Причиной возбуждения уголовного дела Следственный комитет назвал акцию, прошедшую 15 июля. Ее целью был сбор подписей против поправок в Конституцию. В тот день правоохранители задержали 147 человек, в том числе Юлию Галямину. Всего ей вменяют в вину семь правонарушений. Почти все они произошли годом раньше, летом 2019-го. Правда, судебные решения по ним вступили в силу в феврале 2020 года — это дало следствию возможность формально посчитать и их.

Статья 212.1 УК, в народе «дадинская», применяется только против оппозиционных активистов. Дело Юлии Галяминой — уже четвертое дошедшее до суда.

Статья 212.1 появилась в Уголовном кодексе после Майдана и крупных протестных акций в Москве. Первые уголовные дела начали возбуждать довольно быстро: Владимир Ионов, Ирина Калмыкова, Марк Гальперин, Ильдар Дадин. Доводы адвокатов и правозащитников о том, что эта статья неконституционна и нарушает права человека, следователи, прокуроры и судьи не слышали и не слышат по сей день.

Для применения ст. 212.1 УК нужно, чтобы к моменту совершения административного нарушения у человека за последние полгода уже было три судебных решения по ст. 20.2 КоАП (Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации), вступивших в силу. Но если решение вступило в силу, значит, он уже был наказан за эти нарушения, а Конституция гарантирует ему право не быть осужденным за них еще раз. Именно поэтому процессуально, казалось бы, невозможно соединить несколько административных правонарушений в одно настоящее уголовное дело.

В 2017 году, после общественного резонанса, вызванного приговором активисту Ильдару Дадину, первому в России осужденному по ст. 212.1 УК, Конституционный суд скорректировал статью, указав, что судить по ней можно только в том случае, если доказаны ущерб или реальная угроза его причинения участником массового мероприятия. Если же общественная опасность действий не доказана, привлекать к уголовной ответственности, по мнению КС, нельзя. Никакого разъяснения, что значит эта общественная опасность, конечно, нет.

Договориться встретиться у здания суда — опасность. Не пропускать мусоровозы к полигону — опасность. Пост в группе против свалки или призыв прийти в суд — опасность. Любая мирная акция протеста — опасность. И даже проходить мимо такой акции — опасность. Только на практике выходит, что опасность эта не для здоровья других граждан, имущества или правопорядка, а для самих активистов.

После постановления КС высказывалось оптимистичное мнение, что правоохранительным органам надоело черпать воду решетом и дел по этой статье больше не будет. Тем не менее КС признал статью конституционной. Юристы боролись за ее декриминализацию, но суд пошел только на изменение формулировки.

Следующим человеком, попавшим под ст. 212.1 УК, стал экоактивист Вячеслав Егоров, в отношении него возбудили дело в январе 2019 года. Он выступал против строительства мусорных полигонов в Коломенской области. Его дело также считается политически мотивированным. Потом было дело архангельского активиста Андрея Боровикова (его приговорили к 400 часам исправительных работ), спустя несколько месяцев — дело Константина Котова. На расследование понадобилось всего несколько дней: 12 августа 2019 года Котова задержали, а уже 15 августа расследование было завершено. Так же быстро вынесли приговор — четыре года колонии.

Юлия Галямина — первый политик, в отношении которого возбудили уголовное дело по этой статье. Заседание по делу состоялось 3 ноября в Тверском суде в зале 455, в том же, где чуть больше года назад судили Константина Котова.

«Конституционный Суд постановил применять статью 212.1, только если действиями обвиняемого причинен вред здоровью, имуществу, безопасности либо создана угроза причинения такого вреда. И многие оптимисты уверяли, что после этого Постановления статья, формально оставшись в УК, станет „мертвой“ нормой, поскольку ее применение серьезно ограничено. Но оптимисты оказались неправы, и серьезным заслоном для применения „дадинской“ статьи Постановление не стало. После двухлетней паузы правоприменители решили, что борьба с мирными протестующими важнее соблюдения указаний КС, а раз ему нужна реальная угроза причинения вреда, то напишем, что угроза создалась самим фактом несанкционированного сбора граждан. И, как мы видим по делу Котова, по делу Егорова и по делу Галяминой, это сработало и сходит им с рук. Люди собрались без разрешения властей? Значит, они представляли угрозу, — комментирует адвокат Юлии Галяминой Мария Эйсмонт. — А кого у нас привлекали по этой статье? Почему-то исключительно оппозиционеров. И ни в одном случае речь не идет о реальном ущербе, ни в одном деле нет потерпевших, есть какая-то мнимая угроза в интерпретации полицейских, которым суд, конечно, верит. Если есть политическая воля привлечь к уголовной ответственности кого-либо, то найдут, как обосновать, какую формулировку применить, где-то скорректируют, где-то натянут. С изменением формулировки мы не затрудним применение статьи, ее надо вообще убирать из Уголовного кодекса, и это будет непросто: такой удобный инструмент борьбы с несогласными».

Весной 2020 года Госдума расширила список уголовных статей, осужденные по которым не могут становиться кандидатами на выборах. В список вошла и ст. 212.1 УК. По мнению адвоката Юлии Галяминой Михаила Бирюкова, дело против муниципального депутата возбудили именно поэтому: если суд признает Юлию виновной, она больше не сможет участвовать в выборах.

Статья 212.1 УК помимо штрафа или исправительных работ предусматривает наказание в виде реального срока лишения свободы до пяти лет. И эта статья не только про активистов и нарушение права на свободу собраний, это о свободе как таковой: свободе высказывать свое мнение, свободе дышать чистым воздухом, а не дымом с полигона, свободе защищать свои права и права других людей. На судебном заседании 3 ноября майор полиции Антон Навроцкий, приглашенный в качестве свидетеля обвинения, рассказал, что в прошлом году «производил мониторинг» и обнаружил на странице в Facebook призыв Юлии Галяминой прийти на Пушкинскую площадь 14 июля «и защищать свои базовые права».

На вопрос адвоката Марии Эйсмонт, что именно в записи Галяминой ему показалось подозрительным, он ответил: «Призывы защищать свои права».