Само по себе оно бессмысленно: государственный переворот, то есть незаконное, часто насильственное изменение политического механизма с целью захвата или удержания власти, не может быть конституционным. Он всегда начинается или завершается разрушением действующей Конституции и утверждением новой. Впрочем, иногда власть имущие спокойно обходятся без всякой Конституции.

«Обычно перевороты бывают антиконституционными, — отметила Лилия Шевцова, известный российский политолог. — <...> В нашем случае происходит приведение конституции в соответствие со сложившейся при Путине „понятийной“ практикой». Шевцова обозначила ситуацию не встречавшимся ранее в политологии и публицистике термином «конституционно-правительственный кульбит»¹. Но если называть вещи своими именами, то в стране происходит именно государственный переворот, поскольку Конституцию меняют незаконным образом.

Что говорит закон и что происходит на деле

В статьях 134—137 Конституции РФ 1993 года четко определен порядок рассмотрения и утверждения поправок. В отношении статей о федеративном устройстве государства, президенте, парламенте, судебной власти и местном самоуправлении необходимо принятие соответствующего федерального закона, одобренного не только парламентом, но и законодательными органами не менее чем двух третей субъектов федерации. Когда же речь идет о содержащихся в первой, второй и девятой главах фундаментальных положениях, относящихся к основам конституционного строя, правам и свободам граждан, а также, подчеркнем, к самим поправкам и процедуре пересмотра Конституции, то изменения не могут быть приняты Федеральным собранием. Для этого должно быть созвано Конституционное собрание, которое либо принимает двумя третями голосов новую Конституцию, либо выносит проект нового Основного закона на референдум (он же «общенародное голосование»). В последнем случае решение принимается голосами более половины избирателей, принявших участие в голосовании, при условии, что в нем приняло участие более половины зарегистрированных на момент голосования избирателей.

Но в Кремле придумали иную процедуру. Сначала зачем-то учредили «рабочую группу по рассмотрению поправок в Конституцию» в составе 75 человек, из которых только 11 являются юристами. Остальные — известные общественные деятели, музыканты, спортсмены и несколько ученых, естественно, полностью контролируемых Кремлем. Об уровне их компетентности можно судить по выступлению олимпийской чемпионки по прыжкам с шестом Елены Исинбаевой на заседании этого органа. Поблагодарив Путина за включение в «рабочую группу», она сообщила, что «прочитала Конституцию нашей страны, это важно, потому что до этого как-то не было повода и необходимости». Олимпийская чемпионка поняла, что это «очень важная книга и читать ее нужно всем». Ознакомившись с Основным законом страны, она «узнала очень много интересного»². Можно предположить, что остальные члены «рабочей группы» в большинстве своем, подобно выдающейся спортсменке, прочитали Конституцию лишь недавно или вообще ее не читали. Да и зачем? Они отлично понимают, что их задача не обсуждать юридические нормы, но одобрить присланные из Кремля тексты. Поэтому можно сэкономить время и силы, просто проголосовав так, как нужно Путину и его свите.

Дело, однако, в том, что в Кремле решили де-факто отменить предусмотренное Конституцией одобрение предлагаемых изменений законодательными органами субъектов федерации, заменив его «всероссийским голосованием». Причина, по которой это было сделано, неизвестна. Вполне вероятно, что Путин и его окружение не уверены в том, что их предложения получат одобрение в российских регионах. Столь же возможно, что они хотят превратить голосование по поправкам в показательное всенародное одобрение Путина. Если так, то немедленно встает вопрос: а зачем это им понадобилось? Что произошло такого, что потребовало подтвердить поддержку недавно избранного президента большинством российского населения? К этому мы еще вернемся, а пока обратимся к юридической стороне дела.

Процедура назначения и проведения референдума, или всенародного голосования, определяется Федеральным конституционным законом № 5-ФКЗ «О референдуме Российской Федерации», принятым 28 июня 2004 года в редакции 18 июня 2017 года. Согласно этому закону (статья 14), инициатива проведения референдума может принадлежать:

• не менее чем двум миллионам граждан Российской Федерации, имеющих право на участие в референдуме;

• Конституционному собранию, если речь идет об утверждении новой Конституции, в том числе в случае внесения поправок в первую, вторую и девятую статьи действующей Конституции;

• федеральным органам государственной власти в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации.

Иными словами, президент России или иной орган государственной власти может инициировать референдум только в случае, если подписан международный договор, предусматривающий, что те или иные его положения должны быть утверждены общенародным голосованием. Таким образом, Путин нарушает действующую российскую Конституцию и Закон о референдуме: во-первых, отменяя одобрение предложенных им поправок субъектами федерации, во-вторых, незаконно вынося их на всенародное голосование. Видимо, поэтому в официальных документах говорится не об «общенародном», а об «общероссийском голосовании», якобы речь идет не о референдуме, а о чем-то ином. Но главное — поскольку поправки призваны существенно увеличить полномочия президента, то их незаконное принятие де-факто и де-юре означает государственный переворот.

Путинские поправки

Предложенные Путиным поправки в Конституцию можно разделить на несколько групп.

Две из них часто называют «социальными». Говорится, что в России «гарантируется минимальный размер оплаты труда не менее величины прожиточного минимума» и «регулярно осуществляется индексация размера пенсий в порядке, установленном федеральным законом». Смысл внесения такого рода положений в Конституцию понятен: они призваны побудить широкие народные массы одобрить на всероссийском голосовании весь пакет конституционных изменений и улучшить образ Путина в массовом сознании. Он должен предстать перед гражданами страны как вождь, заботящийся о вверенном ему народе. На деле же сколько-нибудь серьезного значения эти поправки не имеют. «Регулярная» индексация пенсий может проводиться и раз в год, и раз в три года, а прожиточный минимум определяется правительством на основе им самим установленных критериев.

Другая группа поправок ограничивает политические права граждан России, имеющих двойное гражданство или документ, подтверждающий право на постоянное проживание на территории иностранного государства. У них отбирается право быть избранными президентом Российской Федерации, депутатом Государственной думы или высшим должностным лицом субъекта федерации; быть назначенным премьер-министром, вице-премьерами, министрами и иными руководителями федеральных органов власти, а также судьями. Это прямое нарушение второй главы действующей Конституции. Содержащаяся в этой главе статья 19 постулирует, что «государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств». «Другие обстоятельства» могут и даже должны включать в себя наличие второго гражданства или вида на жительство в иностранном государстве. Нарушается также статья 32 в той же второй главе, утверждающая право граждан России «избирать и быть избранными в органы государственной власти», за исключением граждан, «признанных судом недееспособными, а также содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда».

Ограничение политических прав людей, имеющих второе гражданство или вид на жительство в иностранном государстве, говорит о нарастании в России политической паранойи. Предполагается, что тесные связи с заграницей, как минимум, подозрительны, что длительное пребывание за пределами страны автоматически делает россиянина вольным или невольным агентом противника. Тем самым отвергается основополагающий принцип презумпции невиновности. От этого один шаг к восстановлению советской практики, запрещавшей, например, браки и несанкционированные контакты с иностранцами. В сталинские годы за это попадали в ГУЛАГ, а в относительно вегетарианские постсталинские времена лишались работы, становились изгоями или вынужденно соглашались на сотрудничество с органами госбезопасности.

С этими поправками тесно связан отказ от содержащегося в первой главе Конституции принципа верховенства международного права. Там говорится: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Вместо этого предполагается записать, что «решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в Российской Федерации». Решать вопрос о том, противоречит ли российской Конституции то или иное решение международной организации, должен Конституционный суд. Но и сегодня этот суд — послушный проводник воли Кремля, не имеющий и не стремящийся иметь собственное мнение, а после изменения Конституции он полностью лишится даже формальной независимости.

Наибольшее число предлагаемых Путиным поправок принципиально усиливает и без того обширные полномочия президента. В частности, он не только представляет Совету Федерации кандидатуры для назначения председателями и судьями Конституционного и Верховного судов, как это происходит сегодня, но и может обращаться в этот Совет с представлением о «прекращении их полномочий». По сути дела, президент получит законное право не только назначать, но и увольнять их, причем число судей Конституционного суда уменьшится с 19 до 11 человек. Эта поправка предоставляет Путину возможность устроить чистку, исключив по собственному усмотрению из состава суда восемь человек, заподозренных в недостаточной лояльности.

Кроме того, Путин намерен присвоить себе право увольнять премьер-министра без отставки всего кабинета, а также назначать министров «силового блока» без даже формального представления соответствующих кандидатур премьером. Фактически, как заметил Михаил Касьянов, хорошо знающий порядки, царящие в московских коридорах власти, Путин станет главой исполнительной власти. «Президент, — говорит Касьянов, — сегодня не является главой исполнительной власти. Главой исполнительной власти является правительство, а именно — премьер-министр. Путин — гарант Конституции и главнокомандующий. Там (в Конституции. — Ю. Ф.) нет ничего про оперативное руководство деятельностью каких-то министерств». Формально сегодня любые вопросы в области оборонной и внешней политики решаются президентом и правительством. «Путин это хочет ликвидировать. Он теперь сам без премьер-министра будет назначать руководителей этих (силовых. — Ю. Ф.) ведомств. Сейчас они все назначаются в общем порядке формирования правительства. Общий порядок формирования правительства предполагает, что премьер-министр вносит предложение по кандидатурам. А Путин хочет закрепить, что он руководит всем. <...> Путин или президент становится главой исполнительной власти. Это серьезное изменение Конституции»³.

Есть и другие поправки. Так, предполагается, что президент будет назначать «силовых» министров «после консультаций с Советом федерации». Но что именно означает термин «консультации», каков их юридический статус, насколько весомы в практическом плане их результаты, остается неясным.

Непонятны и конкретные полномочия намеченного к включению в Конституцию Государственного совета. Говорится лишь о том, что он создается с целью «обеспечения согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти, определения основных направлений внутренней и внешней политики Российской Федерации и приоритетных направлений социально-экономического развития государства» и что его формирует президент. Гражданам России и ее истеблишменту предлагается купить кота в мешке: одобрить создание органа, роль которого пока минимальна, но в условиях острого политического кризиса, например, вызванного борьбой за власть после ухода нынешнего президента, может стать решающей.

С чего бы вдруг?

Чего, собственно, добивается Путин, инициировав пересмотр Конституции, серьезно укрепляющей его юридически утвержденные полномочия? Одни говорят, что это прелюдия к назначению преемника. Другие видят в конституционных судорогах признак предстоящего превращения Путина в пожизненного правителя России. Споры продолжаются, но, думается, прав известный российский экономист Сергей Гуриев: «Предлагаемые изменения включают подавление конституционных сдержек и противовесов, фактическое устранение независимости судов, потерю автономии муниципалитетами и приоритет российского законодательства над международными обязательствами. В российской Конституции очень четко сказано, что только Конституционное собрание может изменить эти основополагающие принципы политической системы страны. Путин заявил, что не будет созывать его. В этом смысле его выступление — это изложение открытого и прозрачного плана государственного переворота, или, точнее, так называемого самопереворота (от испанского autogolpe), который когда-то был любимым инструментом латиноамериканских авторитарных лидеров, caudillos»⁴.

«Самопереворот» Путина, юридическое закрепление его фактического статуса каудильо российского разлива имеет смысл лишь в том случае, если он намерен утвердить себя пожизненным властителем, подобно центральноазиатским диктаторам Туркменбаши, Каримову и Назарбаеву. Много раз говорилось о том, что Путин не доверяет и не может доверять никому, даже самому лояльному и сегодня преданному ему преемнику. Уроки истории весьма убедительны. Вскоре после смерти Сталина его ближайшие соратники начали разоблачать «культ личности»: преемникам было необходимо взвалить на бывшего вождя ответственность за тяжелый кризис, в котором оказалась советская система к началу 1950-х гг., и сползание к третьей мировой войне. Ситуация повторилась в 1964 году: отправленный в отставку Хрущев был обвинен в «волюнтаризме», его сделали ответственным за деградацию экономики, ослабление идеологической индоктринированности масс и Кубинский кризис. Брежнев после смерти оказался виновен в застое, Горбачев после отставки — в распаде Советского Союза, а Ельцин — в «лихих девяностых». Путин не может не понимать, что, потеряв контроль над ключевыми рычагами власти (армией, госбезопасностью, полицией и прокуратурой), он скорее рано, чем поздно будет обвинен и в безнадежном технологическом отставании страны, и в чудовищной коррупции, и в конфликте с Западом, и в агрессии против Украины. Последнее является уголовным преступлением даже по российскому Уголовному кодексу. Согласно статье 353 УК РФ «Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны», ему грозит лишение свободы на срок до двадцати лет. И потому он будет цепляться за власть до конца своих дней.

В противном случае, пишет Гуриев, «он бы представил систему сдержек и противовесов, направленную на защиту своей безопасности и благосостояния после своего ухода. Но, объявив о планах устранить сдержки и противовесы, Путин очень ясно дал понять, что намерен держаться за власть»⁵. Власть принадлежит тому, кто назначает и снимает чиновников и офицеров армии, полиции и госбезопасности. А за «подбор и расстановку руководящих кадров» отвечает Администрация президента и, если речь идет о региональных кадрах невысокого уровня, полномочные представительства президента в федеральных округах. Унаследованная от СССР система «номенклатуры» выстроена именно под президента и его кадровую службу.

В том, что Путин решит объявить себя пожизненным каудильо, мало кто сомневался. Удивление вызвал только вопрос: почему «самопереворот» Путина начался так рано, за четыре года до критической даты, марта 2024, и идет такими быстрыми темпами?

Обычно говорят, что в Кремле хотят заблаговременно решить «проблему 2024», поскольку недовольство режимом нарастает и ситуация в стране может выйти из-под контроля. Полностью отвергать эту версию невозможно, но и особого доверия она не вызывает. Некоторые рейтинги Путина прошлой осенью действительно снизились, но ненамного, всего на 2—3 %. В целом же, если верить социологам, ничего экстраординарного в России в последние месяцы не происходило.

По данным Левада-центра, одобрение деятельности Путина в начале лета 2018 года упало примерно на 12—15 % в результате увеличения пенсионного возраста и сохранялось на уровне 66—67 % вплоть до января 2020 года. Фонд общественного мнения утверждал, что на протяжении второй половины прошлого года положительно оценивали работу Путина от 60 % до 64 % респондентов. А прокремлевский ВЦИОМ оценивал уровень доверия Путину в 2019 году примерно в 70 %. Показатели эти менялись от опроса к опросу, но размах колебаний был небольшим, от 2 до 3 %, и, что важнее, заметной тенденции ни к улучшению, ни к ухудшению восприятия Путина широкими народными массами не наблюдалось.

К концу 2019 года по сравнению с летом того же года примерно на два процента снизился электоральный рейтинг Путина, то есть доля респондентов, готовых голосовать за него. Однако рейтинг его потенциальных соперников был в восемь-десять раз ниже. Заметно также, что во второй половине 2019 года существенно, примерно в два раза, по сравнению с началом 2018 года, увеличилась доля тех, кто не определился с выбором своего кандидата в президенты или не собирается голосовать. Это свидетельствует о росте не столько протестных настроений, сколько политической пассивности и отчужденности масс.

Недовольство в стране, конечно, имеет место: в январе 2020 года доверяют Путину чуть более трети россиян, что ощутимо меньше, чем осенью 2017 года. Руководитель Левада-центра Лев Гудков обращает внимание на то, что такое снижение происходит на фоне стабильного одобрения деятельности президента. Он объясняет это тем, что доверие касается прежде всего оценки социальной сферы, одобрение же связано с внешней политикой, риторикой «отеческой заботы». «То есть это разные роли президента — на внешней арене и внутри страны. Оценка деятельности во внешней политике высокая, а во внутренней она постоянно снижается»⁶. Особого доверия такое объяснение не вызывает, но главное в другом: от ворчания до массовых протестов, способных всерьез расшатать режим, дистанция немалого размера. Да и оппозиция в России раздроблена, ее лидеры отчаянно соперничают друг с другом и популярностью у населения не пользуются.

Об относительной политической стабильности свидетельствует отношение масс к поправкам Путина. В феврале 2020 года принять участие в голосовании по ним были готовы 64 % опрошенных, из них 72 % собирались их поддержать. Подавляющим большинством — 92 % и 83 % — были одобрены положения об индексации пенсий и минимальном размере оплаты труда, что никакого удивления не вызывает. Важнее другое — 84 % респондентов поддерживают пункт о применении в России международным норм, только если они не противоречат Конституции⁷. Это еще одно свидетельство тяжелого параноидального синдрома, характерного не только для кремлевской верхушки, но и для российского массового сознания. Внешний мир представляется источником угроз и опасностей, а правящие круги иностранных государств, как считает большинство россиян, покушаются на суверенитет России и на ее огромные природные богатства.

В целом же каких-то видимых, связанных с положением в стране причин, побуждавших Путина к государственному перевороту, не было. Тем не менее в декабре прошлого года случилось нечто серьезное, подтолкнувшее Путина к тому, чтобы срочно и быстрыми темпами начать так называемый «транзит власти». 24 декабря он неожиданно для всех объявил о переносе даты своего послания с марта на 15 января 2020 года. Похоже, именно тогда он решил не терять зря времени и заодно продемонстрировать российским сановникам, что они «не так сидят». Объяснений было предложено несколько. Известный публицист Валерий Соловей сообщил, что Путина вынуждают действовать на опережение некие «личные обстоятельства непреодолимой силы»⁸. Видимо, он имел в виду, что обитатель Кремля серьезно болен. Версия любопытная, но критики не выдерживает. Если дни Путина сочтены, то для чего ему пожизненное президентство? И к тому же, кто и зачем посвятил Валерия Соловья в государственный секрет особой важности? Ведь о здоровье президента в России точно знают лишь несколько врачей и два-три особо доверенных соратника, и все они умеют держать язык за зубами, чтобы не лишиться его вместе с головой. По мнению известного экономиста Андрея Илларионова, Путин торопится, чтобы к моменту принятия Гаагским трибуналом приговора по делу об уничтожении малазийского лайнера российская Конституция содержала четкое положение, позволяющее не выполнять ожидаемый приговор⁹. Не будем спорить, тем более что Илларионов обратил внимание на важное обстоятельство: спешка связана не столько с внутрироссийскими делами, сколько с внешнеполитической ситуацией.

Декабрь 2019 года был для Путина неудачным. Сначала не удалось выкрутить руки Владимиру Зеленскому и заставить его признать российскую трактовку Минских соглашений, украинский президент упорно добивается устранения из них наиболее неприятных для Украины положений. Не удалось заставить Лукашенко согласиться с аншлюсом Беларуси, что рассматривается в Москве как первостепенная стратегическая задача. И самое главное: 20 декабря президент Трамп ввел санкции против компаний, участвующих в проекте газопровода Северный поток-2. Остановлено осуществление любимого путинского детища стоимостью как минимум 10 млрд евро за несколько недель до его завершения¹⁰. Пришлось договариваться с ненавистными украинцами и подписывать с ними пятилетний контракт на транспортировку газа. Оказалось, что европейцы не хотят ссориться с Вашингтоном ради сомнительного в экономическом и политическом отношениях российского проекта.

Заместитель председателя Газпрома Елена Бурмистрова заявила недавно, что газопровод будет достроен российской стороной¹¹. Иными словами, европейские компании, несмотря на хлопоты Ангелы Меркель и ее панический визит в Москву в начале января, от участия в этом проекте благоразумно отказались. Когда он будет завершен и будет ли завершен вообще, неясно. Такой пощечины российский лидер давно не получал, да еще от Трампа, который так хотел с Путиным «поладить». Можно предположить, что американские санкции против Северного потока-2 оказались последней каплей, переполнившей чашу путинского терпения, и он сорвался. О его психологическом состоянии говорит, в частности, манера выражаться: словосочетания «антисемитская свинья», «заткнуть поганые рты» свидетельствуют о неспособности контролировать эмоции.

Но как это часто бывает, за истерическими восклицаниями могут стоять продуманные стратегические намерения, а ревизия Конституции и смена правительства не только расчищают путь к пожизненному правлению, но и являются своего рода операцией прикрытия. Переставляя фигуры в высшем эшелоне власти, Путин разрушает устоявшиеся группировки, предупреждая потенциальное сопротивление своим внешнеполитическим авантюрам и отвлекая от них внимание. Перспектива военного столкновения с НАТО, которое неизвестно чем кончится, усиливает в российском истеблишменте сомнения: стоит ли нынешнему лидеру еще как минимум десять лет оставаться в Кремле?

Можно предположить, где Путин и воинствующая часть российской элиты собирается нанести главный удар. Об этом, в частности, говорит беспрецедентная пропагандистская и политическая кампания против Польши. Варшава, утверждают в Москве, несет ответственность за развязывание Второй мировой войны и Холокост, вместе с НАТО готовит атаку на Россию, а поляки погрязли в антисемитизме и русофобии.

Польша сейчас, как это нередко было и в прошлом, является чуть ли не центральной силой, противодействующей российской военно-политической экспансии. А потому Кремлю нужно деморализовать польское общество, лишить его способности сопротивляться российскому давлению и, что сегодня особенно важно, оказать поддержку Беларуси, являющейся непосредственной целью Кремля. Последняя занимает ключевое место в геополитической системе между Россией и зоной НАТО. Если там возобладают нейтралистские настроения, стратегические планы Кремля окажутся под угрозой. В Минске же никому не хочется быть пешкой в руках воинствующих кремлевских мечтателей, одержимых реваншистскими комплексами. Так что начавшийся государственный переворот может стать предвестником очень горячей политической осени.