К писателю, сценаристу, правозащитнику и политзаключенному Йиржи Странскому часто обращались «доктор», так же его представляли на публичных мероприятиях. Между тем он не защищал диссертаций, не был выпускником престижных университетов. Даже гимназию окончить коммунистические власти Чехословакии ему не позволили. Но, пройдя через тюрьмы, лагеря, урановые рудники, он сам не без иронии называл себя «доктором тюремных наук» и нес это звание с гордостью. Благодаря своей смелости, непримиримости ко лжи и ущемлению свободы, четко выверенным ценностям и твердым принципам Странский стал образцом стойкости и силы духа для нескольких поколений чехов. Скаут по званию и правилам жизни, Йиржи Странский до конца своих дней оставался благородным рыцарем, проницательным, терпимым, и никогда не терял чувства юмора. Таким его и помнят…
Мальчик из хорошей семьи
Йиржи родился 12 августа 1931 года в семье преуспевающего пражского адвоката Карела Странского и его жены Божены, урожденной Малипетровой, дочери известного чехословацкого политика межвоенной поры Яна Малипетра. Дед по материнской линии происходил из крестьянской семьи, но получил неплохое образование и быстро пошел в гору, вступив в Аграрную партию. Он занимал видные должности: был министром внутренних дел, возглавлял правительство, дважды становился председателем Палаты депутатов Национального собрания и оставался на этом посту до его роспуска в 1939 году.
Карел Странский, напротив, был потомком старинного, знатного, но утратившего влияние и обедневшего рода. Так что ему, юному «аристократу», по окончании католической гимназии и юридического факультета пришлось немало потрудиться самому, чтобы добиться успеха на профессиональном поприще. Вспоминая об отце, Йиржи Странский писал: «Конечно, еще сохранявшаяся в то время сплоченность благородного сословия предоставляла ему некоторые преимущества — ему давали работу. Будучи бедным юношей, он зарабатывал деньги на учебу в более богатых аристократических семьях, занимаясь с их отпрысками».
Еще одним «пропуском» наверх и важной ступенью в карьере стала для Карела должность старосты малостранского отделения общества «Сокол», к которому были приписаны два чехословацких президента: Т. Г. Масарик и Э. Бенеш. А в 1941 году руководящий пост в этой «опасной» с точки зрения оккупационных властей организации и участие в Сопротивлении послужили основанием для его ареста. Из лагеря Терезин Странский-старший был переведен в Освенцим, но затем освобожден по амнистии по случаю дня рождения фюрера. Однако к тому времени он уже успел наладить сотрудничество с офицером польской армии Витольдом Пилецким, руководителем заговора заключенных ZOW (Związek Organizacji Wojskowej), и стать его связным на воле.
Второй раз отец будущего писателя был схвачен в ходе операции Гейдрихиада. От смерти его спасла случайность. Как рассказала детям уже после его смерти Божена Странская, офицер в канцелярии гестапо предъявил ей отпечатанный смертный приговор и сказал: «Передайте мужу, что теперь мы квиты. Он спас мне жизнь во время войны в Галиции», — и порвал лист у нее на глазах. Однако Карелу пришлось покинуть столицу. В Прагу он вернулся лишь весной 1945 года, накануне восстания. А в 1950-х, при коммунистах, все началось снова: арест, два года в исправительно-трудовом лагере, принудительное выселение… Его судьбу, каждый по-своему, повторили сыновья Ян и Йиржи.
Помимо «Сокола» члены семьи по традиции принимали участие в скаутской организации «Юнак». Скаутское движение возникло в Богемии и развилось в независимой Чехословакии во многом благодаря своему основателю — Антонину Беньямину Свойсику, приходившемуся Карелу Странскому кузеном. Не только свою методику физического воспитания, но и идеи скаутства он проверял в первую очередь на родных. Йиржи Странский проникся ими с детства и пронес через всю жизнь, как и скаутский девиз: «Если ты можешь, то ты должен». Руководствуясь им, едва ли не самый юный участник Пражского восстания 1945 года, четырнадцатилетний Йиржи, как настоящий скаут-разведчик, стал связным, за что по окончании войны был награжден медалью «За заслуги» II степени.
Еще одним событием мая 1945 года, потрясшим будущего писателя, стала поездка с отцом в Судетскую область. В конце месяца началась реализации пакета указов президента Э. Бенеша о выдворении из страны немцев. Чешский национальный совет направил Карела Странского в окрестности Хеба, как хорошо говорящего на местном эгерландском диалекте и знавшего эти места с детства, — он часто проводил каникулы у родственников в Рудных горах. «В то время на нашей западной границе в местечке Гора святого Шебастиана (вблизи города Хомутов. — Т. А.) произошло самое ужасное и дикое выселение», — так позже скажет об изгнании судетских немцев Йиржи Странский и опишет эти события в книге «Одичавшая земля» (Zdivočelá země).
От первых репрессий…
Сам Йиржи впервые столкнулся с преследованиями со стороны властей, когда учился в реальной гимназии на нынешней улице Evropská в пражском районе Дейвице. Школа, которую посещало немало детей из «буржуазных» семей, имела репутацию элитного учебного заведения, мало затронутого коммунистической идеологией. Но со временем сторонники новой власти появились и там. Среди выпускников, был, например, Павел Когоут — один из самых противоречивых представителей чехословацкой и чешской литературы, а в 1950-х гг. — ярый сталинист.
Кому в 1950 году пришла в голову идея поставить неблагонадежных учащихся гимназии во главе первомайской колонны с портретами коммунистических вождей, неизвестно. Вряд ли лояльное власти руководство школы имело цель обратить их в новую веру, скорее, хотело держать критически настроенных молодых людей в поле зрения. Но план провалился. Странский вспоминал: «Когда на Мустеке мы оказались прямо перед трибуной, на которой стояли лидеры партии и правительства, то начали скандировать: „Да здравствует президент Бенеш!“ Сотрудники госбезопасности на Пршикопе сразу же ворвались в колонну, чтобы схватить „провокаторов“. Только найти нас уже было сложно: мы побросали портреты государственных деятелей и разбежались! Разумеется, такого нам коммунисты простить не могли».
После этих событий старший брат Йиржи Странского добровольно покинул школу и тем самым обеспечил себе возможность получить аттестат в другом месте. Младшему из братьев гимназическое начальство выдвинуло ультиматум: либо он подпишет прошение об отчислении по состоянию здоровья, либо они вышвырнут его из школы по политическим мотивам. «Ты в любом случае вылетишь!» — сказали юноше. Так и случилось, когда тот отказался что-либо подписывать. Официально Йиржи был отстранен от занятий по состоянию здоровья, но его семье сказали, что его не допустят к выпускным экзаменам из-за отказа признать действующую власть.
Но и этого оказалось недостаточно: от Странского потребовали немедленно покинуть Прагу. Он устроился на работу при Институте геодезии и картографии, занимавшемся в числе прочего возведением деревянных триангуляционных вышек в окрестностях Праги. Благо с деревом молодой человек дело уже имел: параллельно с учебой в гимназии отец предусмотрительно отправил сыновей учиться столярному ремеслу. Несколько месяцев спустя Йиржи разрешили вернуться на основании медицинской справки: надо было лечить последствия производственной травмы. Но к тому времени коммунистические власти уже приняли решение выселить из столицы всю их семью.
…к реальному сроку
Никакие связи и знакомства не помогли: вилла Странских в пражском районе Ганспаулка была конфискована и им все пришлось покинуть Прагу. Йиржи удалось найти работу в провинциальной типографии, занимавшейся печатью рекламных проспектов на иностранных языках — помогло знание немецкого, французского и английского. Незадолго до исключения он стажировался на курсах в Швейцарии, куда они с братом ездили, получив стипендии как дети узника Освенцима.
Мог ли Странский предположить, что работа в далекой от политических битв конторе Čedok Propak приведет его на скамью подсудимых и в тюрьму? Все началось с ареста Франтишека Шилгарта — бывшего владельца типографии и нынешнего ее директора. Он действительно создал антикоммунистическую ячейку, в которую пригласил и двадцатилетнего Йиржи. Тот отказался: «Об этом и речи быть не может! У меня отец и брат в тюрьме, я единственный кормилец в семье». Шилгарта по доносу схватили и сразу же предложили смягчение смертного приговора в обмен на сотрудничество. Спасая свою жизнь, он дал ложные показания против тринадцати своих работников. Странскому досталось одно из самых абсурдных обвинений: якобы тайная организация послала его на шестинедельные курсы в Западную Германию, где его обучали работе с рацией, методам «тихого убийства» и прочим диверсантским наукам. По возвращении рацию он должен был спрятать, а сам затаиться в никому неизвестном месте…
В реальности вымышленные недели в шпионской школе оказались службой в Народной армии, в которую Странский был призван летом 1952 года. Уже несколько месяцев он был «черным бароном», как называли служащих вспомогательных технических батальонов, и даже не подозревал, что против него выдвинуто обвинение. Арестовали Йиржи в январе 1953 года прямо в части. Позже он вспоминал: «Меня чуть не забили до смерти, потому что хотели, чтобы я признался, но я понятия не имел, в чем именно. Нет ничего хуже, чем не понимать, что происходит и чего от тебя хотят. Тогда я сосредоточился на том, чтобы получить от них информацию, в чем мне следует признаться». В итоге в обвинении было сказано, что подследственный своей вины не признал, но это никак не помешало вынесению приговора: 8 лет заключения. На самом деле «за шпионаж и антигосударственную деятельность» Странского приговорили к 16 годам, но срок сократили вдвое, потому что на момент «преступления» молодому человеку еще не было 21 года и он проходил по делу как несовершеннолетний.
Где найдешь источник вдохновения?
Решение стать писателем Йиржи принял рано. «Еще в детстве все, что мне нужно было сделать — это увидеть, как кто-то шел и споткнулся, и я сразу мог придумать целую историю о том, что случилось и еще может случиться», — вспоминал он. Свой первый 600-страничный роман «Всеми двумя» (Všema dvěma) Йиржи отстучал двумя пальцами на машинке, когда ему едва исполнилось семнадцать. По жанру это была семейная сага, благо фактический материал для нее и готовые персонажи (родители, дед с бабушкой, многочисленные тетушки, дядюшки и кузены) всегда были рядом. Разумеется, тот юношеский опус никогда не был опубликован, но сыграл важную роль: описанные в нем события, люди, их поступки были не раз использованы в поздних произведениях. Тем, кто читал книги Странского или смотрел фильмы по его сценариям, их во многом автобиографический характер становится ясен сразу. Нет, он не описывал события своей жизни и судьбы близких буквально, но не раз черпал из них детали.
Оказавшись в заключении, молодой человек еще больше утвердился в своих намерениях. «Первое, что я осознал, что где бы я ни оказался: в тюрьме Панкрац, в лагерях или на урановых рудниках — каждый, кого я там встречу, принесет туда свою удивительную историю, и меньшее, что я могу, — хотя бы записать ее», — вспоминал Странский в одном из интервью. Он верил, что тем самым донесет правду о событиях суровых 1950-х до новых поколений.
Годы, проведенные в тюрьмах и в яхимовских и пршибрамских штольнях, Йиржи вспоминал со смешанными чувствами. Если на одной чаше весов лежал груз тяжелого труда и многолетней несвободы, то на другой — драгоценный опыт общения с выдающимися людьми. И вторая чаша перевешивала, ведь в тюрьмах, лагерях и на рудниках в 1950-х гг. томилась духовная и интеллектуальная элита чехословацкой нации. Даже в неволе ее представители не могли перестать мыслить, дискутировать, учить и учиться. Несмотря на молодость, Странский сразу оказался вовлечен в процесс взаимного обмена знаниями. Он обучал своих сокамерников языкам и с благодарностью слушал их лекции по богословию, истории искусств, литературе… Посещал он и подпольный семинар по эстетике известного искусствоведа Бонифалерского. Вел тот его по добытым с великим трудом через охранника открыткам с изображениями полотен из Национальной галереи. «У него было двадцать откры
Wojskowej), и стать его связным на воле.
Второй раз отец будущего писателя был схвачен в ходе операции Гейдрихиада. От смерти его спасла случайность. Как рассказала детям уже после его смерти Божена Странская, офицер в канцелярии гестапо предъявил ей отпечатанный смертный приговор и сказал: «Передайте мужу, что теперь мы квиты. Он спас мне жизнь во время войны в Галиции», — и порвал лист у нее на глазах. Однако Карелу пришлось покинуть столицу. В Прагу он вернулся лишь весной 1945 года, накануне восстания. А в 1950-х, при коммунистах, все началось снова: арест, два года в исправительно-трудовом лагере, принудительное выселение… Его судьбу, каждый по-своему, повторили сыновья Ян и Йиржи.
Помимо «Сокола» члены семьи по традиции принимали участие в скаутской организации «Юнак». Скаутское движение возникло в Богемии и развилось в независимой Чехословакии во многом благодаря своему основателю — Антонину Беньямину Свойсику, приходившемуся Карелу Странскому кузеном. Не только свою методику физического воспитания, но и идеи скаутства он проверял в первую очередь на родных. Йиржи Странский проникся ими с детства и пронес через всю жизнь, как и скаутский девиз: «Если ты можешь, то ты должен». Руководствуясь им, едва ли не самый юный участник Пражского восстания 1945 года, четырнадцатилетний Йиржи, как настоящий скаут-разведчик, стал связным, за что по окончании войны был награжден медалью «За заслуги» II степени.
Еще одним событием мая 1945 года, потрясшим будущего писателя, стала поездка с отцом в Судетскую область. В конце месяца началась реализации пакета указов президента Э. Бенеша о выдворении из страны немцев. Чешский национальный совет направил Карела Странского в окрестности Хеба, как хорошо говорящего на местном эгерландском диалекте и знавшего эти места с детства, — он часто проводил каникулы у родственников в Рудных горах. «В то время на нашей западной границе в местечке Гора святого Шебастиана (вблизи города Хомутов. — Т. А.) произошло самое ужасное и дикое выселение», — так позже скажет об изгнании судетских немцев Йиржи Странский и опишет эти события в книге «Одичавшая земля» (Zdivočelá země).
От первых репрессий…
Сам Йиржи впервые столкнулся с преследованиями со стороны властей, когда учился в реальной гимназии на нынешней улице Evropská в пражском районе Дейвице. Школа, которую посещало немало детей из «буржуазных» семей, имела репутацию элитного учебного заведения, мало затронутого коммунистической идеологией. Но со временем сторонники новой власти появились и там. Среди выпускников, был, например, Павел Когоут — один из самых противоречивых представителей чехословацкой и чешской литературы, а в 1950-х гг. — ярый сталинист.
Кому в 1950 году пришла в голову идея поставить неблагонадежных учащихся гимназии во главе первомайской колонны с портретами коммунистических вождей, неизвестно. Вряд ли лояльное власти руководство школы имело цель обратить их в новую веру, скорее, хотело держать критически настроенных молодых людей в поле зрения. Но план провалился. Странский вспоминал: «Когда на Мустеке мы оказались прямо перед трибуной, на которой стояли лидеры партии и правительства, то начали скандировать: „Да здравствует президент Бенеш!“ Сотрудники госбезопасности на Пршикопе сразу же ворвались в колонну, чтобы схватить „провокаторов“. Только найти нас уже было сложно: мы побросали портреты государственных деятелей и разбежались! Разумеется, такого нам коммунисты простить не могли».
После этих событий старший брат Йиржи Странского добровольно покинул школу и тем самым обеспечил себе возможность получить аттестат в другом месте. Младшему из братьев гимназическое начальство выдвинуло ультиматум: либо он подпишет прошение об отчислении по состоянию здоровья, либо они вышвырнут его из школы по политическим мотивам. «Ты в любом случае вылетишь!» — сказали юноше. Так и случилось, когда тот отказался что-либо подписывать. Официально Йиржи был отстранен от занятий по состоянию здоровья, но его семье сказали, что его не допустят к выпускным экзаменам из-за отказа признать действующую власть.
Но и этого оказалось недостаточно: от Странского потребовали немедленно покинуть Прагу. Он устроился на работу при Институте геодезии и картографии, занимавшемся в числе прочего возведением деревянных триангуляционных вышек в окрестностях Праги. Благо с деревом молодой человек дело уже имел: параллельно с учебой в гимназии отец предусмотрительно отправил сыновей учиться столярному ремеслу. Несколько месяцев спустя Йиржи разрешили вернуться на основании медицинской справки: надо было лечить последствия производственной травмы. Но к тому времени коммунистические власти уже приняли решение выселить из столицы всю их семью.
…к реальному сроку
Никакие связи и знакомства не помогли: вилла Странских в пражском районе Ганспаулка была конфискована и им все пришлось покинуть Прагу. Йиржи удалось найти работу в провинциальной типографии, занимавшейся печатью рекламных проспектов на иностранных языках — помогло знание немецкого, французского и английского. Незадолго до исключения он стажировался на курсах в Швейцарии, куда они с братом ездили, получив стипендии как дети узника Освенцима.
Мог ли Странский предположить, что работа в далекой от политических битв конторе Čedok Propak приведет его на скамью подсудимых и в тюрьму? Все началось с ареста Франтишека Шилгарта — бывшего владельца типографии и нынешнего ее директора. Он действительно создал антикоммунистическую ячейку, в которую пригласил и двадцатилетнего Йиржи. Тот отказался: «Об этом и речи быть не может! У меня отец и брат в тюрьме, я единственный кормилец в семье». Шилгарта по доносу схватили и сразу же предложили смягчение смертного приговора в обмен на сотрудничество. Спасая свою жизнь, он дал ложные показания против тринадцати своих работников. Странскому досталось одно из самых абсурдных обвинений: якобы тайная организация послала его на шестинедельные курсы в Западную Германию, где его обучали работе с рацией, методам «тихого убийства» и прочим диверсантским наукам. По возвращении рацию он должен был спрятать, а сам затаиться в никому неизвестном месте…
В реальности вымышленные недели в шпионской школе оказались службой в Народной армии, в которую Странский был призван летом 1952 года. Уже несколько месяцев он был «черным бароном», как называли служащих вспомогательных технических батальонов, и даже не подозревал, что против него выдвинуто обвинение. Арестовали Йиржи в январе 1953 года прямо в части. Позже он вспоминал: «Меня чуть не забили до смерти, потому что хотели, чтобы я признался, но я понятия не имел, в чем именно. Нет ничего хуже, чем не понимать, что происходит и чего от тебя хотят. Тогда я сосредоточился на том, чтобы получить от них информацию, в чем мне следует признаться». В итоге в обвинении было сказано, что подследственный своей вины не признал, но это никак не помешало вынесению приговора: 8 лет заключения. На самом деле «за шпионаж и антигосударственную деятельность» Странского приговорили к 16 годам, но срок сократили вдвое, потому что на момент «преступления» молодому человеку еще не было 21 года и он проходил по делу как несовершеннолетний.
Где найдешь источник вдохновения?
Решение стать писателем Йиржи принял рано. «Еще в детстве все, что мне нужно было сделать — это увидеть, как кто-то шел и споткнулся, и я сразу мог придумать целую историю о том, что случилось и еще может случиться», — вспоминал он. Свой первый 600-страничный роман «Всеми двумя» (Všema dvěma) Йиржи отстучал двумя пальцами на машинке, когда ему едва исполнилось семнадцать. По жанру это была семейная сага, благо фактический материал для нее и готовые персонажи (родители, дед с бабушкой, многочисленные тетушки, дядюшки и кузены) всегда были рядом. Разумеется, тот юношеский опус никогда не был опубликован, но сыграл важную роль: описанные в нем события, люди, их поступки были не раз использованы в поздних произведениях. Тем, кто читал книги Странского или смотрел фильмы по его сценариям, их во многом автобиографический характер становится ясен сразу. Нет, он не описывал события своей жизни и судьбы близких буквально, но не раз черпал из них детали.
Оказавшись в заключении, молодой человек еще больше утвердился в своих намерениях. «Первое, что я осознал, что где бы я ни оказался: в тюрьме Панкрац, в лагерях или на урановых рудниках — каждый, кого я там встречу, принесет туда свою удивительную историю, и меньшее, что я могу, — хотя бы записать ее», — вспоминал Странский в одном из интервью. Он верил, что тем самым донесет правду о событиях суровых 1950-х до новых поколений.
Годы, проведенные в тюрьмах и в яхимовских и пршибрамских штольнях, Йиржи вспоминал со смешанными чувствами. Если на одной чаше весов лежал груз тяжелого труда и многолетней несвободы, то на другой — драгоценный опыт общения с выдающимися людьми. И вторая чаша перевешивала, ведь в тюрьмах, лагерях и на рудниках в 1950-х гг. томилась духовная и интеллектуальная элита чехословацкой нации. Даже в неволе ее представители не могли перестать мыслить, дискутировать, учить и учиться. Несмотря на молодость, Странский сразу оказался вовлечен в процесс взаимного обмена знаниями. Он обучал своих сокамерников языкам и с благодарностью слушал их лекции по богословию, истории искусств, литературе… Посещал он и подпольный семинар по эстетике известного искусствоведа Бонифалерского. Вел тот его по добытым с великим трудом через охранника открыткам с изображениями полотен из Национальной галереи. «У него было двадцать открыток, и по ним он рассказал о трех периодах мировой живописи. Со всеми деталями и описаниями», — вспоминал писатель позднее. И тотчас же добавлял: «Но это, конечно, не значит, что я вспоминаю то время с ностальгией».
Среди тех, с кем судьба свела Странского в коммунистических застенках, оказались журналист, переводчик, один из самых значительных католических поэтов Ян Заградничек, прозаик, поэт и драматург Франтишек Кржелина, писатель и литературный критик Йозеф Кнап — все трое были осуждены на знаменитом процессе против интеллигенции 1952 года. А также Карел Печка — писатель, арестованный за издание нелегального журнала «За правду», Зденек Ротрекл — поэт, эссеист, участник студенческого антикоммунистического движения, и Владимир Валента — актер, который запомнился зрителям по первой же сыгранной после освобождения роли начальника станции в фильме Йиржи Менцеля «Поезда под пристальным наблюдением».
Разве мог Странский упустить шанс получить советы и рекомендации от признанных интеллектуальных авторитетов? Но когда он поделился с сокамерниками своими планами, те подняли его на смех. «Они так смеялись надо мной! И сказали: „Посмотри на нас, парень. Ведь нас за это дело чуть не повесили. И ты теперь во весь голос кричишь, что хочешь стать писателем? Даже не думай об этом!“ И только увидев, что меня не переубедить, стали учить меня своему ремеслу».
И еще один важный урок вынес из застенков Йиржи Странский — отказ от чувства ненависти. «Избавляться от ненависти меня научил в Яхимове
ток, и по ним он рассказал о трех периодах мировой живописи. Со всеми деталями и описаниями», — вспоминал писатель позднее. И тотчас же добавлял: «Но это, конечно, не значит, что я вспоминаю то время с ностальгией».
Среди тех, с кем судьба свела Странского в коммунистических застенках, оказались журналист, переводчик, один из самых значительных католических поэтов Ян Заградничек, прозаик, поэт и драматург Франтишек Кржелина, писатель и литературный критик Йозеф Кнап — все трое были осуждены на знаменитом процессе против интеллигенции 1952 года. А также Карел Печка — писатель, арестованный за издание нелегального журнала «За правду», Зденек Ротрекл — поэт, эссеист, участник студенческого антикоммунистического движения, и Владимир Валента — актер, который запомнился зрителям по первой же сыгранной после освобождения роли начальника станции в фильме Йиржи Менцеля «Поезда под пристальным наблюдением».
Разве мог Странский упустить шанс получить советы и рекомендации от признанных интеллектуальных авторитетов? Но когда он поделился с сокамерниками своими планами, те подняли его на смех. «Они так смеялись надо мной! И сказали: „Посмотри на нас, парень. Ведь нас за это дело чуть не повесили. И ты теперь во весь голос кричишь, что хочешь стать писателем? Даже не думай об этом!“ И только увидев, что меня не переубедить, стали учить меня своему ремеслу».
И еще один важный урок вынес из застенков Йиржи Странский — отказ от чувства ненависти. «Избавляться от ненависти меня научил в Яхимове поэт Ян Заградничек, который сказал: чем быстрее ты от нее избавишься, тем лучше будет для тебя. Ненависть разрушает все. Она может убить и тебя. Но ни ей, ни нашим палачам это не удастся».
Мы не дадим им повода для ликования!
В 1960 году президент Антонин Новотный объявил масштабную амнистию, приурочив ее к 15-й годовщине освобождения Чехословакии. По сути, это было массовое условно-досрочное освобождение, а не амнистия — реабилитации политических заключенных не случилось. И все же те, кто в конце 1940-х и в начале 1950-х гг. был осужден на пятнадцать-двадцать лет, безусловно, выиграли. Йиржи и так оставалось до конца срока всего несколько месяцев, хотя он имел возможность оказаться на воле парой лет раньше.
Попытку досрочно освободить сына предпринял Карел Странский. Как опытный юрист, он обнаружил нарушения в судебной процедуре и в середине 1950-х подал жалобу, а параллельно прошение о досрочном освобождении. Рассмотрение длилось несколько лет: следователь и бывший военный прокурор Метличка появился в лагере, где содержали Йиржи, лишь в 1958 году. Вызвав к себе молодого человека, он заявил, что тот был осужден неправильно и может хоть сейчас покинуть тюрьму вместе с ним. Надо только выполнить маленькую формальность: подписать бумагу с просьбой о помиловании. Вспомнив, скольких прокурор приговорил к смертной казни, Странский отказался: «Вы сказали мне, что я невиновен. Как я могу просить помиловать меня, когда я невиновен?» Возможно, в тот момент он как никогда ощутил верность жизненного кредо своей семьи, о котором всегда писал и говорил с гордостью: «Меня воспитали под девизом „Мы не дадим им повода для ликования!“ Если говорить обычным чешским языком, это означает, что никому, кто унижает нас, мы не доставим удовольствия видеть, что мы унижены. Другие выражаются возвышенно: я не сдамся, я не встану на колени. Достаточно сказать: мы не дадим вам повода ликовать. Именно это отец написал мне в одном из писем в тюрьму». Эпизод с прокурором Странский использовал в своем романе «Одичавшая земля».
Семейные истории
И вот, наконец, он на свободе. Эрудированный, полный сил человек неполных тридцати лет лицом к лицу сталкивается с социалистической действительностью. На достойную работу бывший политзаключенный без диплома и без школьного аттестата рассчитывать не мог, но надо было зарабатывать на жизнь. Тем более что сразу после выхода из заключения Странский женился на Йитке Баликовой, которая ждала его все годы, ездила к нему на свидания в тюрьмы и лагеря.
Йитка была дочерью Карела Балика — знаменитого гражданского и военного летчика, первым в Чехословакии налетавшего миллион километров и получившего за это прозвище Миллионер. Он был также одним из двух чешских пилотов, впервые перелетевших Атлантический океан. Герой войны, служивший в Британской королевской авиации (RAF), Карел погиб в марте 1946 года от ран, полученных во время закончившейся трагически посадки самолета в аэропорту Рузине. Отбывая срок в лагере, Йиржи Странский познакомился с сидевшими там британцами, сослуживцами Балика по RAF. Те были убеждены, что катастрофа была спецоперацией агентов из Москвы: по их приказу в условиях минимальной видимости в Рузине были отключены сигнальные огни и радионавигация на вышке диспетчеров. Судьба отца жены и его соратников легла в основу романа Странского «Баллада о пилоте» (Balada o pilotovi) и одноименного телевизионного фильма (2018), а эпизоды их с Йиткой романтической истории нашли отражение в сюжете фильма «Кусок неба» (Kousek nebe, 2005).
С женой, архитектором по профессии, они прожили счастливых полвека. У них было двое детей: сын Мартин, тоже архитектор, и дочь Клара, сценарист. После смерти Йитки в 2010 году в интервью газете Lidové noviny Странский скажет: «Я все еще обращаюсь к ней за советом, хотя физически ее нет. И, наверное, выгляжу сумасшедшим, когда разговариваю с ней. Меня-то это не беспокоит, наоборот, успокаивает. А еще я собираюсь пылесосить для нее квартиру. Как мужчина, я бы не стал, но как муж, просто пойду и сделаю это».
Писатель в рабочем комбинезоне и тюремной робе
Он и в молодости старался делать для нее и семьи все, что мог, брался за любую, самую непрестижную работу. До 1963 года трудился землекопом на строительстве бассейна в Подоли, был бетонщиком и арматурщиком. И параллельно писал, и не только в стол. Первый рассказ Йиржи Странского «Волы» (Volové) был напечатан в 1962 году в журнале Mladý svět. Затем появилась возможность публиковать рассказы и литературные переводы с английского в весьма престижных по тем временам журналах Plamen и Svět v obrazech. На нового талантливого литератора обратил внимание режиссер Мартин Фрич, и он смог получить работу ассистента в фильме «Картина» (Obraz, 1964), снимавшемся на киностудии «Баррандов». Там же в качестве помощника режиссера и сценариста (именно он написал киносценарий по мотивам рассказа известного чешского писателя Ярослава Фоглара) на съемках фильма «Лагерь Черного дельфина» (Tábor Černého delfína, 1967) Странский впервые сотрудничал со своим будущим любимым соавтором в кино Гинеком Бочаном. Вместе они впоследствии создали фильм «Одичавшая земля» (1997) и одноименный сериал (1997, 2001, 2008, 2012), а также фильмы «Бумеранг» (Bumerang, 1998), «Жаба» (Žabák, 2001), «Униформа» (Uniforma, 2002) и «Пикник» (Piknik, 2014).
Но занятость в кино поначалу была временной, эпизодической. Странский устроился простым работником на заправочную станцию Benzina на улице Opletalova, недалеко от Вацлавской площади. Вскоре эта точка стала весьма популярным местом, особенно у западных дипломатов. Где еще в Праге можно было залить полный бак и одновременно поболтать на интеллектуальные темы со служащим в грязном комбинезоне, да еще на трех языках! Для иностранцев ситуация была типичным проявлением коммунистического абсурда, а для Йиржи — возможностью заработать на жизнь и продолжать творить. После работы он переводил с английского, писал рассказы и сценарии фильмов, получавших призы на зарубежных фестивалях. Летом 1968 года Йиржи Странский ждал выхода своей первой книги «Счастье» (Štěstí) — сборника историй из тюремной жизни, но под давлением цензуры практически весь тираж был уничтожен.
Да, властям не нравилось то, что пишет бывший политзек. Как не понравилась и его реакция на вторжение в Чехословакию войск Варшавского договора в августе 1968 года. Йиржи Странский категорически не принял этот акт агрессии, а поскольку находился в тот момент в отпуске в Югославии, решил на оккупированную родину не возвращаться. Уехал в Австрию, а оттуда перебрался во Францию, но ненадолго: вскоре снова оказался в Праге. Увы, даже прежней работы на столичной заправке он не получил и был вынужден искать место в провинции. Несколько лет власти его не трогали, и казалось, жизнь налаживается. Появились реальные возможности сотрудничества в области драматургии и написания сценариев шоу с театром Semafor. Однако взять бывшего политзаключенного на постоянную работу не могли и там: сотрудники StB прямо предупредили об этом отдел кадров.
Второй раз Странского арестовали в декабре 1973 года и осудили осенью 1974 года на четыре года якобы за экономические махинации. На сей раз власти действовали не столь прямолинейно, как в начале 1950-х, и прокурор избрал иную тактику. «Они обвинили меня в краже бензина, что было абсолютной ложью. Но всем остальным пригрозили, что, если они не дадут показаний против меня, на них тоже заведут дела», — рассказывал Странский. Правда, он отсидел только полтора года. И снова использовал любую возможность для творчества, даже в заключении. Благо в его документах значилась профессия «сценарист», и ему разрешили писать в тюрьме. Каждую неделю он полностью «выбирал» дозволенную норму — четыре страницы. Две из них всегда были «рассказиками» для дочери Клары, которые впоследствии вылились в книги «Байки для Кларки» (Povídačky pro Klárku, 1996) и «Байки для моего солнца» (Povídačky pro moje slunce, 2003). А две другие предназначалась сыну Мартину и содержали историю о судьбе парнишки из детского дома, которая затем стала основой книги «Жемчужницы» (Perlorodky, 2005).
В декабре 1975 года Странский был условно-досрочно освобожден. Но вплоть до краха коммунистического режима в Чехословакии трудился рабочим сцены и транспортным менеджером при Государственном ансамбле песни и пляски и практически был лишен возможности публиковать свои произведения. И, разумеется, продолжал писать рассказы, сценарии, пьесы, которые увидели свет после 1989 года.
Диссидент, литератор, скаут
Бархатная революция и последующие демократические преобразования в стране открыли для Странского многие ранее плотно закрытые двери. Он мог пойти в политику. Но еще в годы первого заключения, когда сокамерники, сторонники различных политических партий и течений, пытались привлечь его в свои ряды, решил для себя, что это не его сфера. Поэтому, получив в ноябре 1989 года аналогичное предложение от Вацлава Гавела, Йиржи Странский отказался, но пообещал президенту, что сделает все возможное для развития чешской литературы.
Ждавшие своего часа произведения Странского стали широко издаваться, актуальную публицистику с энтузиазмом печатали многие периодические издания, на экран выходили фильмы по его сценариям. Работал он и на радио, где писал сценарии программ, радиопьесы, фельетоны, глоссы. Летом 1990 года Странский возглавил иностранный отдел Чешского литературного фонда, с 1995 по 1998 год был председателем Совета национальной библиотеки. А в период с 1992 по 2006 год добавилась еще и должность председателя Чешского ПЕН-клуба.
Решение возглавить эту организацию накануне проведения в Праге Всемирного конгресса ПЕН-клубов 1994 года далось Странскому непросто: «Некоторое время я раздумывал, соглашаться ли. Ведь это в определенной мере означало стать преемником первого председателя — великого Карела Чапека! Признаюсь, что я не был настолько самоуверен! <…> Тем не менее приближался конгресс, и я был единственным чешским писателем, который свободно владел четырьмя иностранными языками. Я согласился, хотя и очень волновался… Но, кажется, моей работой писатели довольны».
Была еще одна общественная деятельность, от которой Странский не отказывался никогда, — общение с молодежью. В день его ухода из жизни руководитель проекта «Истории несправедливости» Карел Страгота вспоминал: «Йиржи Странский был первым политическим заключенным, к которому мы пошли пятнадцать лет назад, когда наш проект только зарождался. Идея встреч узников коммунистического режима с молодыми людьми по всей Чешской Республике покорила его сразу же. Он помог получить деньги на первый год и поддерживал нас все последующие. С тех пор состоялись тысячи таких встреч. Он сам посещал школы, обо всех своих невзгодах говорил откровенно, но перемежая рассказ шутками. И, скорее всего, именно поэтому его истории буквально проникли подросткам под кожу».
Обладатель множества наград и премий — медали Artis Bohemiae Amicis, премии Карела Чапека, звания рыцаря чешской культуры (2015), премий Арношта Лустига (2015) и «Память народа» (2013) — Йиржи Странский умер 29 мая 2019 года в возрасте 87 лет. Среди самых проникновенных слов прощания с этим незаурядным человеком — обращение скаутов: «За жизнь, прожитую в соответствии с клятвой и законом скаутов, и за пример, который ты подавал другим, ты был удостоен нашей высшей награды — Ордена Серебряного Волка. Для нас ты был образцом для подражания, настоящим рыцарем, вдохновителем, посланцем. Спасибо, брат Йиржи».
Литература
Lukeš J. Bibliografie a filmografie Jiřího Stránského, in J. S., Srdcerváč, 2005
Spáčilová M. Prahou znovu duněly tanky. Ze Zdivočelé země. iDNES.cz, 02.07.2007
Holý J. Writers Under Siege: Czech Literature Since 1945. Sussex Academic Press, 2008
Coetzee J. K., Gilfillan L., Hulec O. Fallen Walls. Transaction Publishers, 2002
