После начала Бархатной революции он вместе с Гавелом вошел в руководство «Гражданского форума» и вел переговоры с последним командующим Центральной группы войск генералом Воробьевым, пока в июне 1991 года Чехословакию не покинул последний советский солдат. Коцаб говорит, что сегодня с радостью сделал бы подобное и для украинцев, если бы мог.

Михаэл Коцаб, который в этом году отметит 70-летие, не может оставаться в стороне от происходящих событий. Он поддерживает благотворительный проект «„Скорая помощь“ для Украины» и в январе лично перегнал один из таких автомобилей на Донбасс. В знак поддержки сражающейся страны он в Изюме исполнил песню на руинах жилого дома, разрушенного российской ракетой.

Я об этом предупреждал, но надо мной смеялись. Мне говорили: «История идет вперед, все это уже в прошлом, нельзя дважды войти в ту же реку». И вот, гляньте: мы снова в той же реке!

Михаэл Коцаб, музыкант, член «Гражданского форума», бывший министр по правам человека

По его мнению, развязанная Путиным война стала неожиданностью для всего мира, включая саму Россию. «В ХХI век мы, конечно, вступили как оптимисты, с ощущением, что мир стабилизировался, права человека уважаются, социальные проблемы вызывают эмпатию, пусть и не везде решены. И вдруг Путин вернул нас назад, практически во времена после Второй мировой войны, и начал бряцать оружием, от чего мы, европейцы, давным-давно отвыкли. И буквально все страны, включая саму Россию, Украину, Америку совершенно не были к этому готовы. Это совершенно новая для нас ситуация — движутся танки, летят ракеты, возникла опасность ядерной войны».

О том, что Запад недооценил угрозу, исходящую от России, сегодня говорят многие. Десять лет назад, в марте 2014 года, Россия аннексировала часть территории Украины — Крымский полуостров. Хотя большинство стран мира не признали так называемый «референдум», но и на Западе звучали голоса, что «жители Крыма хотели быть с Россией». Президент Чехии Милош Земан говорил, что «в вопросе присоединения Крыма и в вопросе Косово Евросоюз использует двойные стандарты». Институт изучения войны пишет, что «Путин вынес ценный опыт из того, как малоэффективно Запад отреагировал на вторжение России в Крым».

Сотрудник факультета социологии Карлова университета Ян Шир убежден, что отсчет следует вести даже не с Крыма: «В первую очередь стоит напомнить, что Украина не является первой страной, на которую напала Россия при Путине — есть опыт вторжения в Грузию 2008 года. Я считаю, что именно тогда произошел этот перелом в поведении России. В случае с Грузией обошлось даже без введения санкций, а после Крыма появились хоть какие-то, пусть символические санкции. Но действительно Крым был блестящей операцией, которая не вызвала никакого противодействия со стороны Запада и, конечно, это подогрело аппетиты России. Путин убедился, что эффективной помощи жертве агрессии не будет, и это, конечно, спровоцировало его идти дальше».

По мнению Яна Шира, равнодушие Запада было связано «в целом с недооценкой угрозы со стороны России и интенсивностью работы российской пропаганды в странах Запада»: «К сожалению, России было на кого опереться в Европе, мы видели это в Германии — это подписание договора на строительство газопровода „Северный поток-2“ и так далее. Даже Крым не помешал продолжать развивать отношения с Россией, будто она не представляет угрозы для европейского порядка и европейских стран».

Крым является суверенной территорией Украины, находящейся под временной оккупацией России, и без восстановления права на него не может быть речи о мире.

Ян Шир, сотрудник факультета социологии Карлова университета

Но 24 февраля 2022 года Европа неожиданно для себя оказалась перед лицом огромной войны — самой большой после Второй мировой. За эти два страшных года отношение к Москве, по мнению Яна Шира, «изменилось почти во всех странах»: «Путина перестали воспринимать как человека, который способен держать слово и элементарно обеспечивать выполнение достигнутых договоренностей. Это повлекло за собой снижение уровня взаимоотношений с Россией. Сейчас введены реальные санкции, чего не скажешь о том, что было после первого вторжения 2014 года. Уже есть понимание того, что цели Путина не ограничиваются одной Украиной. Я вижу большие изменения в Европе, однако с обществом внутри взаимодействовать тяжело, поскольку во многих странах действуют пророссийские силы, а меры, которые необходимо принимать, не очень популярны, так как обходятся недешево. <...> Конечно, трудно признаваться в своих ошибках и переосмысливать свое поведение. Мы видим это на примере изменения общественного дискурса, в первую очередь в Германии, которая не только поддерживала с Россией тесные финансовые и торговые отношения, но где также не очень серьезно воспринимали опасения своих союзников с восточного фланга НАТО. Там были сторонники госпожи Меркель по вовлечению России в европейские дела. Переосмысление этого еще потребует времени».

И процесс переоосмысления хоть и медленно, но идет. Михаэл Коцаб отмечает растущую «сплоченность западного мира в помощи Украине»: «Теперь мы видим, какую превосходную позицию занял Макрон. Мы по-прежнему поддерживаем Украину, и, если так и продолжится, все закончится хорошо. Разумеется, есть Фицо, есть Орбан, к президентскому креслу приближается Трамп. Он, конечно, не вызывает такого страха, как Путин, это было бы преувеличением, но есть риск того, что все опять полностью поменяется».

При этом Михаэл Коцаб согласен, что Запад помогает Украине недостаточно. Он гордится тем, что именно Чехия первая начала поставлять Украине тяжелое вооружение, в чем видит «и свой маленький вклад». Однако Запад до сих пор не передал сражающейся стране самолеты, у армии не хватает снарядов. Правительства колеблются, поскольку всех пугает ядерная угроза, которую транслирует Россия.

«Упреки сейчас звучат в основном в адрес Германии, — говорит Ян Шир, — я имею в виду вопрос передачи Украине дальнобойных ракет системы Таурус. Риски эскалации существуют, этого никто не отрицает, но с ними можно бороться только путем сдерживания, то есть нужно четко доносить до Кремля, что любая подобная ошибка будет иметь для России такие последствия, что рисковать ей не стоит. Умиротворение агрессора еще никогда в истории человечества не приводило к миру — наоборот, это всегда ускоряло начало большой войны. Запад пока очень вяло занимается этой проблемой — можно было бы побыстрее и побольше поставлять все нужное Украине. Но для этого сначала должно прийти понимание того, что альтернативы нет».

«Мы видели реакцию на слова Макрона, что в Украину могут быть посланы французские военные, по крайней мере, военные советники. Но будем откровенны — мир находится под гипнозом ядерного оружия, — убежден Михаэл Коцаб. — Нас тормозит непредсказуемость и кровожадность Путина и решимость россиян — не только Путина и группы, которая его окружает, но и всех его избирателей — атаковать нас. И мы не знаем, где проходит для них эта черта. Так что у нас есть французы, которые со времен Наполеона хотят выиграть войну на чужой территории, что достаточно умный принцип. И Макрон выступил с идеей: „Давайте начнем прямо сейчас!“ Поскольку есть риск того, что очень быстро россияне окажутся на границе Словакии, а там их будет встречать Фицо с хлебом-солью».

Вероятность заявленного Эммануэлем Макроном участия западных войск в войне, по мнению Яна Шира, «зависит от множества факторов»: «Но если провалится поддержка Украины, это заставит нас использовать свои войска. Конечно, в наших интересах, чтобы путинский экспансионизм не расширялся на другие государства Европы, так что имеет смысл делать ставку на то, чтобы остановить Путина именно в Украине, а не в других странах, куда он может войти после Украины, если она падет».

Михаэл Коцаб на вопрос, возможно ли посылать граждан Европы, включая собственных детей, на фронт в Украину, ответил так: «Мы должны взвесить то, что нам действительно угрожает. Пошлем ли мы — не наших детей, но профессиональных военных — защищать свободу или же позволим войне прийти к нам в дом. Агрессор не будет спрашивать, может ли убить наших детей и стариков, сжечь наши дома. Месяц назад я побывал на Донбассе, в 15 километрах от линии фронта, в районе Славянска. Мы перегоняли автомобиль „скорой помощи“, ночевали на военной базе. И мы видели, что земля там даже не выжжена — она просто разорвана на куски. Сожженные дома, превратившиеся просто в груды мусора, где уже даже мыши не спрятаться. И все это может прийти к нам. Я не хочу никого пугать, поскольку считаю, что план Путина фантасмагоричен и воплотить его не удастся, но политик всегда должен учитывать худший вариант, пусть и веря в лучшее».