Изымались практически все запасы, крестьяне были вынуждены прятать чудом оставшиеся крохи. Работать стало невыгодно, попросту бесполезно.

Пик голода в Поволжье пришелся на 1922—23 гг. Это был не единственный пострадавший регион (голодали в Башкирии, в Крыму, в Самарской губернии, в Южной Украине, в Приуралье, в Западной Сибири) и не единственный голодный период за время существования советской власти. Однако на этот раз правительство открыто признало положение в Поволжье катастрофическим, официально обратилось к мировой общественности с просьбой о помощи и гарантировало беспрепятственный въезд иностранным сотрудникам Красного Креста и других гуманитарных организаций, которые хотели убедиться, что отправленные грузы действительно поступают по назначению.

В Европе и Америке мнения о возможности и необходимости оказания помощи советской стране разделились. Одни указывали на то, что большевикам помогать нельзя, что они своей бесхозяйственностью сами вызвали голод даже в черноземных областях страны. Другие же, в частности американская организация ARA и Нансеновская Общеевропейская организация помощи голодающим России, выступили за спасение оказавшихся в бедственном положении людей и за отправку им срочной продовольственной помощи.

Мощное благотворительное движение развернулось и в Чехословакии. В Центральное управление добровольной помощи голодающим в России и Украине вошли следующие организации: Чехословацкий союз легионеров (Československá Obec legionářská), Чехословацкий Красный Крест (Československý červený kříž), Чехословацкий Союз учителей (Československá Obec učitelská), Чехословацкий союз «Свободная мысль» (Československá Volná Myšlenka), Центральный союз чехословацких студентов (Ústřední svaz československého studenstva), Союз офицеров (Svaz důstojnictva), Союз работников без рангов (Svaz gážistů mimo hodnostní třídu), Союз чехов и словаков из России (Sdružení Čechů a Slováků z Ruska), Союз скаутов Чехословацкой Республики (Svaz skautů Republiky Československé) и Чехословацкое центральное рабочее объединение для экономической помощи России и Украине (Československý Ústřední pracovní sbor pro hospodářskou pomoc Rusku a Ukrajině).

Как же маленькая молодая республика могла помочь не только тысячам беженцев из России, но и голодающим в самой стране? Конечно, всех накормить было невозможно. Однако грамотная организация, строгая отчетность, точность в работе и общая скоординированность дали прекрасные результаты. Помогли стольким людям, скольким можно было помочь, спасли столько жизней, сколько можно было спасти в сложившихся условиях. Все, кто оказал помощь, были уверены в том, что каждая крона, отправленная голодающим, будет использована правильно. Все деньги, собранные вышеперечисленными и другими организациями (кроме помощи от компартии Чехословакии — она была передана непосредственно советскому правительству), были учтены, основная часть пошла на приобретение продовольствия, которое распределялось под контролем на местах.

В брошюре с предисловием Алисы Масариковой, изданной Центральным рабочим объединением в 1922 году, говорится, что помощь, оказанная Чехословакией, спасла в России и Украине более 30 000 человек. «По сравнению с размерами русской катастрофы, — пишет один из авторов, Л. Сыхрава, — результат нашей помощи кажется каплей в море, особенно если учесть, что согласно последнему отчету женевской комиссии Нансена от 20 апреля 1922 года европейская помощь <…> кормит сейчас 1 031 519 человек, а американская распределяется среди 3 760 000 человек, причем в помощь Нансена включена уже и чехословацкая. Однако, несмотря на это, остается еще 20—25 миллионов человек без помощи, многим реально грозит голодная смерть. Но и наших 30 000 человек — это уже деяние, само по себе оно сможет послужить хорошим вознаграждением каждому дарителю, что важно и для будущих наших отношений с русским народом».

И как бы ни смотрели на трагедию Поволжья сейчас и в то время, большинство людей тогда понимало, что помощь есть добро, а отказ помочь нуждающемуся — зло. За добро гонорара не причитается. Спасенные люди несомненно испытывали благодарность по отношению к своим спасителям. Но смели ли они говорить об этом открыто несколько лет спустя, в тридцатые годы?..

«Сегодня на Руси такой голод, какого история человечества не знала. 30 миллионов голодает, 20 миллионов умирает голодной смертью. И все это совершается лишь в нескольких днях езды от нас. Почему?» — спрашивает ежедневная газета «Деревня» (Venkov), издававшаяся партией аграрников для обеспеченных жителей деревни, помещиков и крепких хозяев, 8 апреля 1922 года и призывает читателей оказать посильную помощь.

Какова же была помощь на одного взрослого голодающего? На день выдавали 250 граммов ржаного хлеба хорошего качества, испеченного из чешской муки, три куска сахара и кастрюлю густого супа, которого хватало на обед и ужин. Такой рацион давал возможность сохранить жизнь и работоспособность, что было важно для следующего посевного сезона. Помощникам-добровольцам платили едой, за день работы волонтер получал четыре пайка.

Нансен утверждал, что Россия была совершенно не в состоянии справиться с проблемой сама. Что бы случилось, если бы правительству большевиков не предоставили помощи? Но человеческое милосердие, к счастью, оказалось выше политических разногласий, пусть и весьма принципиальных, и помощь была предоставлена, были спасены миллионы жизней. «Что есть человек без добра и милосердия?» — такой вопрос задает чешская брошюра.

Во время голода 1922—23 гг. погибло около пяти миллионов человек, около полутора миллионов детей остались сиротами. Даже если не принимать в расчет теорию о том, что голод был организован специально, это не снимает ответственности за него большевистского правительства. Голод явился результатом преступной политики, жестокости, равнодушия, неумения и нежелания помогать. 2 января 1922 года в России было принято постановление о «Ликвидации церковного имущества», по которому было изъято ценностей на 2,5 млрд золотых рублей. Из этой суммы только один миллион рублей пошел на покупку продовольствия для голодающих, а остальное было потрачено на «приближение мировой революции».