Между тем совсем недавно с высокой трибуны оппозицию обвинили в подготовке и проведении убийств Дугиной и Татарского. Те, кто еще не утратил способности удивляться, я думаю, прежде всего удивились. Ведь на самом деле российская оппозиция — к сожалению, разрозненная и достаточно слабая — едва оправившись от новых арестов, посадок и штрафов, безуспешно пытается залечить раны, которые, надо надеяться, все-таки не окажутся смертельными. Да куда уж тут ей ходить в кафе, готовя при этом теракты и организуя убийства столь известных особ, приближенных к самому трону…
Надо надеяться, что эти убийства все-таки не окажутся триггером новой волны репрессий — как это случилось в 1930-е после убийства Кирова или в Германии после поджога Рейхстага.
Так что в целом на поле российской оппозиции царит почти мертвая тишина.
С другой стороны, конечно, свято место пусто не бывает. То один, то другой активист выходит с плакатом — на Красную площадь, на Пушку и т. д. Кто-то с рыбкой воблой, кто-то с котом Леопольдом, а кто и вообще с пустым листом — да что уж там, и так без слов все понятно… Их так же равнодушно задерживают, шьют дискредитацию, иногда пока еще отпускают — с протоколом или без.
И вот на этом мертвом политическом поле совсем еще недавно был слышен голос человека, не побоявшегося сразиться с системой. Да не просто человека, а поэта — что сегодня вообще редкость.
Известно, что поэт в России больше, чем поэт. И как раз ему и надлежит будить страну, уснувшую каменным мертвым сном, будить совесть, прогонять страх, звать к сопротивлению. Такова доля поэта в нашей стране — доля возвышенная, но печальная. Вдвойне печальная оттого, что самые высокие и прекрасные слова в России часто не просто не слышны, а тщательно заглушаются — цензурой, самоцензурой, всеобщим опасением «как бы чего не вышло». Ведь даже знаменитый памятник Пушкину в Москве полвека стоял с цитатой искаженной, неверной — звеневшей в воздухе, подобно оборванной серебряной струне.
И долго буду тем народу я любезен,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что прелестью живой стихов я был полезен
И милость…
Жуковский, движимый похвальным желанием не иметь проблем с цензурой, несколько подкорректировал бессмертный пушкинский «Памятник» — получилось мило, но — немного не то… Где же — свобода, которую прославил поэт?..
Но прославлять свободу — цель и назначение высокой поэзии, важнейшая миссия поэта в России. Александр Бывшев доказал своей судьбой, что не зря называется поэтом — за великое слово «свобода» попал в заключение и, по сути, жертвует сейчас жизнью…
Бывшев — с орловщины, работал учителем немецкого языка, с 2014 года выступает против политики России в отношении Украины. Был арестован в декабре на 40 суток, оштрафован на 70 т. р., затем задержан вновь в начале февраля и теперь уже оставлен под стражей, так как в отношении него возбуждены серьезные угдела по статьям «дискредитация», «разжигание» и т. п.
РАССКАЗ РАСКАЯВШЕГОСЯ РОССИЯНИНА
Россия — как затычка в бочке.
(Да только кровь там, а не квас.)
Мы есть в любой «горячей точке» —
Нет ни одной войны без нас.
Не в правде русский Бог, а в силе.
Нам сладок боевой кураж.
Мы Польшу с Гитлером делили
Легко, по-братски, баш на баш.
Потом Прибалтику мы брали.
Страны величие росло...
Нас новые манили дали —
Вперед, вперед, врагам назло!
Победные звучали марши
Во исполненье всех надежд.
С каким триумфом танки наши
Входили в вольный Будапешт!
Нам наплевать на мненье чье-то.
Мы рулим, прочь с дороги, ну!
Мы гусеницами в два счета
Уняли «Пражскую весну».
Нужны нам цели неустанно.
Жгли кишлаки мы «на ура».
Те десять лет Афганистана
Для многих — лучшая пора.
И в прошлом варварском, и ныне
В нас дух убийств неистребим.
Не настрелявшись в Украине,
Теперь мы Сирию бомбим.
Мы прем, куда нас не просили.
И страшный близим свой финал.
Нам все вернется — по России
Небесный плачет Трибунал.
15 февраля 2017 года, в день памяти воинов-интернационалистов, воевавших за пределами России
ПИСЬМО УКРАИНСКОМУ НАРОДУ
…Занозы не оставил Будапешт,
А Прага сердце мне не разорвала.
Владимир Высоцкий
На колени, твари, и просить прощения у нескольких поколений украинцев. Умолять о прощении!
Константин Боровой
О, Украина, совести укор!
Крым и Донбасс — а нам и горя мало.
Я жив-здоров в России до сих пор.
Дебальцево мне сердце не взорвало.
Не кончилась дел черных череда.
Империи проклятой в мире тесно…
Я, сукин сын, не умер от стыда,
Не поменял гражданство в знак протеста.
Над хлопцами кружится воронье…
Куражится моя страна-убийца.
Бог скажет: «Ты писал стишки — и все?
Как дешево хотел ты откупиться!»
На Страшный Суд безропотно пойду.
За нашу ложь и эти крови реки
С Россией буду я гореть в аду —
Мне тоже здесь прощенья нет вовеки.
20 сентября 2016 года
Это его стихи. А вот одно из писем Александра мне:
«Здравствуйте, Анна! В Кромском районном суде речь шла о Вас. Посылаю этот аудиоматериал. Всего Вам доброго! Берегите себя!
P. S. Пост в соцсетях, где я писал о суде над Вами, был включен в обвинительные материалы по уже моей административке» (май 2022).
Хочется верить, что Александр скоро будет освобожден и вернется домой.
Между тем у мемориальцев в феврале прошли обыски, Азат Мифтахов встретил свой уже пятый день рождения в заключении (в этом году ему исполнилось 30 лет), продолжаются суды по делу Владимира Кара-Мурзы и Михаила Кригера… В общем — у нас в Мордоре все по-прежнему…
