Для стран, имевших за плечами опыт социалистических режимов, присоединение к ЕС означало окончательное падение «железного занавеса» и возвращение в семью свободных народов Европы.

Интересно, что идея панъевропеизма, неоднократно выдвигавшаяся на протяжении многих веков истории Старого Света, в своем современном варианте была сформулирована Рихардом Куденхове-Калерги, будущим гражданином Чехословакии, который провел детство и юность в Западной Чехии, на границе Австро-Венгрии и Германии, и называл «недоразумением» границы, разделявшие европейские страны. Особую важность мысль об объединении приобрела после Второй мировой войны, когда проблема сохранения мира на континенте и противостояния советской экспансии стала для европейцев вопросом выживания.

После «пятого расширения» 2004 года Евросоюз принял в свои ряды еще три новых страны: Румынию и Болгарию в 2007-м и Хорватию в 2013 году. До выхода Великобритании Евросоюз объединяет 28 государств с более чем полумиллиардным населением.

Девятнадцать стран ЕС ввели в обращение единую валюту — евро, что позволило создать так называемую еврозону. Чешская Республика, в отличие от Словакии, Словении и стран Балтии, сохраняет свою национальную валюту — чешскую крону.

В наши дни политика расширения предусматривает постепенное присоединение к ЕС балканских государств и стран Восточной Европы. И хотя Евросоюз переживает непростые времена, идея единения континента при сохранении своеобразия культур и равноправия его народов остается основополагающей для этой части света. Некоторые государства вступление в Евросоюз приняли в качестве своего главного политического вектора развития.

Поддерживаем, но не всегда

Как менялось отношение граждан Чехии к пребыванию своей страны в составе ЕС?

В канун присоединения Чешской Республики к Европейскому Союзу позитивную оценку этому шагу давало подавляющее большинство респондентов. Свое «да» во время референдума 2003 года сказали 77 % проголосовавших. Сегодня, в первой половине 2019 года, согласно опросу Median, осуществленному по заказу Чешского Радио, позитивно членство своей страны в ЕС оценивает более 60 %; по данным агентств Behavio, STEM и Europeum — 56 %.

Однако на протяжении последних полутора десятилетий показатели поддержки членства в ЕС чешскими гражданами претерпевали ощутимые изменения. Так, например, в 2010 году было зафиксировано 59 %, в апреле 2012-го — 43 %, в ноябре того же года — 47 %. В 2015 и 2016 годах, по данным STEM, со знаком плюс о ЕС говорили меньше 40 % граждан Чехии. С 2017 года начался новый рост, однако до уровня 2003-го еще достаточно далеко.

Слава дойной коровы и рога изобилия

На вопросы «Радио Прага» отвечает глава правления агентства STEM Ян Гартл.

— Изначально Европейский Союз для нас являлся воплощением девиза «Возвращаемся в Европу, в семью самых развитых стран!» Объяснялось это тем, что многие граждане от вступления в ЕС ожидали в первую очередь роста жизненного уровня и стандартов. Многие были наивны, думая, что ЕС — это своеобразный «деньговод», извергающий золотые монеты, благодаря которым очень быстро расцветет наша экономика. В последующие годы стало ясно, что все не так просто. На пути к вожделенному результату, как оказалось, нам были уготованы различные испытания. Одним из них стал экономический кризис, который в полной мере проявился в 2010 году. Наше отношение к Европейскому Союзу пострадало также из-за миграционного кризиса. Непосредственно нас эта проблема не коснулась, но на представления людей о Евросоюзе повлияла серьезно.

В настоящий момент, считает Ян Гартл, Чехия находится в промежуточном состоянии:

— Мы уже не считаем ЕС рогом изобилия. Хотя еще три-четыре года назад у нас постоянно говорили о том, сколько средств приплывет к нам из европейских фондов, как будто бы сущностью нашего «европейства» является только получение денег. Если же мы задавали респондентам STEM вопрос об ожидаемом самочувствии чешских граждан в момент, когда наша страна займет позицию чистого плательщика взносов в общеевропейский бюджет, то ощущали, сколь преходящей может быть слава аргумента о роге изобилия.

На ответах, подчеркивает Ян Гартл, сказалось еще и то, что значительная часть средств, перечисленных из европейских фондов, была использована весьма своеобразным способом, а что-то и вовсе разворовано. Множество людей обращает внимание, что, хотя европейских денег у нас инвестировалось много, нередко они вкладывались не в самое необходимое.

Гордость европейца с привкусом скепсиса

Одностороннее, узко материальное и прагматическое восприятие членства Чехии в ЕС слабеет.

— С другой стороны, мы наблюдаем, насколько Европа привлекательна для нашей общественности. Нам приятно ощущать себя европейцами, — считает Ян Гартл. — Мы стремимся к европейскому сотрудничеству. Однако сегодняшний Европейский Союз и его институты управления, по представлениям наших граждан, работают плохо, делают множество ошибок. Причем все это может быть мнимым, так как большинство людей в функционировании ЕС не разбирается и вопросом этим вовсе не интересуется. Но у них присутствует такое поверхностное ощущение, что с Евросоюзом что-то не то.

Коррупционные проблемы, связанные с получением европейских дотаций, касаются не одной только Чешской Республики, но и других стран «Вышеградской четверки» (Чехия, Словакия, Польша, Венгрия). Но хотя, например, Брюссель критикует Польшу, а у Венгрии с ЕС и вовсе откровенные проблемы, Чехия отличается самым высоким уровнем евроскептицизма среди стран V4.

— Это правда, — подтверждает Ян Гартл. — Дело в том, что мы так и не смогли добраться до сути нашего собственного участия в проекте под названием Европейский Союз. У людей создалось впечатление, что наши представители в ЕС пассивны, что их никто не замечает. Есть мнение, что эта проблема связана непосредственно с нами, с тем, что политики неспособны или не стремятся продвигать нашу позицию. Ранее не было исключением и то, что по причине слабых языковых возможностей наши представители не могли неформально, по-дружески обсуждать самые насущные проблемы с коллегами по Европарламенту. Они не могли использовать возможности так называемых кулуарных бесед с целью укрепления наших позиций.

Председатель правления агентства STEM Ян Гартл признается, что его изумляло, когда при отъезде чешских делегаций, например, в Брюссель, не возникало вопросов о чешской позиции по той или иной проблеме. Никого не интересовало, с кем они консультировались и чьей поддержкой удалось заручиться. А после их возвращения никто не стремился узнать подробности процесса и результаты поездки.

— Предполагалось, что Европейский Союз никого не интересует. И действительно, 15 лет никого ЕС у нас не занимал, пока мы не оказались в положении, что в СМИ с европейской тематикой можно пробиться всего несколькими предложениями и максимально на несколько десятков секунд эфирного времени.

Мы стали лучше жить, но потеряли ощущение развития

Что же принесли Чешской Республике 15 лет членства в Европейском Союзе?

— Мы можем совершенно определенно говорить о росте жизненного уровня, об усилении развития нашей экономики, об открывшихся возможностях модернизации, о выводе нашей экономики на более продвинутый, современный технологический уровень, — считает Ян Гартл. — Здесь же можно сказать о том, на что чаще всего обращают внимание обычные жители: о внешнем виде наших городов. Из них исчезают черные и серые оттенки, характерные для наших населенных пунктов при предыдущем режиме. Города расцветают. Мы просто стали лучше жить. Наша актуальная проблема заключается не в том, что было в прошлом, и не в том, что мы наблюдаем сегодня. Мы потеряли энергию стремления в будущее, оказались в состоянии неопределенности. У людей появилось ощущение, что все происходящее не имеет смысла, что мы уже никуда не продвигаемся. Наша самоидентификация как граждан Европы весьма слабая. Это лишь некое ощущение, не имеющее четких контуров.

Может быть, в этом виновны чешские политики, которые не смогли правильно донести европейскую тему до чешской общественности?

— Это однозначно вина политиков, но не только их одних. Это также проблема представителей нашей академической среды. В создавшейся ситуации виновато и малодушие наших СМИ, которые предпочитают тематику, без лишних усилий поддающуюся медиализации. На первом месте оказываются легкие темы, предполагающие короткую форму презентации. То, что требует более сложного обсуждения, просто пропускается. Постепенно мы можем оказаться в ситуации, когда нас окружат информационным коктейлем из осколков мелких банальностей.

Если общественность не захочет

Если не появится давление со стороны политиков, специалистов и, конечно, жаждущей изменений общественности, то мы будем получать исключительно фрагментарную информацию о второстепенных, якобы забавных событиях. Ключевая информация останется вне поля внимания, считает Ян Гартл:

— О серьезных вещах сложно информировать, так как для этого необходимо что-то изучить, а еще и найти интересную форму, позволяющую рассказать слушателям о нелегких проблемах. Это невозможно сделать в коротком формате, измеряющемся несколькими десятками секунд. Сложная тема нуждается в разъяснениях. Чтобы не быть голословным, возьмем для примера реформу пенсионной системы. Прежде чем поведать о ее сути, сначала необходимо объяснить, как у нас функционирует ныне действующая система. Потом нужно пояснить, как пенсионное обеспечение могло бы работать, так как в других странах его результативность отличается от нашей. И только потом можно представить новую концепцию, которая могла бы возникнуть у нас. И вот ваш материал уже как минимум в пять раз длиннее, чем то, что вы могли бы рассказать в рамках новостного эфира обычной продолжительности. С европейской интеграцией происходит что-то подобное.