В 6:30¹ 5 марта 1950 года командир отделения 8-й стрелковой роты Степан Полищук в составе роты капитана Шлемы Пикмана прибыл в с. Белогорща. Совместно с 3-м отделением общей численностью в 13 человек военнослужащие с ходу блокировали дом Натальи Хробак², указанный капитаном Пикманом.

В группу оцепления входил и рядовой Василий Бухтояров, занявший огневую позицию у дороги в тридцати метрах от дома. Во время обыска из блокированного дома выбежал брат Хробак — Даниил, он был сразу же задержан и быстро допрошен. Он показал, что в доме его сводной сестры Анны Конюшик проживает домработница, чьи приметы схожи с приметами личной связной Шухевича Галины Дидык, всегда находившейся при Шухевиче, как было известно оперативникам.

Через 15 минут к дому Хробак подъехал подполковник Иван Шорубалка с группой из пяти солдат 4-й стрелковой роты. По пути Шорубалка сначала приказал сесть в машину Бухтоярову, а затем взял сержанта Полищука из состава другой группы. Через 350 метров машина остановилась у дома № 82³, двухэтажного здания, расположенного напротив школы. (Рисунок № 6, подпись: Рисунок фасада и план второго этажа дома, в котором скрывался Роман Шухевич. Источник: Российский государственный военный архив (РГВА))

На первом этаже в разных квартирах проживали гражданка М. К. Чапа и фельдшер А. В. Янченкова, а также находился небольшой кооперативный магазин (продавец Головацкая). На втором этаже располагались две комнаты, кухня и большой чердак. Шорубалка приказал группе от 4-й роты оцепить дом, а сержанта Полищука и рядового Бухтоярова, возможно, зная их по предыдущим операциям как опытных фронтовиков, направил в распоряжение старшего лейтенанта Демиденко, уже находившегося у входа в дом. Несмотря на неоднократные требования, хозяйка отказалась открыть дверь. Входные двери имели множество запирающих устройств и неизвестно, сколько времени понадобилось на их открытие, однако несомненно, что момент внезапности был упущен, а Шухевич получил достаточно времени, чтобы спрятаться. Сержант Полищук, пользуясь ломом, выбил дверь, и в дом заскочил старший лейтенант Демиденко (Рисунок № 7, подпись: Рисунок входной двери и запоров. Источник: РГВА), за ним вошли Полищук и Бухтояров. Вот как об этом позднее вспоминала Дидык:

«Вдруг кто-то очень сильно постучал в двери. Провiдник⁴ сразу заскочил в тайник, а я пошла открывать дверь. Увидела, что там стоят вооруженные люди, один — с наставленным к двери оружием. Стало понятно, что дело плохо. У нас с Провiдником было договорено: если какая неясная ситуация, я иду открывать дверь, а он за это время может иметь возможность выскочить. Я подумала: если их один-два, то пока они войдут, пока будут обыскивать дом, то Провiдник сможет исчезнуть или скрыться»⁵.

В тот момент, когда в дом ворвались военнослужащие МГБ, Шухевич уже спрятался в специально оборудованной «криївке»⁶. Тайник 1,5 х 0,3 м был отгорожен деревянной перегородкой в небольшом (1,5 х 2,0 м) тамбуре второго этажа и имел выход на лестничную площадку. Дидык, стоявшую за дверью, тут же задержал сержант Полищук. На вопрос старшего лейтенанта Демиденко «Кто есть в доме?» она ответила: «В доме никого нет». После этого Демиденко предложил Дидык показать комнаты, где она живет, и приказал следовать вперед. За Демиденко следовал сержант Полищук с оружием наизготовку, готовый в любой момент прикрыть его огнем. Рядовой Бухтояров в это время осматривал первый этаж, а затем поднялся на второй. Выйдя на площадку лестничной клетки второго этажа, Полищук приказал Бухтоярову осмотреть чердак, а сам приступил к поверхностному осмотру четырех комнат.

В это время на второй этаж поднялся незнакомый военнослужащим полковник, предупредивший Полищука и Бухтоярова об усиленном наблюдении за задержанной. Можно предположить, что им был заместитель начальника отдела Главного управления (ГУ) МГБ СССР полковник Шолом Шлюгер. На карте-схеме операции в Белогорще, начерченной в штабе Внутренних войск (ВВ) МГБ Украинского округа в апреле 1951 года, указано, что полковники Шорубалка, Шлюгер и Фокин ворвались в дом № 82 в 8:10. (рисунок № 8, подпись: Карта-схема операции в с. Белогорща. Составлена младшим лейтенантом Самарским в апреле 1951 г. по приказу полковника Игнатова. Источник: РГВА) Контрразведчик Шлюгер служил в центральном аппарате МГБ в Москве и вряд ли часто участвовал в чекистско-войсковых операциях на Западе Украины. Именно поэтому солдаты 8-й роты могли его не знать, однако это только предположение автора.

На основании отчета Управления 2-Н за январь — март 1950 года, в захвате Шухевича принимали участие еще два полковника: начальник УМГБ Львовской области полковник Владимир Майструк и полковник Фокин. По версии МГБ СССР, именно с Фокиным Шухевич вступил в свою последнюю схватку.

Бухтояров немного по-другому описывал появление «неизвестного полковника». После осмотра чердака он вышел на лестничную площадку второго этажа. Здесь внимание сержанта привлекли качающиеся доски в стене. Опыт и чутье не подвели солдата: он стоял у входа в «криївку», где прятался Шухевич, вслушивавшийся в каждый звук. В это время в тамбур зашел «незнакомый полковник». Согласно докладной записке Бухтоярова: он «закричал на меня, почему я не на месте, приказав мне встать в комнату и смотреть за задержанной хозяйкой дома». За полковником на второй этаж поднялся подполковник Шорубалка, приказавший Полищуку одеть задержанную, не разрешив одеться ей самой. Одновременно «неизвестный полковник» заинтересовался той самой стеной, от которой только что отогнал солдата, подошел ближе, и стал ее внимательно осматривать.

Полищук, находившийся рядом в комнате, взял висевшее на стене пальто и платок, чтобы одеть задержанную, но в тот момент, когда он положил пальто на стул и уже хотел одевать платок на Дидык, на лестничной площадке второго этажа раздался выстрел. Бухтояров писал, что выстрел прозвучал в тот момент, когда полковник осматривал доски в стене на лестничной площадке: «Из-за стены произошел выстрел, полковник залег, а я взвел автомат на боевой взвод и стал наблюдать, где произошел выстрел».

После выстрела Полищук «предложил выйти» подполковнику Шорубалке, и он вышел в соседнюю комнату, захватив с собой задержанную Дидык⁷. Из-за «подозрительной стены» выскочил Шухевич, «бросил гранату на нижний этаж и пытался бежать на чердак», однако для своего «прорыва» он выбрал очень неудачный момент. Помимо Бухтоярова, затаившегося за углом, по лестнице поднимались сотрудники МГБ майор Ревенко и подполковник Фокин.

Шухевич был серьезным противником, решительным и быстрым в действиях. Из своего укрытия он отлично слышал, что происходило на лестничной площадке второго этажа. Естественно, что командующий УПА сначала планировал пересидеть обыск в укрытии, однако после того, как «подозрительная стена» тайника привлекла внимание Бухтоярова и «неизвестного полковника», он понял, что скоро его обнаружат. Предполагая, что лестничная площадка почти пуста, а все вошедшие солдаты и «эмгэбисты» ушли осматривать квартиру, Шухевич стал действовать и через доски выстрелил в «неизвестного полковника». Бухтояров писал, что после выстрела «полковник залег», и это последнее упоминание о нем в докладной записке. Услышав звук падающего тела и думая, что его выстрел достиг цели, Шухевич выскочил из укрытия, бросил на первый этаж неразорвавшуюся гранату, а затем попытался скрыться на чердаке. Уже после операции, в ходе обыска, на чердаке был обнаружен лаз в стене, через который Шухевич мог выбраться на крышу сарая.

Прыжок «Волка» оказался для всех неожиданностью, однако Василий Бухтояров, еще не зная наверняка, откуда раздался выстрел, выбрал удачную позицию у входа в квартиру. Таким образом, он контролировал лестницу, вход и выход на чердак, а Шухевич не мог его видеть, так как солдат находился за углом. Как только прозвучал первый выстрел и в воздухе запахло порохом, на лестничной площадке остались лишь Шухевич и Бухтояров. Степан Полищук находился в другой комнате и момента открытия огня не видел, «неизвестный полковник» залег, а может быть, потерял сознание, подполковник Шорубалка находился вместе с задержанной в другой комнате. Если не считать «неизвестного полковника», Бухтояров стал единственным свидетелем последнего «прорыва» Шухевича, и решение ему пришлось принимать молниеносно, почти инстинктивно.

Солдатами не подтверждается версия, что Шорубалка перед выходом Шухевича успел крикнуть: «Только не стреляйте!» Следует учесть неожиданность и стремительность происходящего. Бухтояров среагировал мгновенно и произвел по «неизвестному бандиту» несколько очередей из автомата. Результатов стрельбы он не видел из-за порохового дыма, но по окончании выстрелов солдаты услышали, как «по лестнице что-то загремело». Бухтояров находился на должности снайпера 8-й роты, однако он не знал, сколько человек скрывается в тайнике, сколько их пошло на прорыв, поэтому обратил всю огневую мощь своего автомата на пространство перед собой, дав шесть очередей в упор. Несмотря на гипертонию и ревматизм, в свой последний «прыжок» «Волк» вложил всю прыть, лишний раз подтверждая приметы, указанные в ориентировках МГБ по его розыску: «в движениях быстр». Позднее на теле Шухевича найдут несколько попаданий в грудь.

Была ли у Бухтоярова возможность захватить Шухевича живым или вообще не стрелять? Если бы солдат замешкался, окликнул Шухевича, и не выстрелил, то однозначно сам бы получил в ответ пулю от «генерала Чупринки». Шухевич не только хорошо владел многими видами стрелкового оружия, но и прекрасно стрелял. (Рисунок № 9, подпись: План тамбура и тайника, в котором скрывался Шухевич. Крестом обозначено место, где, по версии МГБ, был убит майор Ревенко. Синей стрелкой и пунктирной линией обозначены место выстрела и последующие движения Шухевича. Источник: РГВА)

После того как стрельба стихла, по приказанию подполковника Шорубалки старший лейтенант Демиденко и сержант Полищук ползком выбрались на лестничную площадку и нашли два трупа: «Один на втором этаже около лестницы и второй внизу так же около лестницы». Шорубалка приказал еще раз проверить все помещения. Отметим, что солдатами руководил именно он, а «неизвестный полковник» исчез, словно растворился в воздухе. После повторного осмотра с помощью солдат из оцепления трупы погрузили на две машины и отправили в здание УМГБ Львовской области. В одной из машин для сопровождения поехал сержант Полищук. Бухтояров остался в доме для продолжения обыска.

Так описан ход операции по ликвидации Романа Шухевича в докладных записках ее непосредственных участников — военнослужащих 10-го стрелкового полка ВВ МГБ.

Согласно национал-романтической версии, исходящей от ОУН-УПА, смертельно раненный Шухевич, чтобы не попасть в «лапы НКВД», успел пустить себе пулю в висок. Некоторые исследователи видят в этом «моральную победу» Шухевича над сотрудниками МГБ, доказывая, что последнее слово в их противостоянии сказал пистолет «Вальтер», а раздосадованным оперативникам достался лишь «хладный труп» командующего УПА. Очевидно, что если бы не было выстрелов из автомата, то не понадобился бы и «Вальтер», тем более что Шухевич мог спокойно застрелиться, не покидая своего укрытия. По документам МГБ УССР, выстрелами из автомата Шухевич был тяжело ранен. Убив майора Ревенко, он сцепился на лестнице с полковником Фокиным. Тогда младший сержант Виктор Панин одиночным выстрелом из автомата поставил во всей этой «заварушке» жирную точку.

То, что Панин добил Шухевича, подтверждают не только документы МГБ, но и воспоминания его сослуживца, стрелка-автоматчика 2-го взвода 4-й роты Федора Кубрина. В РГВА сохранилось рукописное описание операций, в которых он участвовал. Ветеран Внутренних войск писал свое письмо спустя 35 лет после описываемых событий, задолго до попыток политической реабилитации ОУН-УПА и рассекречивания документов МГБ УССР.

В тот день Кубрин в составе 4-й роты находился в оцеплении дома № 82 в с. Белогорща. Согласно письму, операция, в которой он участвовал, проходила в пригороде Львова, в результате нее «убит бандит в звании „полковник“ у его связной». Убил его сержант [инструктор] служебной собаки, чью фамилию автор письма за много лет позабыл. Кубрин не помнил имя сослуживца, однако хорошо запомнил кличку его собаки — Ирма⁸. Осенью 1949 года служебно-розыскная собака Ирма была закреплена за инструктором служебных собак 4-й стрелковой роты младшим сержантом Виктором Паниным⁹.

Откуда вел огонь и где находился младший сержант Панин в момент прорыва Шухевича? Не имея на руках докладной записки Панина, изъятой из документов полка, мы можем только примерно представить последовательность действий и местонахождение младшего сержанта в момент попытки захвата Шухевича. Оцепление вокруг дома расставлял лично Шорубалка, и, по официальной версии МГБ УССР, Панин с собакой находился у входа в дом, за которым начиналась узкая лестница, и, даже не ступая на нее, можно было увидеть фигуры тех, кто находится на втором этаже. Вероятно, инструктор-собаковод вошел внутрь сразу же после первого пистолетного выстрела, возможно, следовал за майором Ревенко, а в голову Шухевичу он стрелял, находясь на лестнице, так как ни Бухтояров, ни Полищук на лестничной площадке второго этажа его не видели и одиночного выстрела не слышали. Очевидно, Панин произвел свой выстрел в тот момент, когда Бухтояров уже вел огонь, поэтому его выстрел потонул в гуле автоматной очереди, и солдаты услышали лишь звук падающего тела.

Из какого оружия был убит Шухевич?

В статье «Охота на „Волка“. Ликвидация Романа Шухевича» Олег Росов указывает, что лидера украинских националистов застрелили из пистолета-пулемета Шпагина (ППШ). Скорее всего, это домысел автора статьи. В оперативных документах указание на систему оружия встречается очень редко, в основном при описании стрелкового оружия, изъятого у националистов. И если автомат, из которого стрелял Бухтояров, определить в точности нельзя из-за отсутствия в приказах о закреплении вооружения за личным составом полка списков военнослужащих, то можно точно указать тип автомата, из которого убили Шухевича.

В соответствии с «Табелем положенности вооружения» инструктор служебного собаководства вооружался пистолетом-пулеметом Судаева (ППС). Имея калибр 7,62 мм, ППС имел меньшие габариты, чем ППШ, был удобней в производстве и эксплуатации и лучше всего подходил для оснащения инструкторов служебных собак. Несмотря на то, что ППС имел только автоматический режим огня, по сравнению с ППШ у него был более низкий темп стрельбы, что позволяло вести ее даже одиночными выстрелами. Для этого требовались достаточный опыт обращения с ППС и сноровка при плавном нажиме и отпуске спускового крючка. Панин имел достаточный опыт, в боевых операциях против националистов он участвовал почти беспрерывно с ноября 1944 года. Так что Шухевича застрелили из ППС — не менее легендарного оружия военного периода, чем ППШ.

Если вновь возвратиться к версии ОУН-УПА, согласно которой Шухевич убил старшего офицера МГБ и потом застрелился сам, то возникает вопрос, почему из шести автоматных очередей, выпущенных в упор с расстояния в несколько метров, лишь несколько пуль попали ему в грудь. Теорию о том, что Шухевич смог ловко увернуться, можно отбросить, так как с такого близкого расстояния промахнуться из автомата очень сложно. Возможно, что часть пуль, предназначавшихся Шухевичу, попала в майора Ревенко, который, увидев выскочившего из тайника «Волка», резко поднялся с лестницы и вступил с ним в борьбу. Этим обстоятельством, вероятно, можно объяснить тот факт, что в записке, переданной 5 марта 1950 года по связи высокой частоты («ВЧ») министру государственной безопасности СССР генерал-полковнику Виктору Абакумову, сообщалось, что Шухевич, оказав вооруженное сопротивление, открыл огонь из автомата. Ведь надо было как-то объяснить гибель майора МГБ, сраженного именно автоматной очередью.

В пользу данной версии свидетельствуют и короткие воспоминания рядового Ивана Неретина, сослуживца Бухтоярова, стрелка 8-й стрелковой роты. Несмотря на то, что в момент операции его в доме не было, они служили с Бухтояровым в одном взводе, могли общаться, в том числе и на темы проведенных операций. Неретин мог участвовать и в погрузке тел погибших в машины — из докладных записок известно, что это делали солдаты оцепления. Свое письмо Неретин писал в 1983 году, уже многое стерлось в памяти, позабылись фамилии однополчан. Так, рядовой Бухтояров выступал в его письме как «Федоров», а Шухевича он называет «Шевчук», однако из-за важности настоящего свидетельства приведем отрывок, посвященный операции в Белогорще полностью: «[Я] принимал участие при ликвидации Центрального провода [ОУН] первого заместителя Степана Бендеры — генерал-майора „Шевчук“. Когда солдат Федоров расстрелял в упор одним выстрелом, автоматной очередью схватившись вместе оуновца „Шевчук“ и нашего майора связи нашей части, нарушившего порядок нашей работы».

Получается, что майор Ревенко по трагической случайности оказался на линии огня и принял на себя часть пуль, предназначавшихся Шухевичу. Только так можно объяснить тот факт, что несколько очередей из автомата, выпущенных практически в упор в командующего УПА, нанесли ему такой малый урон и не были для него смертельными.

Рассекреченные документы госбезопасности УССР не дают ответов на ряд вопросов. В какой момент и с какой целью Ревенко оказался в доме? Существовала ли для того какая-либо оперативная необходимость? Есть версия, что он поднимался по лестнице перед полковником Фокиным в поисках подполковника Шорубалки, произнося фразу «Где Шорубалка?! Здесь есть Иван Кириллович?» Непонятно, зачем опытный оперативник, старший офицер отдела 2-Н, словно грибник в лесу, начинает по имени и отчеству звать своего начальника в доме, где проводится спецоперация.

После прекращения стрельбы старший лейтенант Демиденко и военнослужащие ВВ МГБ обнаружили два трупа: «один на втором этаже около лестницы и второй внизу так же около лестницы». Заметим, что в докладных записках вообще не идентифицируются найденные трупы, как будто для того, чтобы отличить убитого пожилого мужчину в вышиванке от майора МГБ, требуется серьезная экспертиза.

Обратимся к самому раннему документу внутренних войск МГБ по данному вопросу — записке по ВЧ (оперативная сводка № 0065) из штаба 62-й стрелковой дивизии ВВ МГБ по состоянию на 24:00 6 марта 1950 года. Благодаря этой сводке мы можем представить, какая неразбериха творилась в первые часы после операции. Сводка сообщала: «Убито два бандита. Трупы убитых бандитов опознаются, изъято пистолетов 2 шт.[уки]. С нашей стороны убит начальник отделения МГБ УССР майор Ревенко». Позже в оперативную сводку № 0065 (рукописный вариант)¹⁰ по приказанию начальника штаба ВВ МГБ Украинского округа полковника Игнатова внесли уточнения: «Убит один и захвачена одна бандитка».

На основании того, что Шухевича не удалось захватить живым, операция в с. Белогорща оценивается некоторыми историками как неудачная. Но если вспомнить для сравнения Оржевскую операцию — ликвидацию в феврале 1945 года военнослужащими ВВ НКВД командира УПА-«Север» Дмитро Кличкивского¹¹ — то ее признали успешной¹².

В период Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы отряды УПА могли на несколько часов захватывать райцентры и большими группами расхаживали по лесам и селам. Столкнувшись с недостатком кадров в ходе последовательного разгрома УПА, украинские националисты, пытаясь сохранить остатки своей организации, изменили тактику, усовершенствовали конспирацию и ушли в глубокое подполье. Но и органы МГБ УССР, Управление 2-Н во исполнение директивы № 58 МГБ СССР от 9 ноября 1949 года¹³ перестроили и активизировали агентурно-следственную работу, тем самым подняв и «планку результативности». Чем осторожнее вел себя противник, все глубже уходя в подполье, тем сложнее становились и оперативные комбинации органов госбезопасности. Конечно, с оперативной точки зрения, захват Шухевича живым был бы важен, однако и его ликвидация стала серьезным ударом по ОУН и несомненным успехом МГБ СССР.

9 марта 1950 года сотрудники МГБ задержали Анну Конюшик — хозяйку конспиративной квартиры Шухевича, легально работавшую учительницей в Белогорще. Через несколько дней на основании ее показаний подверглись арестам связные «генерала Чупринки», в свою очередь давшие показания на членов его охранной боевки. В результате проведенных мероприятий были арестованы многие его личные связные и сподвижники, всего за апрель 1950 года — 35 человек связных и функционеров Центрального провода ОУН, содержателей конспиративных и явочных квартир. На основании показаний арестованных удалось выявить свыше 90 участников подполья ОУН.

Со смертью Шухевича накал вооруженной борьбы с элементами гражданской войны на Западе Украины стал ослабевать, однако органы госбезопасности продолжали кропотливую оперативную работу по вылавливанию оуновцев и связников, а 10-й стрелковый полк ВВ МГБ вел боевые операции против остатков подполья ОУН. За май 1950 года только 8-я рота отчиталась о пяти захваченных вооруженных боевиках. В июне сержант Полищук был представлен командиром роты к поощрению за убитых им в операциях боевиков, а в августе 1950 года премирован краткосрочным отпуском на родину продолжительностью в десять суток. На тот момент Степан Полищук числился среди «мастеров службы» своей роты; в графе «в чем отличился» капитан Пикман указал: «участвовал в ликвидации главарей ОУН».

Василий Бухтояров демобилизовался в апреле 1950 года, а через год, в мае 1951-го, уволился Виктор Панин. Степан Полищук остался на сверхсрочную службу, затем стал старшиной роты и продолжал преследовать оуновцев до 1952 года. 9 января 1952 года он отличился в ликвидации боевки в селе Любень-Великий Городокского района Львовской области — эта операция стала для него последней за время службы¹⁴. Перед увольнением в мае 1952 года Полищука наградили медалью «За отличную службу по охране общественного порядка». Через несколько лет после увольнения Полищук окончил электромеханический техникум и стал начальником производства на заводе.

Анализ документов ВВ МГБ дает возможность представить наиболее полную и объективную картину ликвидации 5 марта 1950 года в ходе чекистско-войсковой операции командующего УПА Романа Шухевича. К операции по поимке Шухевича хотелось прикоснуться многим, таким образом «нетерпение и жажда успеха, получения наград, повышений и поощрений»¹⁵ превысили разумный уровень и сказались на результате операции. Спешка и высокая концентрация в одном месте самых высоких начальников, присутствие в доме, где проходила операция, сразу нескольких старших офицеров МГБ, не только не способствовали скоординированным действиям и успеху, но и нарушили весь отлаженный ход оперативной работы. Сразу после операции всем высокопоставленным ее участникам было не до наград и повышений, удержаться бы на своих должностях! Искажение итогов операции, подтасовка фактов начались непосредственно после ее окончания, причем на самом высоком уровне. Тогда никто не задумывался, что множественные нестыковки в деталях и полная засекреченность итогов предоставят историкам, симпатизирующим ОУН-УПА, возможность добавить в гибель Шухевича «героических подробностей», так необходимых для создания образа «героя УПА».

«Любители истории» от ОУН-УПА предоставили общественности одни факты и придержали на пыльных архивных полках другие. Делали они это искренне. Им не хотелось верить, что главного командира УПА, самого «генерала Чупринку» за несколько секунд подстрелили простые солдаты Внутренних войск, какие-то трактористы и колхозники, что ему не пригодился подаренный Степаном Бандерой «Вальтер», так и не сказавший своего последнего слова. В тот день у Шухевича не получилось ничего: стреляя в «неизвестного полковника» через деревянную перегородку — промахнулся, не удался прорыв, не получилось подорвать и перестрелять перед смертью «побольше москалей», даже граната у него не взорвалась! Лидеру УПА изменило чутье и удача. На того, кто привык решать вопросы террором и силой, нашлась другая сила.