В далеком 1902 году — до формального разделения членов Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) на «твердых» большевиков и «мягких» меньшевиков — он писал: «Нисколько не отрицая в принципе насилия и террора, мы требовали работы над подготовкой таких форм насилия, которые бы рассчитывали на непосредственное участие массы и обеспечивали бы это участие. Мы не закрываем глаз на трудность этой задачи, но мы твердо и упорно будем работать над ней, не смущаясь возражениями, что это — „неопределенно далекое будущее“». Чаемое будущее оказалось не таким уж далеким.

Револьвер, нож и тряпка с керосином

Всего за пятнадцать лет до Октябрьского переворота основатель и идейный вдохновитель большевизма в качестве важнейшего условия эффективности террора называл «непосредственное участие массы» в убийствах и репрессиях. Под «массой» подразумевались выходцы из дремучих социальных низов. На них делали ставку ленинцы, стремившиеся к установлению в России однопартийной диктатуры, исключавшей участие во власти других социалистических партий, не говоря уже о либералах и монархистах. Методы борьбы на пути к светлому будущему предлагались вполне террористические.

В октябре 1905 года, накануне Высочайшего манифеста, даровавшего Государственной Думе законодательные права, а обществу — первые в истории российского государства политические свободы, Ульянов так инструктировал столичных боевиков:

«Идите к молодежи. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду и у студентов, и у рабочих особенно, и т. д. и т. д. Пусть тотчас же организуются отряды от 3-х до 10, до 30 и т. д. человек. Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т. д. Пусть тотчас же эти отряды выбирают себе руководителей и связываются, по возможности, с Боевым комитетом при Петербургском комитете. Не требуйте никаких формальностей, наплюйте, христа ради, на все схемы, пошлите вы, бога для, все „функции, права и привилегии“ ко всем чертям. <…> Отряды должны тотчас же начать военное обучение на немедленных операциях, тотчас же. Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие — нападение на банк для конфискации средств для восстания, третьи — маневр или снятие планов и т. д. Но обязательно сейчас же начинать учиться на деле: не бойтесь этих пробных нападений. Они могут, конечно, выродиться в крайность, но это беда завтрашнего дня, а сегодня беда в нашей косности, в нашем доктринерстве, ученой неподвижности, старческой боязни инициативы. Пусть каждый отряд сам учится хотя бы на избиении городовых: десятки жертв окупятся с лихвой тем, что дадут сотни опытных борцов, которые завтра поведут за собой сотни тысяч».

С точки зрения современного российского законодательства — очевидные призывы к осуществлению террористической деятельности.

В начале ХХ века соратники услышали указания своего вождя. Так, например, уральский большевик Петр Ермаков, участвовавший в убийстве одиннадцати человек в Ипатьевском доме, прославился тем, что отрубил голову чину Корпуса жандармов. В 1934 году в СССР он стал заслуженным пенсионером. С такими «верными ленинцами» неудивительно, что 80 лет назад, во время «ежовщины», в Вологодском УНКВД чекисты-сталинцы не только расстреливали «врагов народа», но и рубили им головы топором.

Сам Иосиф Джугашвили (Коба) и его верный соратник Симон Тер-Петросян (Камо) занимались организацией так называемых денежных экспроприаций, а попросту — банальных грабежей с целью пополнения партийной кассы. Наибольшую известность получил спланированный Кобой Тифлисский экс 1907 года, в ходе которого налетчики во главе с Камо захватили более 340 тыс. золотых рублей (примерно 170 тыс. долларов, или более четырех миллионов долларов по нынешнему курсу) во время перевозки средств в местное отделение Государственного банка. При нападении боевиков на карету казначейства погибли и получили ранения десятки человек, находившихся на площади.

Ликвидация «насекомых»

Октябрьский переворот 1917 года, бывший мятежным захватом власти в России одной партией, открыл дорогу массовому насилию. После ликвидации большевиками свободы печати, институтов права и собственности в ноябре — декабре 1917 года вопрос об убийствах «классово чуждых элементов» стал только делом времени. Уже через неделю после переворота Ленин намеревался лишать представителей ненавистной ему буржуазии хлебных карточек и «бороться хлебными карточками» против классовых врагов. Речь шла об использовании голода в качестве репрессивного инструмента большевистской власти, о жестокой социальной войне «неимущих классов» против «имущих» — и эта война не имела отношения к зарождению ничтожных по численности белых формирований на Юге и Востоке России в конце 1917 года.

В конце декабря 1917 года Ленин написал знаменитую статью «Как организовать соревнование», в которой провозгласил целесообразность «очистки земли российской от всяких вредных насекомых», включая «клопов — богатых». Одних «насекомых» Ульянов предлагал сажать в тюрьму, других — заставлять чистить сортиры, третьих — после карцера превратить в изгоев, выдав им для опознания специальные «желтые билеты» (почти как желтые звезды!), четвертых — расстреливать через десяток. С точки зрения Александра Солженицына, в тот момент вся Россия буквально кишела «насекомыми»:

«Кто попадал под это широкое определение, нам сейчас не исследовать в полноте: слишком неединообразно было российское население, и встречались среди него обособленные, совсем не нужные, а теперь и забытые малые группы. Насекомыми были, конечно, земцы. Насекомыми были кооператоры. Все домовладельцы. Немало насекомых было среди гимназических преподавателей. Сплошь насекомые обседали церковные приходские советы, насекомые пели в церковных хорах. Насекомые были все священники, а тем более — все монахи и монахини. <…> Даже те группы, что мы перечислили, вырастают уже в огромное число — на несколько лет очистительной работы».

Ради грандиозной чистки Ленин предлагал развернуть «соревнование коммун и общин», а наиболее «талантливым» и отличившимся товарищам открывать возможности для карьерного роста. Речь шла о том, чтобы натравливать городских и сельских маргиналов на наиболее культурные, успешные, предприимчивые, самостоятельные социальные группы с целью их физического уничтожения и насильственного изменения общественной структуры. Фактически это было истребление коммунистами части населения по классовому признаку и проведение отрицательной селекции в захваченной стране (Ленин принципиально полагал, что Россия «завоевана большевиками»).

Подобный опыт практиковался в древневосточных деспотиях. Например, ассирийцы, как писал историк Карл Каутский, «парализовали силы побежденного народа таким путем, что они отнимали у него голову <…> самые знатные, образованные и боеспособные элементы». В итоге «крестьяне и мелкие ремесленники представляли плохо связанную массу, неспособную оказать какое-либо сопротивление» — и покорно подчинялись жестоким завоевателям.

Откровенная статья произвела жутковатое впечатление даже на соратников неистового вождя. Поэтому ее опубликовали в «Правде» лишь зимой 1929 года — накануне кровавой сталинской коллективизации, в ходе которой наконец-то окончательно завершилось уничтожение «насекомых». Но замыслы и приоритеты Ленина, одержимого классовой ненавистью, этот текст характеризовал в полной мере. Разрушив старую русскую армию, отдав ее, по выражению Ульянова, «на слом», большевики остались безоружными перед немцами и в феврале 1918 года начали истерически призывать защищаться от «полчищ буржуазно-империалистической Германии».

В декрете «Социалистическое Отечество в опасности!», принятом Совнаркомом РСФСР 21 февраля, Ленин потребовал создания батальонов по рытью окопов, куда подлежали мобилизации «все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляющихся — расстреливать». Организаторами и исполнителями террора становились местные органы власти, те самые «коммуны и общины», чью инициативу Ленин призывал поощрять. В результате за период с конца октября 1917-го до лета 1918 года жертвами большевистских убийств по социально-классовому признаку стали тысячи российских граждан и обывателей.

Председатель Высшего совета народного хозяйства РСФСР Валериан Оболенский (Осинский) описывал будущую судьбу русской буржуазии так: «Активных и опасных мы истребим. Других — под замок. Третьих — употребим на черные работы, а неспособных к работе заключим в лагеря». С этой целью весной — летом 1918 года совершенствовалась структура и увеличивалась численность карательных органов ВЧК. В январе 1918 года в ее центральном аппарате насчитывалось 42 сотрудника, а в сентябре — 779. По мнению большевика Мартына Лациса, вступившего на службу в ВЧК в мае 1918 года, сама жизнь диктовала необходимость создания специального органа принуждения и чистки, хотя на первых порах местные большевики справлялись с уничтожением «насекомых» кустарными способами.

Первого священника красногвардейцы убили 31 октября (ст. ст.) 1917 года. Это был настоятель Екатерининского собора Царского Села протоиерей Иоанн Кочуров, первомученик российского духовенства, виновный лишь в том, что призывал соотечественников прекратить междоусобную брань и руководствоваться законами Божескими.

В декабре в Севастополе по инициативе местного ревкома во главе с большевиком Юрием Гавеном в качестве потенциальных «контрреволюционеров» были расстреляны более ста офицеров. Зимой 1918 года большевики расстреляли крестные ходы и собрания верующих в Воронеже, Туле, в Пермской епархии; массовые убийства «классовых врагов», организованные местными ревкомами, прокатились по всему Крыму: их жертвами становились бывшие офицеры, представители купечества и торгово-промышленных кругов, меценаты и благотворители. 11 января в Ялте революционеры арестовали Георгиевского кавалера и героя Великой войны, генерал-майора Петра Врангеля, жившего на Южном берегу после демобилизации. Барон чудом избежал смерти — его спасла от расстрела жена, Ольга Михайловна, выхлопотав мужа у тюремного комиссара. 22—24 февраля в Севастополе после получения ленинского декрета «Социалистическое Отечество в опасности!» большевики во главе с Гавеном и их временные союзники из числа анархистов и левых эсеров убили более шестисот человек, представлявших цвет города.

В захваченном красными Киеве в конце января — начале февраля мучительным казням подверглись несколько тысяч жителей, преимущественно офицеров и воспитанников Владимирского кадетского корпуса. Был ограблен, расстрелян и добит штыками митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский). За короткий период с 31 октября 1917 года до Пасхи 1918 года жертвами большевиков стали несколько десятков клириков Православной Российской Церкви, затем счет пошел на сотни и тысячи. В марте в Глухове Черниговской губернии местные советские власти перебили несколько сот представителей «эксплуататорских классов».

Летом 1918 года уральские большевики начали расстреливать членов Дома Романовых и арестованных вместе с ними слуг, чья вина заключались лишь в личной верности заключенным. Жестокое убийство царской семьи, ее повара, доктора, камердинера и комнатной девушки, совершенное ночью 17 июля в Екатеринбурге, стало не только актом классового террора, но циничным уголовным преступлением, включавшим ограбление убиенных и надругательство убийц над их телами.

На обелиске, установленном на могиле Федора Подтелкова и Михаила Кривошлыкова, казненных станичниками в мае 1918 года за измену Дону и казачеству, коммунисты сделали красноречивую надпись: «Вы убили личности, мы убьем классы».

Неизбежный общественный протест и нараставшее сопротивление однопартийной диктатуре вызывало еще большее ужесточение режима, поэтому руководители Коммунистической партии во главе с председателем Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) РСФСР Яковом Свердловым объявили красный террор официальной политикой большевистского государства, чтобы узаконить массовые убийства во всероссийском масштабе. По классической версии советских историков, основанием для этого решения послужили августовские покушения на председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого и Владимира Ленина. На самом деле речь шла лишь о формальном поводе — террор свирепствовал давно, ленинцы вели жестокую социальную войну в завоеванной России и преследовали единственную прагматичную цель: любой ценой удержаться в Кремле. Потеря власти, захваченной в результате Октябрьского переворота, означала не только конец эксперимента по созданию социалистической утопии, но и угрозу личной безопасности для сотен тысяч коммунистов и их сторонников.

Обыкновенный террор

Пятого сентября 1918 года Совнарком, выслушав доклад председателя ВЧК Феликса Дзержинского о работе чекистов, констатировал: «При данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью». В соответствии с постановлением Совнаркома, кадры ВЧК усиливались путем партийной мобилизации, классовые враги подлежали изоляции в концлагерях, а лица, участвовавшие в белогвардейских организациях, заговорах и мятежах — расстрелу. Имена расстрелянных предполагалось публиковать с указанием степени их вины перед большевиками. Подписали историческое постановление народный комиссар юстиции Дмитрий Курский, народный комиссар внутренних дел Григорий Петровский, управляющий делами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич и секретарь Лидия Фотиева.

Маховик государственного террора закрутился с огромной скоростью.

В Петрограде и Москве в качестве «возмездия» за покушения на Урицкого и Ленина расстреливались сотни заложников. Председатель Совнаркома Петроградской трудовой коммуны Григорий Зиновьев призывал уничтожать всех, кого большевики не смогут увлечь за собой в грандиозном деле завершения великой революции. Ценный опыт был накоплен в предыдущие месяцы, и расстреливались не только подлинные и мнимые белогвардейцы, но в первую очередь все те же «насекомые» — российские обыватели, не соответствовавшие классовым стандартам большевиков и не состоявшие на советской службе.

Осенью 1918 года на страницах первого номера ведомственного еженедельника с показательным названием «Красный террор» председатель ЧК Чехословацкого фронта Лацис грозно писал:

«Мы железною метлой выметем всю нечисть из Советской России. Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс. <…> Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Советов оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого».

Москва Лациса недовольно одернула — слишком откровенно прозвучало заявление ответственного чекиста. Но именно в этом заключался смысл красного террора, жертвами которого до 1922 года стали сотни тысяч человек, представлявших все сословные группы старой России.

Источники и литература:

Авторханов А. Г. Происхождение партократии. Т. I. Ленин и ЦК. Франкфурт-на-Майне, 1973.

ВЧК уполномочена сообщить… М., 2004.

Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Симферополь, 1997.

Каутский К. Античный мир, иудейство и христианство. СПб., 1909.

Ленин В. И. Полное собр. соч. Изд. 5. Т. 6. М., 1963; Т. 11. М., 1960; Т. 35. М., 1974; Т. 36. М., 1969.

Петербургский комитет РСДРП(б) в 1917 году: Протоколы и материалы заседаний. СПб., 2003.

Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ 1918—1956 // Собр. соч. Т. 5. Вермонт. Париж, 1980.