Симоновича-Никшича никак нельзя назвать случайно оказавшимся на свободе пациентом психиатрической клиники. Он близок к высшим кругам Московской патриархии и через полгода после провозглашения новой «священной инквизиции» был награжден орденом святого Сергия Радонежского, который вручается за «церковные, экуменические и миротворческие заслуги». Вручал его митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, ныне патриарх Московский и всея Руси.

С этого момента прошло 13 лет. С каждым годом Россия все глубже погружается в мракобесие, чем-то напоминающее антиутопии Владимира Сорокина «Сахарный Кремль» и «День опричника».

Новое средневековье

Приходящие из России сообщения рисуют картину поистине фантасмагорическую. Высокие технологии, импортированные из западных стран и Китая, сочетаются со средневековыми обрядами и ритуалами, чернокнижием и мистическими практиками. Так, в феврале 2019 года несколько десятков женщин, называющих себя ведьмами, провели в центре Москвы «внеурочный магический круг», чтобы послать положительную энергию президенту Путину, поднять его упавший рейтинг и содействовать укреплению России. Организатор шабаша Алена Полынь, в миру Елена Суликова, сообщила журналистам, что рейтинг президента портит оппозиция. «Подымись величием, сила России, направь пути Владимира Путина верно и праведно — через слово мое, — читали заклинания московские ведьмы. — Да будет сила России крепчать, да будет Владимир Путин верные пути видеть»².

За несколько дней до шабаша ведьм-поклонниц Путина, 27 января 2019 года в религиозном центре «Вечно синее небо» в Бурятии заместитель верховного шамана России Артур Цыбиков принес в жертву пять верблюдов. Несчастные животные были сожжены, чтобы, как заявил организатор обряда, «возродить, восстановить и сделать нашу родину сильной, красивой, мощной и суверенной». Верблюд считается у бурятов «наивысшим» животным, а «беспрецедентный по своей силе, масштабу и значению обряд направлен на укрепление России и ее народов»³.

С высшими силами самого разного толка, похоже, склонен советоваться и сам президент Путин. В прессу попала, например, информация о посещении им в апреле 2013 года знаменитого буддийского дацана «Хамбын Сумэ» в селе Верхняя Иволга недалеко от Улан-Удэ. В этом дацане находится «нетленное тело» ламы Даши-Доржо Итигэлова, главы буддистов Восточной Сибири в 1911—1917 гг., умершего или ушедшего в нирвану в 1927 году. Не вдаваясь здесь в эту действительно удивительную и загадочную историю, заметим лишь, что Путин по крайней мере дважды, причем один раз наедине, провел с нетленным телом великого ламы довольно длительное время⁴. Считается, что пребывающий в нирване монах видит не только прошлое и настоящее, но и будущее, а также общается с избранными. Какие советы он давал российскому президенту и давал ли вообще, неизвестно. Напрашивается, однако, вопрос: не он ли внушил Путину чудовищную идею аншлюса Крыма и отторжения от Украины ее юго-восточных провинций?

Шабаши ведьм, сжигание верблюдов и беседы президента с находящимся в нирване ламой — все это обращение к языческим, дохристианским или даже антихристианским воззрениям и силам. Они пока еще не получили в России широкого распространения. Но поистине массовым явлением стало влияние священнослужителей и иерархов РПЦ на повседневную жизнь российского общества, их проникновение в армию, школы и университеты. Так, в Московском инженерно-физическом институте, ведущем ядерном вузе России, где готовят специалистов по ядерному оружию и реакторам, открыта кафедра теологии, существует домовая церковь, а патриарх Кирилл стал почетным доктором этого института. При штабе Ракетных войск стратегического назначения под Москвой действует патриаршее подворье с храмом великомученицы Варвары с приделом преподобного Илии Муромца. Настоятель этого храма убежден, что освящение межконтинентальных баллистических ракет перед их запуском является «доброй традицией».

Священники регулярно освящают ракеты и бомбардировщики, несущие ядерное оружие. Был случай, когда базу ядерных бомбардировщиков освятили иконой с изображением Сталина. Освящаются дома и квартиры, магазины, космические корабли. Нередки поистине курьезные случаи. Так, например, православные батюшки освятили серверы некоего видеохостинга, изгнав из них злых духов; избирательный участок, чтобы отпугнуть «демона фальсификации», и даже стрип-клуб, чтобы атмосфера в нем «стала более позитивной».

Иерархи РПЦ, особенно в провинции, все чаще выступают в роли идеологических цензоров, добиваясь запрета на концерты и театральные постановки, не совпадающие с их представлением о прекрасном. В Новосибирске, например, местный епископ сумел сорвать постановку оперы Вагнера «Тангейзер», уличив режиссера в использовании не по назначению христианской символики. Он предрекал, что такие святотатственные постановки могут вызвать трагедию, аналогичную терактам во Франции 7 января 2015 года и публично упрекал городскую прокуратуру за медленное реагирование на его сигналы⁵.

Юридической основой для вмешательства РПЦ в общественную и культурную жизнь является норма закона, предусматривающая уголовное наказание за оскорбление чувств верующих. А уголовное преследование членов «Свидетелей Иеговы» — не что иное, как возрождение святой инквизиции: светская власть подвергает репрессиям людей, объявленных церковью опасными еретиками.

Но, пожалуй, наиболее вопиющим проявлением растущей клерикализации путинской России является влияние церковной иерархии и отдельных религиозных деятелей на принятие политических решений. В стране, похоже, назревает новая распутинщина.

Распутин 2.0

Появление в начале ХХ века вблизи императорской семьи «святого старца» Григория Распутина не без оснований считают наиболее ярким, а возможно, и самым вопиющим проявлением кризиса российского самодержавия, завершившегося крушением монархии и катастрофой 1917 года.

О Распутине, казалось бы, известно все или почти все. Однако некоторые моменты его истории привлекли внимание исследователей и журналистов только в последние годы и во многом остаются и, скорее всего, останутся неизученными. В их числе семь «обстоятельных бесед» Распутина с будущим управляющим делами Совнаркома и доверенным лицом Ленина Владимиром Бонч-Бруевичем. О чем они разговаривали, неизвестно. Бонч-Бруевич считал фаворита императорской семьи человеком, «на которого пал жребий идти и идти, куда-то все дальше и все выше, и представительствовать за „крестьянский мир честной“»⁶.

Можно предположить, что беседы Бонч-Бруевича с Распутиным были далеко не случайными. Тайными мистическими сектами, прежде всего хлыстовцами, интересовался Ленин, размышляя о том, чтобы организовать религиозное восстание, повторяющее в чем-то крестьянские войны XVI—XVII вв. в Европе. Будущий вождь мировой революции просил Бонч-Бруевича внимательно изучить проблему и сделать «реальные политические выводы, пригодные для практики нашей борьбы»⁷.

Учением хлыстовцев интересовались не только большевики. Почти за сто лет до появления в столице империи Романовых «святого старца» в высшем свете Санкт-Петербурга большой популярностью пользовался некто Кондратий Селиванов, бывший крестьянин, основатель секты скопцов, вышедший из русского хлыстовства. «После многих приключений и странствий Селиванов прибыл в Петербург, где был обласкан светским обществом, — писал известный исследователь русских сект Александр Эткинд. — Он предсказывал будущее, и у его дома всегда стояла вереница экипажей. В 1805 году император Александр приехал к нему перед отъездом в армию, действовавшую в Австрии против Наполеона. Селиванов воевать не советовал: время еще не пришло, говорил он. В течение почти 20 лет он пользовался необыкновенным влиянием как в высшем свете, так и в правительстве»⁸. По сути, Селиванов был прямым предшественником Григория Распутина. Правда, судьба его сложилась не столь трагически: в 1820 году он был отправлен в один из суздальских монастырей, где и скончался после 12 лет покаяния.

Все это свидетельствует о том, что политические элиты России, в том числе их высшее звено, и тогда были склонны искать политических советов у «святых старцев», религиозных деятелей и просто шарлатанов. И, как это часто случается, история повторяется, причем далеко не всегда в виде фарса.

Сегодня в российских политических и журналистских кругах много говорят о необыкновенном влиянии, которым пользуется митрополит Псковский Тихон (в миру Георгий Шевкунов), известный как «духовник Владимира Путина». Сам он не подтверждает, но и не отрицает, что исповедует президента России, не скрывая, однако, что является советником Путина по вопросам религии и церкви.

В отличие от своего предшественника Григория Распутина, отец Тихон родился не в российской глубинке, а в интеллигентной московской семье, окончил сценарный факультет ВГИКа. Его обращение в христианскую веру началось со спиритического сеанса, во время которого он вместе со своими друзьями вызвал дух Николая Гоголя. Призрак «стенал, сетовал, разрывая сердце. Рассказывал, как ему невыносимо тяжело. И главное, просил о помощи. <…> — Помогите мне! Ужас, ужас!.. — заклинало загадочное существо. — О, как нестерпимо тяжело! Умоляю вас, помогите!» — так описывал эту сцену отец Тихон в автобиографии. А когда незадачливые спириты спросили, чем, собственно, они могут помочь духу, тот потребовал, чтобы они отравились. Перепуганные до смерти будущие кинематографисты на следующее утро отправились в храм Тихвинской иконы Божией Матери. Они были уверены, что на них «объявили охоту могущественные неведомые нам силы и избавить от их порабощения может разве только Бог». В храме им разъяснили, что общались они с самыми настоящими бесами, что им необходимо креститься, а тем, кто уже был крещен, исповедаться и прийти к причастию⁹.

Окончив ВГИК, Георгий Шевкунов стал послушником Псково-Печерского монастыря, работал в Издательском отделе Московской патриархии, в 1996 году назначен наместником вновь открытого Сретенского монастыря, находящегося рядом с комплексом зданий КГБ/ФСБ. После прихода к власти Путина карьера отца Тихона стремительно пошла в гору. Сегодня его называют самым влиятельным церковным деятелем в России, предсказывают, что он сменит патриарха Кирилла во главе Московской патриархии. По словам журналистов телеканала «Дождь», к нему на исповедь в очередь выстраиваются министры. Среди духовных подопечных Шевкунова называют бывшего губернатора Санкт-Петербурга Георгия Полтавченко, секретаря Совета безопасности России Николая Патрушева, председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, бывшего начальника информационно-аналитического управления внешней разведки генерала Николая Леонова, телеведущих Андрея Малахова и Александра Крутова и других влиятельных деятелей путинской России.

Многие объясняют влияние Шевкунова близкими контактами с президентом. Говорят, что с Путиным его познакомил банкир Сергей Пугачев. «Я Тихона знаю с 90-х годов, — рассказывал Сергей Пугачев. — Мы были очень дружны. Он настоящий авантюрист. В 90-е годы он был жутким монархистом, дружил с покойным сейчас уже скульптором Славой Клыковым, монархистом Зурабом Чавчавадзе, Крутовым, главным редактором „Русского дома“. При этом он очень советский: любит советские песни, рыдает под марш „Славянки“. Заставляет хор Сретенского монастыря исполнять советские песни. У него винегрет в голове: все там перепуталось. Есть у него, на мой взгляд, страшная черта для священника: чинопочитание. Например, Никита Михалков — его кумир. Когда он его видит, теряет дар речи»¹⁰.

В 1996 году Пугачев привел Путина на службу в Сретенский монастырь, настоятелем которого был Шевкунов, а затем стал возить отца Тихона на дачу к президенту. Людмила Путина стала прихожанкой Сретенского монастыря¹¹. Шевкунов курировал строительство храма в резиденции Путина Ново-Огарево на Рублевском шоссе.

Другие считают, что помимо близости к Путину роль Шевкунова в политической и культурной жизни России объясняется его давними доверительными контактами с ФСБ. Вряд ли случайным является его прозвище «лубянский батюшка», своего рода игра слов: Сретенский монастырь, которым он руководил долгие годы, находится в Москве на улице Большая Лубянка, а в этом монастыре частыми гостями были офицеры госбезопасности, которых он наставлял и которым отпускал грехи.

О политических взглядах отца Тихона свидетельствуют, например, настойчивые слухи о том, что именно он возглавлял в 2005 году экспертизу выставки «Осторожно, религия» в Сахаровском центре, на основании чего был вынесен приговор ее организаторам Юрию Самодурову и Андрею Ерофееву. Его считают заказчиком уголовного преследования режиссера Кирилла Серебренникова, чей антиклерикальный фильм «Ученик» вызвал раздражение и негодование иерархов РПЦ. Телеканал «Дождь» называет его сценаристом открытия памятника князю Владимиру в Москве: «Теперь в России три Владимира — один в Мавзолее лежит, второй в Кремле сидит, ну а третий стоит — прямо напротив».

И, пожалуй, самым законченным изложением не столько исторических, сколько политических и идеологических установок Тихона Шевкунова стал его фильм «Гибель империи: византийский урок». Проводя прямые параллели между Византией и Россией, Шевкунов пытается убедить зрителей (и в первую очередь, высший эшелон российской элиты) в том, что Византия пала не столько под ударами турок-османов, сколько в результате интриг западноевропейцев и деятельности внутреннего врага, «который появился в духовных недрах византийского общества и сокрушил дух великого народа, сделав его беззащитной жертвой тех вызовов истории, на которые Византия уже не смогла ответить»¹². Внутренний враг, убеждал зрителей автор фильма, это прозападная партия, доказывавшая, что Европа развивается все более успешно, а Византия исчерпала себя, и требовавшая перестройки всех институтов государства по западноевропейскому образцу. «Нелепо говорить, что Запад был виновен в неудачах и падении Византии. Запад лишь преследовал свои интересы <…>. Исторические поражения Византии происходили тогда, когда сами византийцы изменяли основным принципам, на которых держалась их империя». Эти великие принципы — «верность Богу, Его вечным законам, хранящимся в Православной Церкви, и безбоязненная опора на свои внутренние традиции и силы». Отказ от них, поражение «имперских традиционалистов» и проведенные по инициативе «прозападной партии» реформы подорвали экономический, политический, военный и идеологический потенциал Византии и сделали ее беззащитной перед напором с Востока¹³. Таким образом, в фильме Тихона Шевкунова была сформулирована в простой и доступной форме идеология нынешней путинской России: спасение государства и империи — в державе и православии, а угроза и гибель идут от Запада и прозападной «пятой колонны», диссидентов и реформистов.

При всей исторической безграмотности такого рода размышлений, они удивительно совпадали с мироощущением групп и слоев, составлявших советскую элиту, потерявшую после краха Советского Союза власть и влияние. К таким группам принадлежит Путин и те люди, прежде всего офицеры госбезопасности, которые вместе с ним пришли к руководству страной в XXI веке. «Распад СССР, ставший, по его определению, „величайшей геополитической катастрофой 20-го века“, оказался для подполковника ФСБ еще и личной катастрофой. Ощущение полета в небесах, чувство всевластия, которое давалось принадлежностью к секретной службе, сменилось унижением от жалкой должности помощника ректора ЛГУ. Пережив „проклятые девяностые“, поколение „сбитых“ имперцев пришло к власти и устроило реванш, пытаясь возродить империю, стереть из истории следы „величайшей геополитической катастрофы“», — писал видный российский политолог Игорь Яковенко¹⁴.

Для бывшей советской номенклатуры, офицерского корпуса и генералитета армии, сотрудников госбезопасности и многочисленных партийных пропагандистов неприемлема сама мысль о том, что крах Советской империи стал результатом неустранимых пороков коммунистической системы и нарастающего несоответствия имперской политической модели реалиям конца ХХ века. Им было гораздо комфортнее видеть причины этого в неспособности власти противостоять проискам внешних врагов, в интригах и предательстве «либералов», изменивших традиционным ценностям. К тому же такая концепция служила оправданием и обоснованием естественной для этих групп репрессивной политики: спасение державы требует подавления либеральной, ориентирующейся на западный путь развития оппозиции. Наконец, новой российской элите, в большинстве своем вышедшей из средних слоев советской бюрократии и госбезопасности, льстит мысль о том, что они оказались во главе не все более отстающей от Запада и Китая региональной державы, а наследницы великой Византийской империи, претендовавшей в период своего расцвета на роль духовного и политического лидера Европы и Азии.

Культ традиции и антилиберализма

Современная Россия заимствовала у Византии многие политические практики и идеологические установки. Среди них так называемая «симфония церкви и государства». В ключевом документе Московской патриархии «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви (далее РПЦ)» говорится: «Государство при симфонических отношениях с Церковью ищет у нее духовной поддержки <…>, а Церковь получает от государства помощь в создании условий, благоприятных для проповеди и для духовного окормления своих чад, являющихся одновременно гражданами государства»¹⁵.

На практике «духовная поддержка» нынешнего российского государства со стороны РПЦ заключается в выработке и внедрении в массовое сознание идеологических и пропагандистских установок, обосновывающих формирование в стране авторитарного полуфашистского режима. А создание «условий, благоприятных для проповеди и для духовного окормления» чад Русской православной церкви означает, во-первых, привилегированное положение РПЦ среди других официально признанных в России конфессий, во-вторых, подавление, в том числе путем репрессий, тех религиозных объединений, которые рассматриваются Московской патриархией как опасные для нее и государства.

Наиболее известным примером современной российской «святой инквизиции» является преследование «Свидетелей Иеговы». Верховным судом РФ в апреле 2017 года было принято решение о признании Управленческого центра «Свидетелей Иеговы» в России экстремистской организацией. Правозащитный центр «Мемориал» подчеркнул, что суд не привел ни одного факта нарушения иеговистами общественного порядка, проявления агрессии или насилия, каких-либо свидетельств, что их религиозная деятельность угрожала безопасности Российской Федерации. Им инкриминировали распространение запрещенной российскими судами литературы, причем в одной из экспертиз иеговистов обвинили не более и не менее как в убеждении в правильности своей веры в Апокалипсис. Но истинная причина гонений на «Свидетелей Иеговы», по словам российского журналиста Светланы Солодовник, в том, что они пацифисты, оказываются служить в армии и привлекают к себе сторонников гораздо успешнее, чем РПЦ¹⁶.

Вернемся, однако, к политическим и идеологическим установкам Московской патриархии. Некоторые высказывания священнослужителей РПЦ вызывают сомнения в их психическом здоровье. Протоиерей Александр Шумский, член Союза писателей и миссионерской комиссии Московской епархии, не мог скрыть восторг, охвативший его в связи с ракетными ударами по сирийской оппозиции. «Мы, русские, созерцали огненный смерч, поднимавшийся из просторов Каспия, с замиранием сердца, с великой радостью, ощущая в этом огненном смерче Божий бич, беспощадно сокрушающий содомских выродков. <…> Выплывает лодочка из камышей волжской дельты, бабахает на полторы тысячи километров калиброванными ракетами и тут же обратно в камыши. Экипаж русской лодочки продолжает щучку да окунька тягать, да уху с водочкой попивать, а экипаж американского авианосца идет на дно, на корм рыбам. Приятное ощущение, читатель, не правда ли?»¹⁷

И все же столь одиозные высказывания не типичны для иерархии РПЦ. Но официальные, тщательно отредактированные социально-политические формулы Московской патриархии могут оказаться не менее, а может быть и более опасными, чем безумные откровения Шумского. Одной из основных идей политической философии современной РПЦ является воинствующий антилиберализм, отторжение либеральных ценностей, исходящих из представления о личности и ее правах как высшей ценности. «Главный вызов человеческому сообществу в XXI веке — это противостояние либеральных цивилизационных стандартов, с одной стороны, и ценностей национальной культурно-религиозной идентичности — с другой», — писал в 2000 году будущий патриарх Кирилл¹⁸.

Отрицание либерализма, свойственное иерархам РПЦ, объясняется не столько соображениями теологического свойства, сколько политико-идеологическими. «Из либеральной идеи проистекает общепринятое понимание гражданских свобод, демократических институтов, рыночной экономики, свободной конкуренции, свободы слова, свободы совести, — всего того, что входит в понятие „современной цивилизации“», — проговаривается Кирилл¹⁹. Иными словами, речь идет не столько об отторжении идеологами Московской патриархии либеральных «цивилизационных стандартов» как таковых, сколько о негативном отношении к политическим компонентам либерального общественного устройства: гражданским свободам, демократии, свободе слова и совести, то есть о неприятии всего того, что отвергается в современной России, где сформировался авторитарный режим.

Не менее показательно обращение иерархов РПЦ к традиционным ценностям. Выступая на открытии XХII Всемирного русского народного собора в октябре 2018 года патриарх Кирилл в очередной раз расставил точки над идеологическими i. Главная ошибка, которую необходимо исправлять, по его словам, состоит «в отказе от традиции, то есть от системы передачи ценностей от поколения к поколению, которая формирует цивилизационный код народов с его культурными, духовными и религиозными парадигмами, опирающимися на Богом данные, а потому и неизменные нравственные ценности, сопровождающие человечество на протяжении всей истории»²⁰. При этом, размышляя о данных Господом вечных и нетленных ценностях, идеологи РПЦ редко поясняют, что именно они имеют в виду. Хотя, конечно, очевидна отсылка к хорошо известной «триаде» графа Уварова: «православие, самодержавие, народность», обосновывающей авторитарный режим, опирающийся на политическую доктрину РПЦ, уходящую корнями в далекое прошлое.

И последнее: нарастание мракобесия, будь то шабаши ведьм, призывающих подвластные им силы поддержать президента Путина, или утонченные построения богословов Московской патриархии — признак углубляющегося кризиса путинской власти.