В то время, когда я только входила в протестное движение, мне интересно было познакомиться с известными правозащитниками, такими как Л. А. Пономарев, В. И. Новодворская, К. Н. Боровой... Я приезжала в Москву и приходила на те акции и мероприятия, где можно было увидеть этих замечательных, хотя и таких разных людей.

Но протест тихий, далекий от СМИ — в то же время упорный, постоянный — я знала тогда сравнительно мало. На одной из акций, посвященной Дню Конституции, на Пушке, я увидела правозащитников, тогда еще не столь знаменитых, но реально двигавших протест вперед. Это были Александр Рыклин, Сергей Шаров-Делоне, Марк Гальперин, Георгий Сатаров. Мне было интересно убегать с ними от полицейских в подземный переход, быстро менять места пикетов, передавать кому-то плакаты. И даже тогда я не очень могла понять, почему так сильно побледнел Александр Рыклин, когда полицейский подошел к нему, стоявшему в одиночном пикете…

Вот на той акции я встретилась с Еленой Захаровой, теперь живущей в Штатах. Потом мы виделись в Сахарнице, еще где-то — и часто Лена приглашала меня на пикеты, которые, оказывается, регулярно проходили на Манежке и в других местах и которые смогли сплотить вокруг себя некоторый круг людей. Лена и познакомила меня с Ольгой Мазуровой.

Лена уехала, пикеты остались — я все чаще стала бывать на них. Они проходили то у Администрации Президента, то на Арбате, то у Прокуратуры — как в 2018 году, в защиту Сергея Мохнаткина. Постепенно все яснее я видела, что Оля была неким ангелом, соединяющим людские души и сердца.

Ольга Ивановна Мазурова, врач-терапевт, удивительно добрый и красивый человек. Всегда с милой улыбкой, всегда с ласковым словом — она несла и несет в наш кружок свет и тепло. Постепенно пикеты перекочевали на Арбат, и Оля оставалась их незримым, неофициальным центром. Просто в силу своих человеческих качеств.

Другим объединяющим нас местом была Сахарница — и здесь тоже я с радостью часто видела Ольгу. Мне было трудно тогда. Однажды я сказала, что хотела бы написать книгу, и увидела в глазах Оли радость, чистую, бескорыстную — просто радость за человека, который сможет преодолеть трудности. До сих пор мне дорог этот Олин взгляд…

А когда мы уже жили с Сережей, Ольга приходила к нам, подарила Сергею полотенце с котиками, теплые носки с волками, приносила варенье, йогурты, квашеную капусту — и еще множество всего… А главное — она несла с собой надежду и ободряющее слово. Ольга разговаривала с врачами, сиделками, ей я плакалась о своих проблемах… Это именно ее мы с Сережей попросили привести в порядок его многочисленные меддокументы. Оля все сделала очень тщательно, не пожалев своего времени. А Сережа всегда галантно целовал ей ручку — и я видела, что у Ольги становится теплее на сердце от этой его милой манеры общения...

Потом все чаще мои пикеты стали оканчиваться задержаниями. И кто, как не Оля — всегда на судах, всегда несет кому-то передачи… Поистине ее любящее сердце согрело многих. Все знают Костю Котова — но Оля, я думаю, в деле помощи украинским морякам сделала, пожалуй, не меньше Константина.

Ольга была одной из первых вышедших на Пушку с протестом в феврале этого года, перед началом войны. Ее и задержали тогда одной из первых. Сейчас я взяла у Оли небольшое интервью.

— Оля, когда вы начали выходить на акции? И почему?

— Ну а как же?.. Была война в Чечне. Была война в Грузии. А в 2014 году, то, что произошло... Первого марта мы вышли с плакатом «Нет Третьей мировой! Путин, остановись!» Мы были тогда с Леной Захаровой. Четвертого марта мы вышли к Минобороны. Были задержания, и я в том числе была задержана.

Мне немыслимо быть за войну… У меня девять человек погибли в прошлую. Невозможно, что в XXI веке люди убивают, тем более, когда убивает моя страна.

— Лена сейчас в США. Что бы вы сказали тем, кто эмигрировал, что бы вы пожелали им?

— Обнадежить их и нас я могу только одним. Мои родители в 1953-м поехали на тракторе из сельской школы в суд спасать репрессированного учителя. И учителя оставили в покое. Они не побоялись. А потом сами знаете, что в марте 53-го произошло. А потом были 60-е годы, оттепель наступила.

Второе, что меня поддерживает: мой дедушка, украинец, который будучи нестроевым, пошел на войну, ту, Отечественную. Ему предложили служить в СМЕРШе. Он ответил: «В нашем роду подлецов не было». Его отправили на передовую, там он был сильно ранен, остался инвалидом 1-й группы — но не расстреляли.

Я к чему: если они тогда смогли это пережить и остаться людьми — значит, и нам надо. Время Х. Надо остаться людьми…

— Оля, вы всегда в судах либо перед ОВД, всегда несете кому-то передачи... Вот и сегодня, когда я позвонила, вы сказали, что стоите перед дверью судьи…

— Да, сегодня я была в суде, по моему делу от 20 февраля, дело все еще тянется…

— А те, кто сегодня по ту сторону, за колючкой?..

— Миша Кригер — совершенно особый человек, они его не сломают. Веселый, очень добрый, жизнерадостный человек… Ни Мишу, ни Алешу Горинова, ни Диму Иванова, ни Кара-Мурзу не сломают, потому что на нашей стороне правда.

— В 2019-м, на акции 27 июля, после которой было заведено так называемое «московское дело», вы встали с иконой перед строем ОМОН. Похоже, именно с того времени у вас начались большие проблемы — в частности, насколько я понимаю, тогда вам пришлось уйти с работы. У вас множество задержаний, штрафов… Сейчас вы опасаетесь каких-то новых карательных мер, быть может, ужесточения преследования? И как вы с этим справляетесь?

— Я думаю, сейчас многие, конечно, опасаются. Но когда в Украине гибнут маленькие дети, гибнут женщины — об этом уже не думаешь…

— Оля, что бы вы хотели сказать украинцам: и тем, кто уехал, и тем, кто там?

— Вот это, наверное, самое трудное. Те украинцы, которых я знаю — и в жизни, и по соцсетям, — сами все понимают. У меня даже нет слов утешения. Их боль — моя боль. Когда бомбят мирные города, я чувствую их боль, когда врачи оперируют без света ребенка — я чувствую их боль… Это невозможно выразить словами — вся душа на их стороне. То, как они спасают свое отечество от нелюдей из моей страны, то, какое достоинство они хранят — я могу только волноваться о них, уточнять: они живы, не живы... А какие слова? Победа, просто победа, чтобы они обязательно победили!