Не отпускало ощущение ирреальности и неуместности. Постояв еще немного перед сомкнутыми дверями посольства, все стали медленно расходиться — от ощущения бессилия сказать друг другу нам было больше нечего. А мы решили поехать на Вацлавскую площадь. Там, в самом центре Праги, у бронзового всадника Вацлава, и под большим, в ширину фасада Национального музея, портретом другого Вацлава — Вацлава Гавела, мы зажгли свечи и положили цветы, почтив память оппозиционера и смелого человека Бориса Немцова.

Кто-то из украинцев, говоря у посольства о Немцове, сказал: он был мостиком, связующим две теперь воюющие страны — Россию и Украину, и сейчас жгут эти мосты. Когда стало известно об убийстве, сразу прозвучал и официальный комментарий, в котором было сказано, что Немцов «в политическом плане не представлял какой-либо угрозы» для власти. Он якобы не был особенно популярным. Если считать популярным того, кто ежевечерне мелькает на российском телевидении, то Немцов действительно не мелькал: несколько лет он просто не ходил на федеральные каналы, а если где-то о нем и упоминалось, то только в качестве «наймита Запада» и «врага России». И он был, конечно, самой настоящей оппозицией действующей власти: скажите «российская оппозиция», и первое имя, которое придет ум — Немцов. Он играл большую политическую роль в 90-е и заметную — после: федеральный политик, бывший вице-премьер российского правительства, губернатор Нижегородской области, действующий депутат Ярославской Думы. 

Высокие официальные лица России почтить память Немцова в Москве не приехали. Президент Путин, выступая 4 марта на расширенной коллегии МВД, об убийстве Бориса Немцова сказал так: «Нужно избавить, наконец, Россию от позора и трагедий наподобие той, которую мы совсем недавно пережили и видели. Я имею виду дерзкое убийство Бориса Немцова прямо в центре столицы», — четко обозначив приоритеты важности: сначала «позор» — то есть пятно на авторитете власти, затем — «трагедия». Российское телевидение откликнулось на убийство экстренными телепрограммами о Немцове, в которых некоторые ведущие были готовы даже уронить крокодилью слезу. До сего момента им было лестно, что Немцов, будучи когда-то любимчиком самого Ельцина, очутился в маргиналах, когда в России даже сами слова «либерализм» или «демократия» оказались девальвированными. Многие месяцы ведущие на ТВ усиленно распаляли ненависть к либералам, и вот один из этих либералов, человек, которого они знали лично, был убит. Вероятно, многим из них страшно стало по-настоящему. Их шоу стало кошмаром наяву, а они — соучастниками. 

Все, кто с ним работал, отмечают, что в Немцове почти не было пафосности и совсем — светских манер, зато было много искренности и энергии. Он умел разговаривать со всеми, даже со случайными людьми в аэропорту, и каждого мог убедить и перетянуть на свою сторону. За то, что он жестко критиковал Кремль, его стали причислять чуть ли не к радикалам: в России уже запустился процесс вытравливания из официальной публичной политики всякого нормального начала, и Немцов, с его открытой критикой власти, выглядел вообще каким-то вызывающе-нормальным. В отличие от других политиков, легко разыгрывающих милитаристскую карту, Немцов был против войны. Он неоднократно говорил, что вряд ли из него вышел бы президент, поскольку он «не смог бы отдать приказ начать войну и уничтожать людей». В 1996 году он собрал и привез Ельцину миллион подписей за прекращение войны в Чечне. Так же резко и эмоционально отреагировал он на российско-украинский конфликт и готовил новый доклад о причастности России к войне в Украине, который назвал «Путин. Война» и который не успел закончить. Обладая большими амбициями, Немцов, тем не менее, умудрился поругаться со многими влиятельными фигурами — с Ельциным, когда принес ему тот самый миллион подписей, с Ремом Вяхиревым («Газпром»), с Лужковым, с медиамагнатами Березовским и Гусинским. Одновременно он был совершенно уникальным коммуникатором: он первый начал разговаривать с улицей — выходил на митинги радикальной оппозиции и на несанкционированные акции, стоял с одиночными пикетами, в том числе и за «радикалов», которых задерживала полиция. Он был не согласен с ними, а они с ним, но ему было важно лишь то, что их задерживают за их политическую позицию и за несогласие с властью. Он боролся с системой, по словам Владимира Милова, «буквально, ежедневно и физически». 

В нашей домашней библиотечке лежит брошюрка с подписью Бориса Немцова — экземпляр антикоррупционного доклада, названного просто «Путин. Итоги». В сентябре 2010 года Немцов заезжал в Красноярск — он тогда как раз ездил по российским городам и весям с презентацией этого своего независимого экспертного доклада, который он составил и издал в соавторстве с Владимиром Миловым. В докладе они тщательно, факт за фактом, цифру за цифрой, собрали и скомпоновали информацию о коррупции, провалах путинской сырьевой экономики и статистике терактов; каждая строка в нем снабжена подтверждающей ссылкой на источник информации. В некоторых городах тогда даже изымали тираж, и было вообще непонятно, какой будет реакция властей на антипутинский доклад в том или ином городе. Но Немцов упрямо ездил. В каждом городе он встречался с горожанами прямо на улицах, а с журналистами и местными политическими активистами — в каком-нибудь зале. И тем временем вдруг стала заметной интересная особенность: Немцов ездил почти без охраны, и безопасность его встреч и мероприятий тогда помогали обеспечить местные представители партии «Другая Россия» и движения «Левый фронт» — те самые «леваки», которые не сходились во взглядах с либеральным Немцовым, но беспрекословно признали серьезность его работы по депутинизации России и его авторитет. Когда Борис Немцов начинал говорить с залом, то сразу бросалось в глаза отсутствие барьеров: было видно, этот человек может говорить, умеет говорить, хорошо и убедительно формулирует, искренне спорит с оппонентами. Он не высказывал каких-то резких или революционных идей, а говорил о том, что надо реформировать страну — она нуждается в реформах, в очищении от коррупции. И этого человека причисляли к ультрарадикалам — настолько уродлива российская политическая система. Он не был радикален — он был договороспособен. Он был за нормальную политическую жизнь. 

«Стиль режима — ложь, вранье, подкуп. Трагедия Путина в том, что он строит Россию на гнилом фундаменте: деньги, власть, страх, передел собственности в свою пользу», — говорил Немцов. И эта новая, путинская Россия Немцова и убила.

эссе

Кирилл Александров

Не бояться!
Борис Ефимович Немцов, крещенный в детстве бабушкой, ныне предстоит перед Богом. И критическое обсуждение его деятельности, взглядов и личных качеств сейчас неуместно. На пороге внезапной и почти мгновенной смерти Борис Ефимович не успел поразмышлять о самом себе и прожитой жизни, о чем сказано с беспощадной откровенностью: «Внезапно Судия приидет, и коегождо деяния обнажатся». Поэтому менее всего погибший политик нуждается в митинговой героизации и превращении в сакральную жертву — ныне ему нужны молитва и участие. Сопереживающие пусть молятся, а критики и оппоненты — помолчат хотя бы 40 суток. Читателям, готовым подчеркнуть нецерковность убитого, напомню Евангельские слова: «Разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив от того, что я добр?» (Мф. 20:15). Читателям, готовым порадоваться, что на первой седмице Великого Поста убили «ненавистного еврея-либерала», ничего напоминать не буду — это дремучие язычники, чья посмертная — да и земная — участь печальна, их уже съедают метастазы собственной ненависти.

Однако вполне возможно, что убийство в центре Москвы одного из лидеров российской либеральной оппозиции через десятилетия войдет в исторические учебники. Мы еще не представляем себе в полной мере последствий этого трагического события. Бориса Немцова, помимо всего прочего, расстреляли почти у самых стен Кремля — в назидательных целях. Думаю, что власть, уверенная в своем многократном превосходстве над крошечной оппозицией, сама в шоке от происшедшего. Немцова расстреляли прямо в центре столицы. И это убийство не принесет власти ничего, кроме имиджевых потерь, весьма ощутимых — вкупе с новым витком санкций. Поэтому властных следов в нем нет.

Вместе с тем убийство состоялось в обстановке чудовищной моральной деградации современной России. Убийцы Немцова вкусили всеобщей ненависти, агрессии, злобы, державобесия и сталинославия, в которых живет наше общество последние несколько лет, и особенно — последний год. Эту отравленную атмосферу создал не только телевизор и государственная пропаганда, но в первую очередь и мы сами. Ничтожность человека... Проклятая рукотворная война на Украине... Нашествие в нищую жизнь злобных и бесноватых полевых командиров, не имеющих за душой ничего, кроме упоения теплой кровью и милитаристским насилием... Свирепые поиски новых «врагов народа» и мифических «пятых колонн»... Вытаскивание из гробов большевицких идолов во главе с усатым уголовником... Советский мир, лукаво названный «русским» и откровенные гопники в качестве его ревнителей... Очередное принуждение ко лжи и цинизму... Совершенное бессилие официальной позолоченной Церкви, для которой государственный идол оказывается ценнее Христа и Евангелия... Все это убийственный «коктейль Молотова», выжигающий Образ Божий в человеке.

«Оставляю тебе прожженные души, дырявые души, мертвые души», — скроенные драконом персонажи Шварца размножаются с той же скоростью, с которой плодились чудовищные гады в «Роковых яйцах» Булгакова. И по всей вероятности, власть уже потеряла контроль над процессом. Этим ядом отравлены убийцы Бориса Немцова. Тем же ядом отравлена кучка хунвейбинов-язычников, нагло приходивших с угрозами к священнику Николаю Савченко, неспособному в своем добром взгляде на мир обидеть даже муху.

Мы живем обществе, в котором жадное стремление убивать и калечить ближних во имя псевдоимперских и других идеологических химер компенсирует насильнику бессмысленность и бесполезность собственного существования. Возможно, что мотивов в убийстве Бориса Немцова много и они разные. Но его убили и для того, чтобы возникло ощущение подавленности и безнадежности. Ради отказа от смыслов. Липкий страх должен поселиться в душе у каждого, кто не захочет быть серой посредственностью у новых наследников Сталина, в какие бы одежды они не рядились. Это попытка запугать тех, кто продолжает беречь в собственной душе значение человеческой личности и свободу — Евангельскую драгоценность. Нужно сломать тех, для кого есть Правда гораздо более значимая, чем державная или национальная гордыня. И тех, для кого Град Небесный Иерусалим выше любых земных царств и «патриотизмов». Лишить их сил и достоинства.

Как себя вести?.. Продолжать делать избранное дело, не смущаться и не опускать рук. Сейчас мы живем в такое время, когда с каждым может случиться все что угодно. Но Христос победил смерть. И нужно приложить все свои силы, чтобы постараться быть со Христом, а не с убийцами Бориса Немцова. Нельзя позволить сжечь в себе человеческое и дать насмерть отравить себя ядовитыми миазмами, которыми насыщен воздух нашей несчастной родины.
Не бояться!