Эти стихотворные строки принадлежат Николаю Ивановичу Астрову, он написал их в изгнании в январе 1934 года, за восемь месяцев до своей кончины. Судьба привела Николая Астрова в Прагу, когда он со своей спутницей графиней Софьей Паниной решил принять предложение Чехословацкого правительства, оказывавшего в рамках «Русской акции» помощь беженцам из бывшей Российской империи. До этого Н. И. Астров и С. В. Панина с марта 1920 года скитались по Европе. А начинался их совместный путь в августе 1918 года, когда они были вынуждены бежать из большевистской Москвы на юг, в расположение Добровольческой армии.
Имя Астрова, соучредителя Союза городов, лидера прогрессивной группы московских гласных, остается в тени более известных лидеров кадетской партии, да и многих других государственных деятелей дореволюционной России. Знание Астровым принципов городского и муниципального самоуправления могли бы сослужить добрую службу стране, но октябрьский переворот и вынужденная эмиграция не позволили этому состояться.
Коренной москвич, Николай Астров родился в семье врача Ивана Яковлевича Астрова; его мать, Елизавета Павловна, была дочерью прославленного генерала П. Д. Кобелева. Мать умерла, когда Николаю было всего лишь шесть лет. Отец происходил из семьи священнослужителей Тамбовской губернии; из поколения в поколение передавалась легенда о том, что некогда Астровы именовались Островскими, но кто-то из прадедов так сильно увлекался астрономией, что это привело к смене фамилии.
По своему укладу это была типичная патриархальная семья: отец ходил на службу, мать (а впоследствии и мачеха, Юлия Михайловна) занималась воспитанием детей. У Астровых один за другим родилось четверо сыновей. Все мальчики с помощью приглашенных учителей получили прекрасное домашнее образование, их учили языкам, музыке, танцам, возили в театры. Маленький Коля мечтал стать художником, чуть позже начал писать стихи, с удовольствием музицировал. Летом — поездки на дачу в Люблино, непременные визиты бабушек и дедушек, ответные визиты, чаепития, увлечение литературой.
В 1888 году Николай Астров, как и его братья, окончил 2-ю московскую гимназию и поступил в Московский университет на юридический факультет, в котором уже учился его старший брат Павел, а впоследствии и младший, Владимир, Александр предпочел Императорское Техническое училище. Обучение в институте давалось Николаю легко, он успевал репетиторствовать и увлекся этнографией. Он не только постигал профессионально основы городского самоуправления, но и определился в политической сфере.
Поступив на службу в Московский окружной суд и прослужив три года, Николай Астров неожиданно получил предложение занять место секретаря в Московской городской думе, в то время возглавляемой князем В. М. Голицыным. Его политические взгляды соответствовали программе партии Народной Свободы (конституционных демократов), в которой он состоял с момента ее создания. Идеи права, принципы гуманности и либерализма превалировали на всех этапах его жизненного и профессионального пути.
Астров вошел в состав московского городского комитета партии, позже — в состав Центрального комитета. Некоторое время вел канцелярию Первой государственной думы. Его деятельность в основном протекала в Москве: гласный в Городской думе, гласный земских съездов, в годы Первой Мировой — член Главного комитета Всероссийского Союза городов. После Февральской революции 1917 года, в самый разгар всеобщего хаоса и нескончаемой чехарды в управлении государством, Николай Иванович получил предложение А. Ф. Керенского войти в состав правительства, но вместо этого ему пришлось, как опытному городскому деятелю, возглавить Московскую городскую думу.
Астров знал и любил Москву, чувствовал ее, жил в ее ритме, но наступили сложные времена: город был заполнен солдатами, прибывающими с фронта, беженцами, мешочниками. Постоянные митинги, собрания недовольных горожан были в большинстве случаев обоснованными: городское хозяйство постепенно приходило в упадок, на организацию его нормальной работы не хватало средств и сил. Власть в городе явочным порядком захватывали комитеты рабоче-крестьянских и солдатских депутатов, они вмешивались в работу Думы, мешали ей. Около полугода Николай Астров был московским городским головой, но с приходом к власти большевиков был вынужден оставить этот пост. Таким образом он оказался последним, кто занимал эту должность.
Большевистскую власть Николай Иванович не признавал и, не прекращая общественной деятельности, участвовал во всевозможных антибольшевистских подпольных организациях, в частности в «Национальном центре». Для налаживания контактов с Добровольческой армией летом 1918 года вместе с графиней Паниной Астров отправился на юг. Официально они не были женаты, у Астрова в Москве оставалась супруга, но фактически они с 1918 года жили вместе.
Добирались в Крым, пока это было возможно, поездом, потом гужевым транспортом. В Гаспре, в имении Софьи Владимировны, проживали ее мать и отчим И. Петрункевич. Именно там 1 октября состоялось совещание кадетов, которые волею судеб находились в это время в Крыму. А месяцем ранее Астров был избран во Всероссийское Временное правительство (Уфимская Директория), соратники прочили ему место Председателя Совета министров вместо П. В. Вологодского, но фактического участия в работе правительства он так и не принял.
Путь Н. Астрова и С. Паниной лежал в Екатеринодар — там располагалась ставка Верховного главнокомандующего силами Юга России генерала А. И. Деникина. Предполагалось наладить связи с оставшимися в Центре подпольными организациями. Генерал Деникин привлек Астрова к работе «Особого совещания», по сути, выполнявшего роль правительства. Николай Иванович стал его советником и активно занимался делами «Освага», составлением законов земского и городского самоуправления.
Будучи по характеру человеком, способным стать «третейским судьей», Астров вносил немалую лепту в наведение мостов между казачьей Радой и штабом Деникина. И когда остро встал вопрос о подчинении войск Деникина Верховному правителю России А. В. Колчаку и создании единого управления, Астрову и ряду сподвижников Деникина было поручено отправиться в Париж для выработки условий и решения организационных вопросов. Миссия эта не была успешной в силу различных обстоятельств, обстановка становилась все тревожней.
Осенью 1919 года, когда ставка Деникина находилась в Таганроге, из Москвы пришло страшное известие о расстреле бывшего депутата Государственной Думы III и IV созывов Н. Н. Щепкина, фактического руководителя московского подпольного «Национального центра», а также братьев Николая Ивановича, Александра и Владимира, и его племянника Бориса. В общей сложности тогда погибло от рук большевиков 67 человек.
Возрастали разногласия в военном руководстве армии, Деникин передал свои полномочия Врангелю. Добровольческая армия откатывалась южнее, к морю, и готовилась к эвакуации. К марту 1920 года Астров и Панина находились в Новороссийске, они временно остановились в одной из комнат в здании Азово-Черноморского банка и 13 марта на корабле «Св. Николай» отбыли в Константинополь, а затем в Англию. Здоровье Николая Ивановича оставляло желать лучшего. Немного подлечившись в Англии, он вместе со своей спутницей отправился во Францию и далее в Швейцарию.
В Женеве Астров и Панина, как представители Российского земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей, с июня 1921 года сотрудничали с Лигой наций, пытались решать сложные вопросы, связанные с огромной массой беженцев из России. Тогда же были введены в действие так называемые нансеновские паспорта, обладателями которых стали, как и большинство беженцев, Николай Иванович и Софья Владимировна. С этими паспортами они и прибыли в Прагу в августе 1924 года.
Сначала они остановились в отеле Beránek, но затем избрали местом жительства Розтоки, уютное местечко в ближайших пригородах Праги. Здесь уже обитала многочисленная русская колония. Сняли просторную виллу напротив той, в которой проживала Алиса Масарикова. Помимо четы Петрункевичей и внука Ивана Ильича Вани с ними делили кров семьи Жекулиных, Евреиновых, племянник Николая Ивановича Митя (сын его брата Александра) — большая компания, около 20 человек. Все домашние хлопоты взяла на себя Анастасия Сергеевна, мать Паниной, но каждый из обитателей оказывал посильную помощь, пытался найти занятие не только для души, но и для обеспечения существования. В розтокском доме установилась традиция ежевечернего чаепития в пять часов вечера, чай непременно разливала сама Софья Владимировна. Нередко устраивались встречи однопартийцев, обсуждали ситуацию, спорили. Частыми гостями на вилле были Екатерина Кускова, Сергей Прокопович, Петр Юренев и многие другие.
К 1930 году Паниной удалось построить на свои средства виллу Na Kvintusce, в пражских Дейвицах. Эту столичную окраину русские активно обживали: построили кооперативные дома на улице Koulova, на нынешних улицах Wilsonova (Профессорский дом) и Jugoslávských partyzánů.
Софья Панина по предложению Алисы Масариковой занялась устройством «Русского очага», а Николай Иванович не прекращал свою публицистическую деятельность, сотрудничал в русскоязычных изданиях: «Родном слове», «России», «Голосе минувшего на чужой стороне» и др., писал статьи, готовил доклады по насущным проблемам. В сфере его внимания был Союз русских писателей и журналистов в Чехословакии, он стал одним из инициаторов учреждения Русского заграничного исторического архива, долгие годы работал в нем, ратовал за создание Русского заграничного исторического музея. Не забывал Астров и о делах беженцев, вел обширнейшую переписку с соратниками.
Николай Иванович так и остался непримиримым противником большевизма. Е. Кускова вспоминала, как он конфликтовал с А. Изюмовым, сотрудником РЗИА, который, хотя и был выслан из СССР, сохранил свой паспорт и гражданство. Именно Изюмов впоследствии составлял описи фондов РЗИА, вывозимых в 1946 году в СССР. Теперь большая часть архива Н. И. Астрова, старательно сохраненного графиней Паниной и переданного ею в РЗИА, находится в ГАРФе, в Москве.
Еще в Розтоках Николай Иванович начал писать воспоминания. Увы, здоровье не позволило ему завершить труд, вторая часть так и осталась ненаписанной. Изданием первой части его воспоминаний графиня Панина занялась уже после его кончины, она же написала предисловие, высоко оценив человеческие качества своего спутника: «В лице Николая Ивановича Астрова в большей степени сочетаются все эти необходимые свойства, как в силу того, что его жизнь была отдана общественному служению и Родине, так и вследствие редких и исключительных духовных и моральных качеств человека».
