В тот же вечер со здания Верховного Совета был спущен советский флаг и на его месте поднят флаг Российской Федерации. На следующий день сессия Совета Республик, единственной сохранившей кворум палаты Верховного совета СССР, в которой, правда, числились в тот момент депутаты только центральноазиатских республик, приняла декларацию о прекращении существования СССР. Так была поставлена последняя точка в многовековой истории огромной евразийской империи, созданной Романовыми, разрушенной, а затем ценой большой крови восстановленной большевиками. Немало людей и в бывшем СССР, и во многих других странах вздохнули с облегчением. Но находятся и те, кто видит в падении империи геополитическую катастрофу и мечтает возродить ее. Справедливости ради, однако, стоит сказать, что даже самые ревностные поклонники Советского Союза тогда, в морозные декабрьские дни 30 лет тому назад, не ударили пальцем о палец, чтобы спасти его от исчезновения.

Последняя советская осень

Сразу после провала августовского путча так называемый «союзный центр», представлявший собой совокупность законодательных органов, правительственных ведомств и президентских структур, начал стремительно терять власть. Причин было несколько. Распространилось (не только в общественном мнении, но и в бюрократическом аппарате) представление о том, что заговор был инициирован Горбачевым. В той или иной форме это утверждали сами члены ГКЧП, но, возможно, были и более серьезные основания. Во всяком случае, в республиканских элитах эту версию воспринимали всерьез. «Проанализировав множество фактов, я пришел к внутреннему убеждению, что истинным вдохновителем путча был сам Горбачев, испугавшийся масштаба демократической волны. Горбачев, в сущности, был готов на номенклатурную контрреволюцию, чтобы скрыть свою неспособность двигаться дальше. Провал путча завершил номенклатурный этап демократической революции в России, связанный с именем Горбачева», — писал, например, тогдашний пресс-секретарь Ельцина Вячеслав Костиков, хорошо знавший настроения в окружении российского лидера¹.

Рухнули важнейшие несущие опоры имперской системы: партийный аппарат, органы госбезопасности и союзное правительство. 23 августа 1991 года указом Ельцина была запрещена деятельность КПСС на территории России, закрыты ее газеты и журналы, опечатаны здания партийных комитетов, арестована собственность. 24 августа Горбачев сложил с себя полномочия генерального секретаря ЦК КПСС и предложил ЦК самораспуститься. Коммунистическая партия перестала существовать и как политическая сила, и как ключевое звено жестко централизованного иерархического механизма государственного управления.

Была парализована деятельность КГБ. Практически вся верхушка центрального аппарата госбезопасности была арестована, находилась под следствием или попросту уволена. Сотрудники, за исключением тех, кто в августовские дни перешел на сторону демократических сил, а таких было немного, находились в деморализованном состоянии. В республиках, за исключением государств Балтии, ставших полностью независимыми, ведомства госбезопасности перешли под контроль республиканских властей и демонстративно разрывали связи с Москвой.

Наконец, был распущен Кабинет министров СССР. 24 августа российское правительство, которое тогда возглавлял Иван Силаев, предложило Горбачеву расформировать союзное правительство, поскольку многие его члены, в том числе премьер Валентин Павлов, участвовали в заговоре. Правительство России отказалось выполнять распоряжения советского Кабинета министров и взяло на себя руководство министерствами СССР, подведомственными им объединениями, предприятиями и организациями на российской территории. Иными словами, начался стремительный демонтаж союзных политических и государственных структур.

Но никто не был готов к тому, чтобы распад системы управления перерос в хаос. Требовалось ввести происходившие процессы в определенные рамки, в том числе сохранить на какое-то время «союзный центр», по двум основным причинам: было необходимо контролировать вооруженные силы, банковскую систему, добычу и экспорт природных ресурсов до тех пор, пока не будет решен вопрос об их разделе между возникающими независимыми государствами, а также вести внешнюю политику, поскольку последние еще только формировали свои полноценные министерства иностранных дел. В этих условиях 5―6 сентября прошел V внеочередной Съезд народных депутатов СССР, прекративший деятельность самого Съезда и Верховного Совета СССР и остановивший действие советской Конституции. Фактически были распущены органы государственной власти СССР. На их месте был создан Государственный совет в составе президента СССР и высших должностных лиц 10 республик. Наконец Съезд объявил переходный период до подписания договора о Союзе Суверенных Государств (ССГ).

На последний делал ставку Горбачев и его окружение, надеявшиеся таким образом сохранить какое-то подобие единого государства и, соответственно, свое положение в системе власти. ССГ замышлялся как конфедерация, в которой в компетенцию центральной власти входили главным образом вопросы обороны и внешней политики. Один из наиболее близких сотрудников Горбачева, его бывший пресс-секретарь Андрей Грачев, опубликовавший впоследствии несколько комплиментарных книг о своем шефе, написал: «Едва переведя дух после пережитого испытания (августовский путч. — Ю. Ф.), Горбачев, как Сизиф, обхватив обеими руками глыбу Союзного договора, скатившуюся к подножию горы, начал вновь толкать ее вверх по склону»². Образ, бесспорно, впечатляющий, но далекий от реальности. На деле Горбачев и сужавшийся круг его сторонников лихорадочно, но безуспешно пытались затормозить сползание вниз по все более скользкому склону. Процесс распада империи оказался необратимым и набирал темпы.

Шестого сентября на первом заседании Госсовета была признана независимость Латвии, Литвы, Эстонии. В августе ― сентябре все союзные республики, кроме РСФСР, Казахстана и Туркмении объявили о своей независимости. 18 октября был заключен Договор об Экономическом сообществе, начинавшийся словами: «Независимые государства, являющиеся и бывшие субъектами Союза Советских Социалистических Республик, безотносительно к их нынешнему статусу…» Это фактическое признание независимости подписавших его Белоруссии, Казахстана, России, Туркмении, Киргизии, Армении, Таджикистана и Узбекистана. Было разрешено введение национальных валют, готовилось разделение золотого запаса СССР, его алмазного и валютного фондов. 22 октября был упразднен союзный КГБ. На его базе предполагалось создать Центральную службу разведки, Межреспубликанскую службу безопасности и Комитет по охране государственной границы. КГБ союзных республик переводились «в исключительную юрисдикцию суверенных государств». 26 октября в Туркмении прошел референдум, на котором более 90 % жителей республики высказались за независимость.

Тем не менее вопрос о заключении договора о создании ССГ оставался на повестке дня. 14 ноября Россия, Белоруссия и пять центральноазиатских государств объявили о готовности подписать его 9 декабря. В этом виде ССГ представлял собой довольно уродливую конструкцию, в которой доминировали цивилизационно чуждые славянским России и Белоруссии государства, заметно отстававшие от них в экономическом плане. Ключевое значение приобрела позиция Украины. Если в Киеве решат присоединиться к будущему ССГ, то такая конфедерация могла бы выжить. Но 1 декабря на проходившем в Украине референдуме, в том числе на Донбассе и в Крыму, ошеломляющую победу одержали сторонники независимости. За нее проголосовали более 90 % из 84 % избирателей, принявших в нем участие.

Референдум в Украине перечеркнул перспективу подписания договора о ССГ. Дальнейшие события известны. 7 декабря Ельцин выступил в Верховном Совете Белоруссии, где сказал: «Старого Союза уже нет, нового Союза тоже пока нет <…>. В резиденции „Вискули“ руководители славянских республик будут обсуждать 4―5 вариантов Союзного договора. Встреча трех руководителей государств, возможно, станет исторической»³.

Она такой и стала. 8 декабря Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич объявили: «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование» — и подписали Соглашение о создании Содружества независимых государств. После этого оставалось лишь решить несколько технических вопросов.

Неизбежность распада

Вопрос о том, можно ли было сохранить СССР в какой-то обновленной форме, до сих пор находится в России в центре ожесточенных дискуссий. Коммунисты и кое-кто из неофашистов доказывают, что Советский Союз распался в результате предательства Горбачева, интриг империалистов и агента Запада Ельцина. Если бы КГБ вовремя разоблачил заговорщиков, то великая социалистическая держава до сих пор не только существовала, но и одерживала бы одну победу за другой.

Горбачев и его сторонники убеждают свою аудиторию и, возможно, самих себя в том, что СССР можно было бы сохранить, если бы члены ГКЧП не затеяли нелепый путч, а Ельцин, руководствуясь не столько здравым политическим смыслом, сколько ненавистью к Горбачеву, не сорвал бы создание нового союзного государства. В отличие от других республиканских вождей, основные счеты у Ельцина были не с Центром как таковым, а с Горбачевым, пишет уже упоминавшийся Андрей Грачев, и носили они прежде всего личный, а не политический характер. «Выдвинутый Августом на передний план Ельцин должен был либо вернуться в шеренгу остальных глав республик, признав лидерство Горбачева, либо бросить ему вызов. А времени в обрез. Поджимал не только жесткий график выработки Союзного договора, по мере удаления от августовского триумфа постепенно тускнел героический имидж Ельцина, а в буднях повседневной политики соперничать с государственным талантом и тактическим мастерством Горбачева ему было намного труднее. <…> Горбачев имел реальные шансы выиграть партию. Когда удалось довести до сознания Ельцина неизбежность и срочную необходимость разрыва с союзным президентом, вопрос о его низложении и, стало быть, о роспуске Союза превратился в практическую задачу»⁴.

Оставим в стороне утверждения о «государственном таланте и тактическом мастерстве» Горбачева и попробуем ответить на два ключевых вопроса: были ли у Советского Союза шансы сохраниться и какую роль сыграл так называемый «субъективный фактор», то есть роль личности как последнего советского, так и первого российского лидеров.

На мой взгляд, правы те, кто считает советскую империю, как, впрочем, и любую другую, исторически обреченной. В XX веке последовательно распались все существовавшие империи. Последними были французская и британская, ликвидированные сверху, самими колониальными державами. Причина этого была достаточно проста: сохранение империи требует бо́льших затрат сил и ресурсов, чем те экономические и политические выгоды, которые оно предоставляет. В целом этот фактор действовал и в Советском Союзе. Но он был далеко не единственным.

С самого момента своего создания советская империя держалась на подавлении военной силой и полицейскими репрессиями любых антиимперских проявлений и идеологической индоктринации, причем последний фактор был решающим. Репрессивный аппарат в советских республиках во многом был сформирован не из русских и других назначенцев центра, а из местных уроженцев и действовал под контролем республиканских властей. Внешнее проявление полной лояльности Москве было, разумеется, обязательным, но убежденность в моральной и политической обоснованности сохранения подчиненного положения своей нации и своей государственности в форме «союзной республики в составе СССР» вытекала из коммунистической идеологии. А последняя уже с 1950-х гг. постепенно теряла силу.

И в обществе, и в элитах «союзных республик» все чаще и острее ставили вопрос: почему, собственно, мы должны подчиняться Москве, тем более что решения, диктуемые из центра, нередко приводили к печальным последствиям. Наиболее известные примеры — Чернобыльская катастрофа; чрезмерная зависимость экономики Центральной Азии от выращивания хлопка, вызвавшая тяжелое разрушение окружающей среды; навязывание ненужных промышленных производств, не обеспеченных ресурсами и рабочей силой, и так далее. В итоге готовность республиканских партийного, хозяйственного и полицейского аппаратов выполнять волю Москвы снижалась, а стремление к независимости усиливалось. В такой ситуации советская имперская система становилась все более хрупкой и могла распасться от мало-мальски сильного толчка. Таким толчком стал августовский путч. В столицах «союзных республик» окончательно поняли, что, хотя путч подавлен, сама его попытка показывает, что положение дел в Москве выходит из-под контроля, что возможны любые повороты событий и к власти могут прийти персонажи и силы, берущие курс на силовое возрождение тоталитарного режима. Единственным надежным средством обезопасить себя и свою республику от нестабильности была независимость.

Был еще один системный фактор, обусловивший распад советской империи. Уже в начале 1980-х гг. в правящих кругах распространилось понимание того, что Советский Союз терпит поражение в холодной войне, избежать чего можно только форсировав модернизацию как экономики, так и общественных структур, а для этого необходима некоторая либерализация тоталитарного режима. Ограничение политических репрессий и полномочий карательных органов и партаппарата позволили выйти на поверхность находившимся до того в подавленном или скрытом состоянии национальным движениям в Украине, Молдавии, прибалтийских и южнокавказских республиках. Одновременно в 1988—1989 гг. обозначились обостряющиеся противоречия между реформаторским и реакционным крыльями КПСС, которые, по мере нарастания, ослабляли, а к 1991 году практически парализовали высший орган власти в бывшем Советском Союзе — Политбюро ЦК КПСС. Оно оказалось не в состоянии принимать более или менее осмысленные решения. Генеральный секретарь ЦК КПСС и президент СССР Горбачев пытался балансировать между этими двумя крыльями, что постепенно сделало его неприемлемым как для реформаторов в партии (в более широком общественном контексте — сторонников демократических преобразований), так и для консерваторов, требовавших жестких мер по подавлению демократических движений и восстановления плановой экономики командного типа. Это повлекло за собой прогрессирующее ослабление всей партийно-бюрократической системы и ставило республиканские элиты в нелепое положение: в отсутствие ясных директив из центра они были вынуждены брать на себя все бо́льшую ответственность за положение дел в республиках и вскоре обнаружили, что вполне могут обойтись без Москвы. Перестав получать вразумительные указания из центра, республиканские КГБ и МВД перешли в полное подчинение местным властям. Реформаторски настроенная часть партийного руководства на местах вступила в альянс с национальными движениями, что предопределило провозглашение независимости всеми республиками бывшего Советского Союза и его распад.

По этой же схеме развивались события в РСФСР с той лишь разницей, что победа демократических сил, достижение фактической независимости России после провала августовского путча и затем ликвидация «союзного центра» во главе с Горбачевым стали во многом результатом перехода на сторону Ельцина и сосредоточенного вокруг него российского демократически ориентированного руководства партийно-хозяйственных элит областей, краев и автономных республик. Региональная номенклатура, в том числе командный состав соответствующих управлений КГБ и МВД, была глубоко разочарована политической и административной импотенцией Горбачева и его группы, увидела в Ельцине сильного лидера, способного защитить их интересы, обеспечить сравнительно спокойный процесс ликвидации прежних и становления новых политической и бюрократической систем без люстрации и насилия.

ХХХХХХХХХХХ

События тридцатилетней давности, естественно, ставят вопрос: завершился ли процесс распада империи или на горизонте высвечивается дезинтеграция России? Вопрос, бесспорно, актуальный, поскольку путинский режим вступил в полосу углубляющегося кризиса, не способен преодолеть научно-технологическое отставание и зависимость от экспорта углеводородов, втянулся в обостряющийся конфликт с Западом. История показывает, что такое развитие событий может привести к самым тяжелым последствиям, начиная от попытки полной изоляции от окружающего мира и кончая исчезновением страны с политической карты мира.