21 августа в Чехии вспоминают вторжение в страну войск стран Варшавского договора. Хотя в Чехословакии протест против оккупации не вылился в вооруженное сопротивление, некоторые аналогии с вторжением России в Украину можно провести, считает историк Прокоп Томек, глава отдела исследований и образования Института изучения тоталитарных режимов.

— Каждый год 21 августа Чехия вспоминает события 1968-го. Почему спустя столько лет к этому стоит возвращаться?

— Я полагаю, это по-прежнему важная тема. Если кто-то и думал, что она уже стала лишь историей, то события в Украине подтвердили: данный урок забывать нельзя. Меня удивило, насколько единодушной была в Чешской Республике реакция на российскую агрессию. Никто не усомнился в том, что это ничем не спровоцированное, незаконное нападение, и свою роль сыграл именно опыт 1968 года.

— Какие параллели между событиями в Чехословакии тогда и в Украине сейчас можно провести?

— Здесь существуют сходства и различия. Сходство в том, что в 1968 году нападение тоже произошло ночью, неожиданно, без объявления. А разница в том, что Чехословакия в 1968 году была близкой союзницей Советского Союза, в то время как Украина долго находилась с Россией в напряженных отношениях. Принципиальное отличие в том, что вторжение 1968 года прошло относительно мирно, без боев. Я думаю, это произошло потому, что было очень сложно воевать с тем, кто до последнего времени был твоим ближайшим союзником и знал все военные тайны: советская армия была тесно связана с чехословацкой.

— Чехи рассматривали возможность защищать свою независимость с оружием в руках?

— Разумеется, но это было невозможно. У армии Чехословакии имелось оружие, но, как я уже сказал, очень сложно сражаться с союзником. А реакция гражданского населения была иной: люди пытались объяснить солдатам на танках, что это ошибка, что в Чехословакии нет никакой «контрреволюции». То есть они не нападали на вторгшихся в страну солдат, а пытались их убедить уехать восвояси. Это, конечно, было очень наивно, поскольку военный подчиняется приказу. Однако показательно: никакой враждебности здесь не было. Это была очень странная ситуация — когда приходится воевать со «своими».

— В Чехословакии, как и в Украине, со вторгшимися солдатами говорили на понятном им языке. Некоторые чехи даже читали русским танкистам стихи Пушкина, призывая одуматься и прекратить вторжение.

— Русский здесь изучали в школе, и, конечно, язык многие знали. Не уверен, что граждане хотели воздействовать на солдат с помощью Пушкина — скорее, пытались убедить, что в стране ничего плохого не происходит, в то время как их командиры говорили, будто тут «контрреволюция» или что существует угроза со стороны НАТО и ФРГ. Однако никаких иностранных военных здесь не было.

— Украинцы тоже пытаются объяснить, что в их стране нет никаких фашистов, но часть российского общества по-прежнему говорит о «киевском нацизме», а вторжение России в Украину было начато под лозунгом «денацификации».

— Да, это еще одна параллель: в 1968-м говорили, что здесь «контрреволюция», про Украину говорят, что «там фашисты». Все это абсурдные обвинения и лишь предлог для вторжения. Еще одно интересное совпадение: пропагандистская война, fake news, которые мы видим сегодня. В 1968-м здесь тоже такое было: увеличилось вещание по-чешски радиостанций из СССР, Польши, Восточной Германии. В Дрездене работала станция «Влтава», на волнах которой выступали разные коллаборационисты, которые говорили в просоветском духе, в поддержку сил Варшавского договора. Иногда там выступали даже те, кто плохо говорил по-чешски. В массовом порядке распространялись публикации, например, «Белая книга» о «контрреволюции в Чехословакии». Ее выпускала какая-то группа московских журналистов — там была полностью вымышленная информация. Оккупационные власти издавали «Новости», где публиковалась полуправда и откровенная ложь. Так что fake news и информационная война были очень похожи на сегодняшний день.

— Как известно, многие солдаты, попавшие 24 февраля на территорию Украины, не знали, что их отправляют за границу: командиры говорили об учениях на юге России, отбирали мобильные телефоны. При вторжении в Чехословакию 55 лет назад кто-то из солдат думал, что едет на учения, кому-то сказали, что их посылают воевать с немцами, и они решили, что оказались в Германии.

— Это определенная черта военной жизни: солдаты находятся в закрытом пространстве без доступа свободной, не прошедшей цензуру информации, которая еще и обрабатывается с пропагандистскими целями. Здесь солдат инструктировали так, что они едут защищать Чехословакию от «контрреволюции и атаки с Запада», едут в страну, где «действуют контрреволюционеры». Это приводило к тому, что солдаты относились к населению достаточно враждебно. Позднее присутствие армии представляли как «оказание братской помощи по сохранению социализма в Чехословакии». При этом «братья» выглядели далеко не по-братски и смотрели на окружающих их людей как на врагов.

— Сколько солдат вторглось 21 августа в Чехословакию? Из каких стран и в каком количестве?

— Это были огромные силы. Для сравнения: в Чехословацкой народной армии было 200 тысяч солдат, включая тыловые соединения. А на территорию страны вошло 400 тысяч, то есть вдвое больше. Это 28 дивизий. Из них 20 дивизий советской армии как основные силы. Второй по величине была польская армия. Меньшие силы относились к венгерской армии. Несколько соединений символически направила Болгария. ГДР выдвинула лишь две дивизии, которые, однако, не пересекли границу с Чехословакией, поскольку это могло создавать ненужную аналогию с нацистской оккупацией 1939 года, и немецкие военные присутствовали лишь в ограниченном количестве. Пришедшие войска были полностью вооружены: они ожидали, что встретят здесь вооруженного врага.

— Откуда на Прагу шли танки? Известно, что в столицу вступили только советские войска.

— Тогда крупнейшая группировка советских войск находилась в Восточной Германии. Так что значительная часть этих сил направлялась оттуда, через город Либерец, где произошли столкновения и погибло несколько человек. Из Польши вместе направлялись советские и польские войска. Далее — с территории Украины, то есть там военные силы пересекли границу на востоке республики, в Словакии, а южная группа советских войск прибыла из Венгрии. К ним присоединились венгерские соединения. Единственными странами, из которых оккупационные силы не вторгались, были Австрия и ФРГ. То есть Чехословакия тогда была почти полностью окружена государствами, считающимися союзниками, а фактически являвшимися врагами. И танковые соединения прошли, как нож сквозь масло, поскольку расстояние от границ до Праги составляет всего 100—150 километров. Так что еще до полудня 21 августа 1968 года была занята вся территория Чехословакии. В первую очередь захватили стратегические точки: государственные учреждения, средства массовой информации, Пражский Град, штаб-квартиру первого секретаря компартии, ЦК КПЧ и другие подобные пункты. Какое-то время солдаты оставались на улицах городов. В конце августа они переместились в лагеря на окраинах, а когда два месяца спустя был подписан договор «о временном нахождении советских войск», они передислоцировались в некоторые чехословацкие казармы.

— Вы упомянули о столкновениях в городе Либерец и человеческих жертвах. Что там происходило?

— В Либерец войска попали очень быстро, потому что границу пересекали около полуночи, в ночь с 20 на 21 августа. Либерец находится очень близко к немецкой границе. Информации было мало, люди были возмущены, испуганы. Прямо через центр города шли колонны бронетехники и грузовых автомобилей, орудий и так далее, которые следовали на Прагу. Граждане пытались остановить их собственными телами. Началась стрельба. Никогда не было обнаружено никаких доказательств того, что стреляли с чехословацкой стороны. Нет никаких документальных свидетельств, что кто-либо пытался остановить оккупантов с оружием в руках. Оружия у населения просто не было: Чехословакия была коммунистическим государством, где оружие находилось под жестким контролем. Так что вооружена была только армия и силы безопасности, и сопротивление в Либерце было лишь символическим, гражданским. Один из танков неудачно свернул, сломал часть здания, которое рухнуло на горожан. Так что там были такие драматические эпизоды. Также наиболее серьезные столкновения были в крупном словацком пограничном городе Кошице. Поскольку это происходило утром, там были хаос и неразбериха. Другие столкновения были, главным образом, в Праге.

— Мы беседуем в том самом месте на Виноградской улице Праги, где шло самое серьезное сопротивление оккупантам. Что происходило во время битвы за здание радио?

— Сначала люди пытались без применения насилия закрыть доступ в эти здания, помешать проникновению туда советских солдат, чтобы, как и в мае 1945 года, во время Пражского восстания, радио могло передавать людям информацию, укреплять национальный дух, координировать действия, передавать распоряжения государственных руководителей. С помощью вагонов трамваев и автобусов горожане перегородили Виноградскую улицу, а советские танки их просто сминали и через них переезжали. Тогда люди кирками пробили топливные баки танков — это были запасные емкости сзади — и их подожгли. Один танк взорвался. При этом несколько человек погибло. Целый ряд домов на Виноградской улице, напротив здания Чехословацкого Радио, выгорел — там тоже были человеческие жертвы. Дело в том, что огонь с горящих танков перекинулся на баррикады и здания. Фотографии этого места показывают, что здесь была настоящая зона боевых действий. Однако происходило это всего на нескольких улицах вокруг Чехословацкого Радио и внизу, на Вацлавской площади, где советские танкисты обстреливали фасад Национального музея.

— Какой был смысл в том, чтобы обстреливать музей?

— На этот вопрос сложно ответить. Одно из объяснений — советские солдаты приняли здание музея за ЦК компартии, и это стало элементом запугивания. По людям они стреляли лишь в исключительных случаях, больше по зданиям. В Праге 21 августа погибло около 20 человек. Некоторые — во время взрыва танка у здания радио, некоторые были застрелены, возможно, случайными пулями. Некоторых раздавили колонны, вошедшие в Прагу, поскольку танки шли по улицам, где находились гражданские автомобили, и никто это движение не регулировал. То есть массового расстрела гражданского населения в одном месте не было. Были отдельные горожане, застреленные в разных местах. В Братиславе офицер непосредственно застрелил гражданского. В последующие дни по людям стреляли, например, дезертиры во время побегов.

— Сколько всего человеческих жизней с обеих сторон унесло вторжение?

— По подсчетам, до конца 1968 года погибло 137 человек с чехословацкой стороны. В Праге, как я сказал, 20 человек, 7 — в Либерце, 5 — в Кошице, несколько в Брно. Были области, где никто не погиб — жертвы пришлись в основном на крупные города. Что касается советской армии, то официальные сведения или имена погибших никогда не были опубликованы. Однако существуют списки, которые, правда, невозможно точно проверить. И хотя советская сторона утверждала, что некоторые солдаты были застрелены гражданами Чехословакии, ни один подобный случай не был доказан. Был убит только один болгарский солдат — двумя гражданами. Болгарин был дезертиром, а они сочли его опасным и убили. Другие жертвы среди военных — это были автоаварии, аварии самолетов, танк упал с моста и т. д. Таким образом погибли десятки советских солдат, а также поляки. В начале сентября один пьяный польский солдат застрелил в городе Йичин двух гражданских и несколько человек ранил — это было просто бессмысленное убийство.

— Войска стран Варшавского договора были выведены из Чехословакии достаточно быстро, но советские войска остались на долгие 20 лет. Как вели себя здесь солдаты? Поддерживали ли они какие-то контакты с местным населением?

— Сначала отношения были очень напряженными, враждебными. Происходили конфликты — не с применением оружия, скорее, провокационного характера. Когда солдат куда-то шел, в него плевали, кидали камни, обзывали. В первые недели и месяцы оккупации советские солдаты реагировали на это достаточно жестко: таких граждан хватали, отвозили в советские комендатуры. Там их били, остригали волосы, удерживали, допрашивали. Весной 1969 года на пост заступил новый первый секретарь компартии Густав Гусак и началась кампания по «дружбе» с советскими силами: путем устрашения внедрялось то, что мы называем «нормализацией». В компартии организовывались чистки: кто не был согласен с оккупацией, того изгоняли, и он лишался своего привилегированного места. По тем же причинам людей увольняли с работы. То есть значительная часть населения боялась. Здесь стояла советская армия: было очевидно, что в случае волнений она вмешается. Общество было запугано и смирилось. Ситуация была иная, чем сегодня, когда Запад встал на сторону Украины. Тогда западные страны не предприняли ничего — еще и потому, что у Чехословакии с ними не было заключено никаких договоров, и Запад не был обязан ей помогать.

— Однако западные страны открыли границы и приняли чехословацких беженцев, у которых в первое время еще оставалась возможность уехать из страны.

— Да, это правда — они приняли беженцев, и это было важно. Но с политической и военной точек зрения западные страны никак не реагировали на происходящее, поскольку для этого не было никаких правовых оснований: события проходили в советской зоне влияния, и ничто не говорило о том, что это перерастет в агрессию в отношении Запада. Советский Союз давал понять, что в Чехословакии остановится, и Запад согласился с тем, что произошло. Когда люди увидели, что ничего не изменится, что это надолго, их охватило безразличие, они стали пассивны. Их отношения с советскими военными носили формальный характер. Солдаты практически не выходили из казарм наружу, находясь за стенами военных объектов. Покидали территорию только офицеры. То есть контакты случались нечасто, и никто не пытался их развивать. Они происходили только при праздновании Дня Победы, на Первое мая, во время месяцев чехословацко-советской дружбы. Однако массовых неформальных контактов не существовало.

— Совершали советские солдаты какие-либо преступления?

— Да, и здесь можно говорить еще о нескольких сотнях жертв. Около 40 человек было убито, например, дезертирами. Больше всего было жертв автоаварий, поскольку советская армия перемещала по улицам тяжелую технику, что привело к нескольким сотням жертв. В 1980-е гг. число краж уже превышало количество ДТП. Часто обкрадывали летние домики, в том числе и из-за голода, поскольку солдатам не хватало еды.

— Были ли в числе преступлений изнасилования?

— В сущности, присутствовал весь криминальный спектр, включая и это. Изнасилования не были такими уж частыми, поскольку солдаты редко покидали свои объекты — они уходили оттуда в самоволку или в особых случаях. В год происходило несколько десятков изнасилований. С учетом присутствия здесь 75 тысяч солдат, пребывавших продолжительное время в состоянии сексуальной неудовлетворенности, можно сказать, что таких преступлений было не очень много. Как это происходило? Например, когда автомобиль с советскими военными подбирал голосовавшую женщину, а потом они где-нибудь останавливались и ее насиловали. Или же солдаты уходили в самоволку из казармы и случайно наталкивались на девушку на краю какой-нибудь деревни. Или забирались в чей-то дом, и это происходило там. Как любое другое изнасилование, подобные случаи расследовались. Однако проблема состояла в том, что, если солдат скрывался за воротами казармы, полиция туда попадала с трудом — этому препятствовали командиры. Найти преступника было сложно — иногда это удавалось, иногда нет. Кроме того, анонимность военным обеспечивала форма. Женщин специально не запугивали, но, когда речь идет об изнасиловании, жертва об этом не особо рассказывает…

— Известно, что солдат судили только советские органы — перед чехословацким судом они не представали. Известно, какие приговоры им выносили?

— В случаях дорожно-транспортных происшествий, которые происходили в состоянии алкогольного опьянения, когда солдаты выезжали самовольно, угоняли военную технику, их на несколько лет оправляли в трудовые исправительные колонии — разумеется, в СССР. Известно о вынесении одного смертного приговора дезертиру, убившему в Оломоуце молотком женщину и двоих ее детей. Но это был исключительный случай. Чаще приговаривали к лишению свободы — решение выносили советские военные суды, действовавшие в Чехословакии. Однако что с осужденными было потом, уже никто не знал. Негативные факты, касающиеся советской армии, являлись секретными, об этом нигде не сообщалось, нигде не говорилось. Жертв подобных инцидентов запугивали. Это было табу — такого просто не существовало. Писали о том, как советские солдаты помогают в сельском хозяйстве и строительстве. Туда направлялись военные подразделения — это была дешевая рабочая сила. Сами солдаты не получали ничего — деньги передавали подразделению, и этими средствами распоряжались офицеры.

— Какую задачу ставила Москва, предпринимая вторжение и затем проводя в течение двух десятилетий оккупацию?

— В 1968 году истинной задачей и целью было «дисциплинировать» политическое руководство Чехословакии, вернуть к централизованной системе коммунистической власти. Боялись, что в Чехословакии начнутся либеральные реформы и социализм здесь изменится. Тут не собирались превращать экономику в рыночную западного образца, но были попытки проведения экономических и политических преобразований — свободы печати и др. Этого боялся не только Брежнев, но и Тодор Живков в Болгарии, этого боялись в ГДР и Польше. Они опасались, что «вирус свободы» и либерализма проникнет и к ним, что это дестабилизирует весь блок, а это грозило вылиться в процесс, который изменил бы политическую карту Центральной Европы.

Второй причиной было то, что СССР давно пытался разместить свои войска на территории Чехословакии. Она оставалась единственной страной региона, где их не было. В границах блока войска отсутствовали еще в Болгарии, где в них не было необходимости, и в Румынии. С 1960-х Москва стремилась разместить здесь свою армию, чему сопротивлялось политическое руководство Чехословакии. Так что Советский Союз использовал вторжение. Потом речь пошла о том, что войска останутся на зиму, а затем был подписан договор, позволявший им остаться на постоянной основе, потому что расторгнуть соглашение было нельзя — в нем не была указана ни дата вывода войск, ни необходимые для этого условия.

— Признали ли Советский Союз и Россия вторжение и оккупацию как историческую ошибку?

— В 1989 году, в период Горбачева, Советский Союз принес извинения — тогда было желание это сделать. Это продолжалось и в эпоху Ельцина. Когда президент Ельцин по приглашению Вацлава Гавела побывал в Праге, он посетил памятник в районе Мала Страна, установленный на месте, где советскими солдатами была застрелена студентка. Тогда же российская сторона рассекретила некоторые документы, относящиеся к вторжению. Однако постепенно подход начал меняться.

В последние десятилетия раздаются голоса, выступающие за то, чтобы участники интервенции получили в России звание военных ветеранов. Неоднократно повторялось, что это была «обоснованная операция, которая защитила Чехословакию от угрозы с Запада», что вторжение «спасло Чехословакию» и другая подобная чушь. К сожалению, официальный дискурс в России вернулся во времена холодной войны.

Тем не менее необходимо сказать, что с правовой точки зрения не было сделано ничего, что могло бы считаться пересмотром исторической правды. Эти события принадлежат истории, и они завершились выводом советских войск в июне 1991 года, и поскольку вопрос причиненного ущерба был закрыт, сейчас никто уже ничего потребовать не может, и в этом отношении уже нечего выяснять.

ВРЕЗКА 1

25 июня 1991 года был подписан протокол о выводе советского оккупационного контингента с территории Чехословакии. Последний состав с солдатами Центральной группы войск покинул территорию страны уже 21 июня 1991 года, а спустя 6 дней выехал последний советский военный — командующий ЦГВ генерал Эдуард Воробьев.

Всего из Чехословакии было выведено 73,5 тысячи советских военнослужащих, 30 тысяч членов их семей, отправлено 1220 танков, 2500 БМП и БТР, 105 самолетов, 175 вертолетов, 95 тысяч тонн снарядов. Некоторые из территорий, которые занимала советская армия, полностью не очищены до сих пор.

С 2022 года в Чехии 25 июня отмечается как День вывода оккупационных войск. Решение было принято на фоне вторжения в Украину российской армии и оккупации ряда украинских городов.

ВРЕЗКА 2

Память об августовских событиях никогда не была так важна и актуальна, как сегодня. Русские танки по-прежнему едут по чужой земле.

Сегодня в Украине мы будто слышим далекое эхо нашего августа. Мы являемся свидетелями трусливого злоупотребления грубой силой, пренебрежения конвенциями ведения войны. 1968 год напоминает и то, что Россия по-прежнему считает Центрально-Восточную Европу своей собственностью, с которой она может поступать, как ей заблагорассудится.

Рядом с нами Россия развязала жестокую войну, во время которой ежедневно гибнут люди, уничтожатся школы, больницы, памятники культуры, жители изгоняются из своих домов. Наше желание помогать Украине не должно ослабевать.

Премьер-министр Чешской Республики Петр Фиала. Из выступления 21 августа 2022 года.