Николай Петрович Вагнер (младший)

Единственный сын П. Н. Вагнера, в то время молодого преподавателя Морского кадетского корпуса и будущего художника-мариниста, родился в браке с его двоюродной сестрой Ольгой Михайловной Вагнер (дочерью младшего брата профессора Н. П. Вагнера). (рис. )

Николай Петрович Вагнер (младший) (1888—1938) прошел полный курс гимназии К. Мая в Петербурге в 1906 году¹, продолжил образование на физико-математическом факультете ИСПбУ, который окончил в 1916 году по естественному отделению (физика). Отчего он учился в университете десять лет вместо положенных четырех, сведений у меня не имеется. Возможно, какое-то время он пропустил по болезни.

Однако в период российской смуты и смены власти в стране наука, вероятно, не показалась ему лучшей областью применения своих сил. Еще в 1917 году, очевидно, не без влияния отца, Николай поступил на курсы гардемарин², а уже при советской власти, в 1918-м, окончил классы гидрографов. (рис. )В 1923 году Николай Петрович женился на Марии Федоровне Вильм (Парланд) (1890—1964), племяннице и крестнице известного архитектора А. А. Парланда (1842—1919). (рис. )

С 1920 года Николай Петрович начал работать в Гидрографическом управлении Красного Флота, был там начальником гидрографического, а затем картографического отделов. С 1 марта 1928 года Н. П. Вагнер был назначен старшим производителем работ Гидрографического управления и с 1932-го — помощником начальника 1-го сектора в Управлении Военно-морской службы. (рис. )

Казалось бы, «красная» карьера Вагнера складывалась неплохо. В середине 1930-х он, однако, вышел в отставку и перешел на преподавательскую работу, став ассистентом кафедры физики Гидрографического института Севморпути; кроме того, преподавал физику в различных учебных заведениях.

Вполне вероятно, что Николай Петрович сознательно отказался от продолжения службы по военно-морскому ведомству, понимая опасность такой карьеры в 1930-е гг.³. Но это не спасло его от судьбы тысяч военных, научных и технических работников в СССР. Вагнера арестовали 1 ноября 1937 года. Обвинение было предъявлено по статье 58-6-8-11 (шпионаж, террористический акт и организационная деятельность, направленная на свержение существующего строя). По приговору Комиссии НКВД от 4 января 1938 Н. П. Вагнер (младший) был через четыре дня расстрелян⁴.

Нечего и говорить, что обвинение было выдуманным. Это подтвердили сами властные органы, но через 20 лет. По определению военного трибунала Ленинградского военного округа от 14 апреля 1958 года приговор был отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления. Преступлений не было, но только на Левашовской пустоши под Ленинградом с 1937 по 1953 год преступным советским государством было расстреляно около 45 тысяч человек.

Единственная дочь Н. П. Вагнера, Татьяна Николаевна Вагнер-Заднепровская (1926—2001), окончила исторический факультет Ленинградского университета и стала ученым-библиографом; ее дочь Александра Юрьевна Заднепровская — кандидат исторических наук, долгое время была сотрудницей Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (СПб).

В рамках акции «Последний адрес»⁵ 20 декабря 2015 года на доме, где жил Н. П. Вагнер (12-я линия Васильевского острова, 31), был установлен памятный знак.

Николай Юльевич Вагнер

Сын Юлия Петровича Вагнера от первого брака с Екатериной Николаевной Дзвонкевич (слушательницей Высших женских курсов), Николай Юльевич Вагнер (1893—1953), избежал участи своего двоюродного брата, эмигрировав из России — он стал русско-чешским ученым-биологом.

Родился он в Петербурге. После переезда семьи в Киев, где его отец получил место профессора в Политехническом институте, окончил коммерческое училище и далее агрономический факультет этого же института (1918). Получив высшее образование, Николай Юльевич работал в Политехническом институте ассистентом на кафедре морфологии и систематики растений, далее в Народном университете, Ветеринарной академии и Украинской Академии наук.

В 1925 году, видимо, благодаря Русской акции помощи правительства Т. Г. Масарика, Н. Ю. Вагнер с женой и матерью уехал в Чехословакию, где работал в Карловом университете у профессора Б. Немеца на кафедре физиологии и анатомии растений. (рис. 6, 7) Там в 1928 году он защитил диссертацию и получил степень доктора естественных наук. В 1928—1929 гг. Николай Юльевич работал в Париже как стипендиат Фонда Рокфеллера по цитологии растительной клетки. Прежде всего его интересовала организация клетки: пластиды и митохондрии — органеллы, тогда только недавно открытые учеными. Однако, не имея постоянной работы, ученый одно время занимался даже куроводством.

К началу 1930-х гг. действие Русской акции помощи в Чехословакии (1921—1931) подошло к концу, и, хотя за эти годы в Праге возник «русский Оксфорд»⁶, положение многих научных работников заметно ухудшилось. Особенно это стало очевидным после начала Второй мировой войны. Поэтому Вагнер как большую удачу воспринял приглашение профессора М. М. Новикова (1940) переехать в Братиславу и работать в качестве его ассистента в Зоологическом институте местного университета⁷. Там Николай Юльевич трудился в основном в области физиологии беспозвоночных животных и в 1952 году получил звание доцента⁸. (рис. 8)

Таким образом, начав с классической ботаники, Николай Юльевич стал зоологом-физиологом и, судя по откликам на его смерть в прессе, ценился как специалист в научном сообществе Словакии⁹. Он погиб при невыясненных обстоятельствах в Татрах, где экскурсировал в августе 1953 года¹⁰.

Его семья (жена Н. А. Вагнер и дочь В. Н. Вагнер) в 1955 году вернулась в СССР, и их сразу выслали в Ташкент. Потом они перебрались на «101-й километр»¹¹ от Москвы (г. Александров). На самом же деле они жили несколько лет на даче академика М. А. Леонтовича в Абрамцеве¹².

Вера Николаевна Вагнер затем устроилась преподавателем в Университет им. П. Лумумбы, познакомилась там с одним из студентов-африканцев и родила от него двух дочерей. В дальнейшем В. Н. Вагнер работала в этом учебном заведении профессором. Одна из ее дочерей, Лора Лауренсовна Вагнер, по семейной традиции стала биологом; она кандидат биологических наук.

Орест Юльевич Вагнер

Жизнь Ореста (Ора), сына Юлия Николаевича Вагнера от второго брака (рис. 9), оказалась еще более короткой (1915—1945), чем у сводного и двоюродного братьев, и закончилась так же трагически. Родившись в Киеве, Орест вместе с семьей эмигрировал в Сербию и в Белграде окончил гимназию и медицинский факультет местного университета (1940). В 1941 году он числился солдатом резерва югославской армии. С 1942 года Орест Юльевич служил батальонным врачом в казачьем полку Русского корпуса в Югославии¹³ и был убит партизанами в бою при Страшиницах 4 апреля 1945 года¹⁴.

Надежда Николаевна Гогина (Тукалевская)

Некоторые любопытные сведения удалось собрать и о судьбе одной из внучек профессора Н. П. Вагнера — Надежды Николаевны Гогиной (Тукалевской) (1884—после 1945?)¹⁵. Н. Н. Гогина была дочерью старшей дочери Н. П. Вагнера, Екатерины Николаевны Вагнер (Гогиной) (1860—после 1936). (рис. 10, 11) Без ее, хотя и косвенного участия судьба архива Н. П. Вагнера могла сложиться совсем иначе, и, может быть, он просто исчез бы после 1917 года. Выйдя замуж за библиофила В. Н. Тукалевского, Надежда Николаевна оказалась тем самым причастной к вывозу архива деда в Чехословакию в 1923 году.

Какое-то время в юности Надежда Николаевна часто бывала у своего дяди Юлия в Киеве, где познакомилась с одним из его студентов-биологов В. Н. Тукалевским (1881—1936)¹⁶ и в 1903 году вышла за него замуж. Биологом Тукалевский не стал и, не окончив курса в киевском Политехническом институте, в 1905 году вместе с женой переехал в Петербург; здесь у них родилась единственная дочь Тамара (1905—1965)¹⁷. (рис. 12, 13) В Петербурге Надежда Николаевна стала актрисой Драматического театра В. Ф. Комиссаржевской, за год до этого открытого в столице¹⁸; играла и в Театре музыкальной драмы¹⁹.

В 1908 году В. Н. Тукалевский поступил на историко-филологический факультет. После окончания университета (1911) вплоть до 1918 года он служил в Управлении по делам мелкого кредита при Государственном банке и занимался научно-издательской деятельностью, журналистикой и собиранием книг и документов.

В 1913 году Тукалевский переехал с семьей из Петербурга в финские Териоки (Зеленогорск), где семья жила на даче, принадлежавшей с конца XIX века семейству Вагнеров. После отделения Финляндии в 1918 году Териоки стали заграницей; больше в Россию Тукалевские не вернулись.

Очевидно, благодаря матери тещи, Екатерине Александровне Вагнер (вдове профессора Вагнера), и самой теще, Екатерине Николаевны Вагнер (Гогиной), с которой у В. Н. Тукалевского были очень близкие отношения²⁰, в его библиотеке, вывезенной в Прагу, оказалась не только часть личного книжного собрания Н. П. Вагнера, но и весь архив известного ученого и писателя.

Хотя через год семья воссоединилась в Праге, жизнь Тукалевских окончательно разладилась, и Надежда Николаевна в 1928 году уехала в Париж, где работала в конторе газеты «Возрождение» и близко познакомилась с Мариной Ивановной Цветаевой. Именно ей Цветаева доверила часть своих рукописей, возвращаясь в 1939 году в Советскую Россию²¹.О близости отношений между Н. Н. Тукалевской и М. И. Цветаевой говорит ряд писем, отправленных Цветаевой Надежде Николаевне перед отъездом в СССР, а также тот факт, что они вместе отдыхали в 1938 году в Диве (Dives). Вот что Цветаева писала Тукалевской накануне отъезда летом 1939 года в Гавр:

Спасибо, что так трогательно выручили. За все спасибо: за чудный Dives — за ту церковь, к которой мы так вторично и не пришли, за наши кладбищенские прогулки — помните? — за самое чудное платье моей жизни — синее — за все Мурины штаны (а их было мно-ого: как тех будущих медведей) — за дом, который мне был — родной, за уверенность, что когда и с чем ни приду — обрадую: хотя бы доверием, за неустанность Вашей дружбы, за действенность ее (дружбы — нет: есть — любовь, или любви нет — есть дружба, во всяком случае, есть одно, а не два, и это одно — было).

— Всего не перечислишь — за все.

Ну, вот. Обнимаю от всего сердца, желаю здоровья, досуга, покоя, хорошего лета, хороших лет, — свободы!!! Спасибо за кофе. Спасибо за рубашки. Спасибо за книжку — я Вами кругом одарена. С Вами — уезжаю. Все сделаю, чтобы Вы обо мне — знали.
Авось! — Даст Бог!

М.

И последняя просьба («Сколько просьб у любимой всегда…») — КРЫСОЛОВ. Я его писала все раннее Мурино младенчество, в чешской избе, — какие мы тогда с Чехией были счастливые!! Собирали грибы… Если удастся — окликну еще из Гавра…²²

Так хранительницей некоторых бумаг М. И. Цветаевой во Франции стала мать, Н. Н. Тукалевская, а судьба архива Н. П. Вагнера после смерти В. Н. Тукалевского оказалась в руках их дочери — Тамары Владимировны, до 1939 года жившей в Чехословакии²³.

Уехав со вторым мужем, Дмитрием Мариновым, перед началом войны во Францию, Т. В. Маринова (Тукалевская) оставила архив прадеда на хранение своему знакомому, чеху Карлу Богачу, который и передал его с согласия наследницы в ноябре 1949 года в Национальный музей²⁴. Опись полученных музеем бумаг, хранившихся в двух ящиках, была составлена только через год.

Таким образом, можно сказать, что длительная «одиссея» наследия Н. П. Вагнера благополучно завершилась, прежде всего благодаря его правнучке М. В. Тукалевской (Мариновой) (рис. 14) и в конечном счете ее отцу — В. Н. Тукалевскому. Если бы архив профессора остался в Териоках, его, очевидно, постигла бы участь бумаг К. И. Чуковского, большей частью расхищенных и пропавших в начале 1920-х гг. на даче в Куоккале (Репино)²⁵.

Наследственность

Научно-литературные и художественные задатки в разной степени были присущи большинству²⁶ детей и внуков профессора Н. П. Вагнера. За исключением младшего сына, его потомки-мужчины и во втором, и в третьем поколении, получив высшее образование, остались в интеллигентном сообществе и смогли (кроме Ора) состояться в жизни, хотя для всех внуков она закончилась преждевременно и трагически²⁷.

Известно, что ряд интеллектуальных особенностей человека действительно может стойко наследоваться потомством (из поколения в поколение или через одно-два поколения), примеров тому множество: семейство художников Брейгелей и Соколовых, художников и архитекторов Бенуа и Лансере, писателей Дюма, композиторов Бахов, Моцартов и Штраусов. Это одна из многочисленных наглядных иллюстраций прихотливости генетики (наследственности) и историко-социального значения биологически передаваемых свойств. Так никому не видимые молекулы ДНК связывают поколения людей, из века в век передавая зародившееся когда-то чудо таланта. В них же, впрочем, нередко гены комбинируют так, что мелькнувшая звездой гениальность больше никогда не бросает отсвет на лица и судьбы потомков.

Иллюстрации

Рис. 1. П. Н. и Н. П. Вагнеры. С.-Петербург, около 1913. Архив А. Ю. Заднепровской.

Рис. 2. Н. П. Вагнер-гардемарин. Петроград, 1917. Архив А. Ю. Заднепровской.

Рис. 3. Н. П. Вагнер. Ленинград, первая половина 1930-х. Архив А. Ю. Заднепровской.

Рис. 4. Н. П. и М. Ф. Вагнеры. Ленинград, середина 1930-х. Архив А. Ю. Заднепровской.

Рис. 5. Н. Ю. Вагнер. Киев, 1910-е. Архив В. Н. Вагнер.

Рис. 6. Семья Н. Ю. Вагнера: жена, дочь и мать. Прага, 1933. Архив В. Н. Вагнер.

Рис. 7. Н. Ю. Вагнер (второй слева) в лаборатории проф. Б. Немеца (в центре). Прага, начало 1930-х. Архив В. Н. Вагнер.

Рис. 8. Н. Ю. Вагнер за рабочим столом. Братислава, конец 1940-х. Архив В. Н. Вагнер.

Рис. 9. О. Ю. Вагнер. 1942? Из книги: Русский корпус на Балканах, 1941—1945 гг. М., 2008.

Рис. 10. Е. А. Вагнер с внучками Верой и Надей Гогиной (справа). Конец 1880-х.

Рис. 11. Н. Н. Тукалевская (Гогина). Финляндия, 1924. Из книги: Магидова М., Под знаком каталогов и материалов к… СПб., 2016.

Рис. 12. В. Н. Тукалевский Из книги: Дом в изгнании. Очерки о русской эмиграции в Чехословакии 1918—1945, Прага, 2008.

Рис. 13. Е. Н. Вагнер (Гогина) с внучкой Тамарой. Около 1910. Архив В. Н. Вагнер.

Рис. 14. Т. В. Тукалевская (Голуб). Прага, начало 1930-х. Из книги: «Скит» Прага 1922—1940. М., 2006.