Этот проект получил признание. Изданные Венгеровым серии получили Лермонтовскую медаль РАН, премию Правительства России в области культуры (2012), премию Дмитрия Лихачева и другие. Алексей Венгеров передал Славянской библиотеке в Праге тома серии «В некотором царстве…», изданные на его средства и собранные на основе его коллекции.

О ней и начинаниях Венгерова мы и беседуем у него дома. Среди книг.

МАФУСАИЛ В ПРЕКРАСНОЙ ФОРМЕ

— Мой возраст, — говорит Алексей Анатольевич, — почти мафусаилов. Для России. Я родился в 1933 году. Из всех студентов моего потока — выпускников МАИ 1956 года — к большому сожалению, остался я один. Но возраст отнюдь не мешает мне собирать и издавать книги, общаться с немалым числом людей, водить машину, путешествовать по миру; в общем — жить относительно полноценной жизнью.

Я появился на свет в Москве в Самарском переулке близ Самотеки. Он проходил между нынешним Олимпийским проспектом и улицей Дурова, рядом со стадионом «Буревестник» и садом ЦДКА. Переулок был застроен домами барачного типа. Мы жили в большой коммуналке с общей уборной и кухней, плюс — с поочередным мытьем полов в местах общего пользования.

Жили там очень разные люди — в основном метростроевцы. Многие, возможно, вообще не читали книг. Ну, а моя мама Софья Алексеевна — прекрасно образованная и знавшая пять языков — их собирала. И детство мое прошло в дружбе с Корнеем Чуковским, Луи Буссенаром, Майн Ридом, Джеком Лондоном и другими прекрасными авторами.

— И в какой-то момент чтение о приключениях привело вас к собирательству?

— Первой приобретенной мной книгой был «Граф Монте-Кристо». Это случилось в 1943 году. Тогда мы с мамой получали по карточкам американские бекон и сгущенку, что поставлялись по ленд-лизу. А на улице Кузнецкий мост по воскресеньям был доступен книжный рынок. Там-то я однажды и выменял на книгу Дюма на талончики, полученные в ОРСе № 9.

— Что сказала на это мама?

— Мама заметила: «Наконец-то в нашем доме появился свой граф…» Ну, а собственно коллекция началась с покупки с рук пяти томов Полного собрания сочинений Пушкина издания «Брокгауза-Ефрона» с роскошными иллюстрациями. Дело было у Пушкинской книжной лавки, что находилась в Проезде Художественного театра. Приобрел я его, что называется, с нагрузкой. Хозяин уступал книги только вместе с американской пилотской кожаной курткой — за особую плату. Купил и куртку. Она пригодилась. Я всерьез занимался тогда мотоспортом — гонял на ленд-лизовском «Харлее» — и это, знаете, было красиво: на мощном мотоцикле, в блестящей кожанке, да с эффектной девушкой, да по Красной площади… Тогда по ней вдоль ГУМа ходили трамваи и прочий транспорт, и можно было проехать с улицы Горького прямо на Васильевский спуск. Кстати, шестой — самый редкий — том этого издания собрания сочинений Пушкина ко мне в руки тогда не попал.

О НОСИТЕЛЕ И ПОТРЕБИТЕЛЕ

— Какой видите судьбу книги в современном мире вы — один из самых опытных и знающих библиофилов?

— До конца XX века книга оставалась главным источником информации. Потом пришло время сменить носитель. Носитель сменен. Он стал электронным. Так когда-то в наш мир пришел телевизор. Но заменил ли он театр? И личное общение зрителя с актером? Или — заменила ли трансляция футбольный матч и соучастие зрителя в состязании? Нет.

То есть новый носитель появился. Но, по-моему, книгу он не заменил. Впрочем, важно то, что он несет. Какое содержание. И это останется важно даже тогда, когда (а как технарь, я в этом не сомневаюсь) найдут способ поставлять информацию человеку напрямую в мозг. Содержание! И вот за это-то содержание я тревожусь. Потому что вижу, как рушится цепочка: информация — знание — умение — профессионализм. Как мне представляется, разрыв происходит на уровне знания. Возьмем историю. Большинство ее не знает. Или знает в версии сильно искаженной в угоду разным интересам. И искажения продолжаются. Но ведь ясно, что взобраться на гору, на интеллектуальную высоту, и взглянуть с нее на происходящее внизу (не возвращаясь назад), и попытаться понять, что ждет нас в будущем (чем заняты считанные люди), по-настоящему можно лишь зная историю, прошлое. А этого знания нет. Больше того: нет желания знать.

Множество людей живут только настоящим. Они не хотят слышать о прошлом, где много неприятного, и думать о будущем, которое неизвестно. Им так спокойнее.

А я считаю, что чувствовать себя немного спокойнее можно, если более или менее понимаешь, что на самом деле осталось за спиной, а что маячит впереди. Это мало кому удается. Ведь большую часть XX века (причем — повсеместно) людям это было не нужно. Их убеждали: завтра вы проснетесь в светлом будущем. Помните лозунги: «Догоним Америку по молоку и мясу!», «Каждой жене — мужа!», «Каждой семье — квартиру!» и тому подобные?.. И в ожидании этого уходили поколения за поколениями — через катастрофы, взлеты и падения.

Но народ продолжал и продолжает рождать талантливых людей. Я имел счастье общаться со студентами разных стран, пола и возраста. В России множество креативных умов. Возможно, это результат многовекового тренинга в борьбе за существование. К примеру, во время Второй мировой немецкий танк с разбитой гусеницей чинили в регламентной мастерской. А наш солдат, образно говоря, снимал портянку, стягивал ею гусеницу и танк ехал дальше…

Россия многим обязана своим талантам. Тем из них, что смогли реализовать себя. Ведь таланты надо развивать. И путь к этому — просвещение. Но именно просвещение — главный дефицит. Во-первых, я почти не знаю людей, которые бы ставили перед собой задачу просвещать: будить стремление к знанию, мышлению, осмысленному и целенаправленному действию. А во-вторых, не создается книг, которые привлекали бы следующие поколения своей занимательностью.

За 37 лет в «технике» я насмотрелся производственных курилок. И почти не слышал в них соленых анекдотов, но у многих видел под мышкой журналы: у кого — «Знамя» или «Октябрь», у кого — «Новый мир» и «Иностранку». И о том, что я книжку прочел — во какую! — тогда говорили куда чаще, чем теперь.

Уходит желание толковать о прочитанном. Приходят иные темы — карьера, деньги, нечто, что выдают за успех... Но это не значит, что надо опустить руки и забыть о просвещении.

МЫ — В ОБЛОЖКЕ

В апреле—мае 2000 года в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина прошла выставка «ХХ век. Мы — в обложке». Ее концепцию предложил Алексей Венгеров. Он же предоставил материалы. Коллекционер утверждает: директор музея Ирина Антонова считает ее лучшей из выставок частных коллекций.

Экспозиция включала обложки журналов, вышедших в Российской империи, СССР и РФ с 1899 по 1999 год. Порой это работы мастеров: Александра Дейнеки, Петра Кончаловского, Бориса Кустодиева, Кузьмы Петрова-Водкина, Александра Родченко, Владимира и Георгия Стенбергов…

Но обложка популярного периодического издания — не только творение художников и журналистов, но и отражение датированной актуальной ситуации. А также — перемен, переживаемых страной. «Нива» и «Аполлон» зовут в мир искусства, плюс — в столицу и усадьбу. «Сатирикон» — в луна-парк дураков и компанию задорных циников. «Красная нива» требует контроля масс (надо всем), «Даешь» — чистки госаппарата, «Огонек» — отказа от поцелуев, а «Под знаменем Белморстроя» — ударного труда. «Огонек» 1993-го баском Ельцина вещает: «Караул устал»; «Караван историй» обещает рассказ про «запретную любовь племянницы Брежнева»; а Льва Разгона поздравляет с 90-летием «Русский еврей».

— В 20-30-е годы, — продолжает Алексей Анатольевич, — выходят 73 журнала, название которых включает слово «красный». Это сравнительно мирные «Красная нива» и «Красная новь»… Но это и «Красный безбожник», «Красная колокольня» и вовсе уж необъяснимый и жуткий «Красный ворон»…

Что меня беспокоит? Путь человечества, начатый в пещере с наскальными рисунками и пролегший через глиняные таблички Месопотамии, египетский папирус и станок Гуттенберга к тому, что гектары леса вырубали для издания сочинений Брежнева — похоже, не завершен. И куда он ведет теперь? Отнюдь не ясно.

Но чтобы хоть частично это понять, важно посильно проследить путь страны и мира. Проект «Мы — в обложке» — это тест. Первая попытка. Она была удачной. И я подумал: задачу просвещения в какой-то мере можно решить с помощью книг, размещенных в хронологическом порядке по мере выхода. Так родилась библиохроника.

СДЕЛАЙТЕ СВОЕ

— Термин библиохроника часто пишут с большой буквы и берут в кавычки, как название проекта. Верно ли это?

— Библиохроника — это жанр. И к сегодняшнему дню в этом жанре уже собраны и выпущены три тома под общим заголовком «В некотором царстве…». В этих трех томах помещены книги. Это сборник лучших (по множеству критериев) книг конкретной библиотеки.

Следующие две группы томов — «Здесь под небом своим…» и «Между нами» — самостоятельные наборы изданий, посвященных: первое — тематическим подборкам — Отечественной войне 1812 года; детским книгам («Прекрасная пора»); городам и весям; «памятным книжкам» и календарям («Непредсказуемая память»); и второе — отношениям государств: России и Франции, России и Германии, России и Англии. Это — три двуязычных тома. Первый — «Entre nous» — в 2014 году был представлен в Библиотеке иностранной литературы в Москве. А пока последний том серии «Здесь под небом своим…» — 20 мая 2015 года в журнале «Наше наследие». Он посвящен «памятным книжкам» — изданиям Военного министерства (1828—1917 годы) для Высочайшего Двора.

Эти изящные томики великолепно изданы и снабжены отличными гравюрами. Венгеров приобретал их в России, Германии, Латинской Америке, США и Франции — там, где довелось оказаться их владельцам.

В выпуске ряда книг серии, вышедших в издательстве «Русский раритет», коллекционеру помогали сын Сергей, Алексей Невский, Вера Невская, Эдуард Козлов и другие участники этого уникального проекта.

— Россия, — продолжает Венгеров, — за 300 лет фактически не выставляла книг, которые были в ней изданы. А среди них немало потрясающих. И даже говоря о самых простых, важно помнить: книжку, изданную в 1820 году, теоретически мог листать Александр Сергеевич Пушкин. То есть видя ее, человек может ощутить связь времен.

Представьте: в течение 30 лет вы каждый день фотографируетесь. И порой просматриваете снимки. И только тогда видите, как вы изменились.

Глядя в зеркало, люди не замечают перемен в себе. Но они есть. И не только внешние. А вместе с ними меняется мир. И они в этом участвуют. В том числе — в изменении средств коммуникации и их содержания.

Просмотр фотографий помогает вам уловить разницу в вашем облике в разную пору жизни. То же и с историей. Книги — самые разные: хроники, романы, стихи — отражают состояния мира. И, познавая их, можно видеть как меняются страны, Человек и Человечество… Этому служит библиохроника.

— Многие не понимают принцип формирования сборников. В них соседствуют первопечатный «Апостол» и Иосиф Бродский, «Записки о Московии» Сигизмунда фон Герберштейна и Сергей Довлатов…

— Я это знаю. И не принимаю критику. Во-первых, я знаю: то, что я сделал — необратимо. И когда меня с упреком спрашивают: почему что-то включено в новый том, а что-то нет, отвечаю: я так решил. И осуществил это. А во-вторых — попробуйте сделать свое.