве профессора зоологии и крупного арахнолога. Но вскоре Иван Ильич вернулся в Европу, жил в Швейцарии, а последние годы провел в Розтоках под Прагой.

Старый земец не сомневался в падении большевистской власти и надеялся на скорое возвращение в Россию. Мемуары кадетского лидера познавательны, но вместе с тем в них чувствуется уверенность автора в безупречности своей общественно-политической деятельности. Ивана Ильича раздосадовали слова Вернадского, писавшего из РСФСР своему другу: «Поколениями русская интеллигенция подготовляла (и с какой энергией и страстностью) этот строй». По некоторым данным, Петрункевич состоял в масонской ложе, однако этот вопрос требует дополнительного исследования.

Умер Иван Ильич Петрункевич 14 июня 1928 года и был похоронен на Ольшанском кладбище. Анна Сергеевна ненадолго пережила мужа и скончалась 24 апреля 1932 года.

Эпитафия на надгробии Петрункевича гласила: «Свободы сеятель пустынный, я вышел рано, до звезды». К ней добавим, что одна из трагедий общественно-политической жизни старой России заключалась в том, что в слово «свобода» ее участники зачастую вкладывали разный смысл.

Источники и литература:

Леонтович В. В. История либерализма в России 1762—1914 / Пер. с нем. И. Иловайской. Париж, 1980.

Митрофанов Георгий, прот. Россия ХХ века. «Восток Ксеркса» или «Восток Христа». СПб., 2004.

Могилевский К. Иван Ильич Петрункевич: «Подготовить страну к самому широкому самоуправлению» // Российский либерализм: идеи и люди / Под общ. ред. А. А. Кара-Мурзы. М., 2007. С. 386—394.

Петрункевич И. И. Из записок общественного деятеля. Воспоминания / Под ред. проф. А. А. Кизеветтера. Прага, 1934. 

Российские либералы. Сб. ст. / Под ред. Б. С. Итенберга и В. В. Шелохаева. М., 2001.