Илья Уткин — адвокат с 15-летним стажем. Он был мировым судьей, но ушел из суда из-за разногласий с руководством. Уткин сотрудничает с правозащитной организацией «Русь сидящая», представлял интересы задержанных на протестных митингах, участвовал в деле Ольги Романовой (активистки «Артподготовки»), защищал одного из журналистов «Радио Свобода» после того, как российские власти признали это СМИ иностранным агентом.

После ухода из суда Илья вместе со своим другом и коллегой Максимом Старковым учредил адвокатскую коллегию «Старков и партнеры», в которой числился больше 10 лет. При этом клиентов Уткин находил сам, а в коллегию лишь сдавал отчеты, квитанции, переводил деньги из гонораров, получал свой процент — как и все адвокаты.

В марте 2018 года в Адвокатскую палату г. Москвы на Илью Уткина подали две жалобы, в которых заявители утверждали, что Уткин грубо нарушил требования законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

— Меня вполне могли заказать. Этот факт подтверждается некоторыми материалами дела. Я думаю, к этому причастны некоторые мои коллеги-адвокаты, — говорит Илья Уткин.

Интересы Ильи Уткина представляет общественный защитник Сергей Шаров-Делоне.

Все началось 14 марта 2018 года, когда Уткину на электронную почту пришло письмо с просьбой оказать юридическую помощь осужденному Вадиму Брагину, содержащемуся в СИЗО-3 г. Москвы.

Уткин был у Брагина уже на следующий день. Сначала заключенный рассказал адвокату о своем уголовном деле, а потом признался, что он по настоянию потерпевшей и адвоката Т. Шипицыной оговорил двух незнакомых ему людей. Тогда Уткин составил для заключенного опросник, Брагин отвечал письменно. Выяснилось, что Шипицына пообещала Брагину не выдвигать против него иск о материальном ущербе, если он опознает двух людей. Заключенный согласился, дал ложные показания. Шипицына обещание не сдержала и иск предъявила. Тогда Брагин и решил признаться.

28 марта 2018 года Уткин снова пришел к Брагину, но следователь не допустил его к подзащитному, так как якобы тот от Уткина отказался.

После этого случая Уткин обратился в Адвокатскую палату г. Москвы за разъяснениями: как ему следует действовать в ситуации, когда он знает о преступлении и о неправомерных действиях другого адвоката. В то же время в Адвокатскую палату поступила жалоба от Брагина: он обвинял Уткина в том, что тот заставил его отказаться от прежних показаний, угрожал его жизни и здоровью. Эту жалобу заключенный писал, находясь в карцере — на документе стоит соответствующая пометка.

— Очевидно, когда Илья обратился в Адвокатскую палату и рассказал о подозрениях в отношении адвоката Шипицыной, она решила провести встречную атаку — мол, Уткин вымогал показания, и вот у нас доказательства — заявление Брагина. Но это заявление написано из карцера, куда людей просто так не помещают. Как можно доверять заявлению человека, находящегося в карцере? Эти показания там из людей выбиваются, — комментирует ситуацию защитник Уткина Сергей Шаров-Делоне.

Вскоре после этого через адвокатскую коллегию «Старков и партнеры» к Уткину обратился Владимир Герасимчук. Они заключили договор на 182 тыс. рублей. Уткин добился отмены прокуратурой постановления об отказе от возбуждения уголовного дела — как и просил Герасимчук.

Но вскоре подзащитный начал требовать, чтобы адвокат вернул деньги, заговорил о расторжении соглашения. Позже Герасимчук признался, что в необходимости расторжения соглашения его убедил Кирилл Филатов, также адвокат коллегии «Старков и партнеры». Филатов, зная о том, что Уткин работает с Герасимчуком, заключил с ним контракт на сумму 162 тыс. рублей и убедил его расторгнуть соглашение с Уткиным.

А потом Герасимчук подал на Уткина жалобу в Адвокатскую палату, заявив, что не удовлетворен его работой. Затем Герасимчук, а вслед за ним и адвокатская коллегия «Старков и партнеры» начали утверждать, что Уткин пронес соглашение мимо кассы, что в реестре оно не числится и никакие 182 тыс. рублей адвокат не переводил.

Тем не менее в материалах дела есть и квитанция, подтверждающая перевод средств с печатью коллегии, и соглашение Уткина с Герасимчуком.

— Когда я узнал, что мои коллеги с моими клиентами договариваются об оказании услуг на меньшую сумму, чем указано в соглашении со мной, я написал заявление о выходе из коллегии. Я узнал, что Старков, оказывается, привлекал клиентов под меня и отдавал другим адвокатам. Я об этом ничего не знал, но мне это в квалификационной комиссии припомнили, мол, я злоупотребляю тем, что был судьей, и привлекаю этим клиентов.

Как только Уткин подал заявление о выходе из коллегии, сведения, связанные с его делами, были удалены из базы данных. Сергей Шаров-Делоне убежден, что на коллегию надавили сотрудники правоохранительных органов, а Старков ведет двойную бухгалтерию.

— Шипицына в профессиональной среде считается адвокатом-решалой, то есть она активно сотрудничает с органами. Так что после заявления на нее они решили прижать Уткина. Я думаю, Старкову сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Илью Уткина кинула его же коллегия, человек, с которым они вместе создавали ее. Не исключено, что Брагин вышел на Уткина случайно (хотя и это не факт — слишком уж все одно к одному), а вот то, что потом произошло, было явно специально подстроено. Пока он был просто адвокатом, он их не интересовал. А теперь Илья для сотрудников органов перебежчик. Как Скрипаль, — считает Сергей Шаров-Делоне. — А соглашения в базе коллегии не оказалось, потому что у Старкова на самом деле две ведомости: одна полная, а во вторую дела заносятся выборочно. Деньги от «побочных» контрактов снимаются со счета и кладутся в сейф до конца месяца, чтобы, если придет проверка, можно было показать ей полную ведомость и все деньги. Если проверка в течение месяца не приходит, то в ход идет сокращенная ведомость. Деньги по контрактам, не внесенные в нее, выплачиваются адвокатам с вычетом 13 %, которые, однако, не являются налогом — их забирает себе Старков. Мы это поняли, так как у ордера Ильи номер 33, и на нем стоит подлинная подпись Старкова, а два других ордера, которые мы потом увидели, имеют меньший номер, хотя оформлены были позже.

В июне и июле 2018 года состоялись заседания квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы. Илью Уткина оправдали по всем пунктам по существу дела, но поставили ему в вину мнимые нарушения порядка оформления соглашений с подзащитными. Совет адвокатской палаты г. Москвы принял «соломоново решение» — статуса не лишил, но вынес два предупреждения за технические нарушения, не являвшиеся предметом жалоб.

Это не первый случай, когда силовики давят не только на заключенного, но и на его адвоката.

Адвокат Светлана Сидоркина защищала нескольких фигурантов «Болотного дела», сторонника мальцевской «Артподготовки» Сергея Рыжова, а сейчас представляет интересы Руслана Костыленкова, проходящего по делу «Новое величие». Последний на одной из встреч рассказал Светлане, что сотрудники правоохранительных органов заставляли его написать на нее жалобу, указав, что Сидоркина ему угрожала. Костыленков отказался. Второй аналогичный случай произошел с адвокатом Ольгой Динзе. Но ее подзащитного сломали, под давлением он написал заявление, что якобы Ольга ему угрожала, насильно забрала у него записи по делу и хотела вынести их из СИЗО. Квалификационная комиссия объявила Ольге предупреждение. Обычно после второго предупреждения адвоката лишают статуса и лицензии.

Эти истории показательны и важны. Показательны — потому что системность происходящего доказывает существование у силовиков нового метода воздействия. Важны — потому что таких заказных инцидентов может быть и, вероятно, будет еще много. А в современных реалиях даже решение Совета адвокатской палаты по делу Уткина создает своего рода прецедент и обозначает границу дозволенного.