Главный представитель чешского панславизма Франтишек Палацкий поначалу придерживался идей австрославизма — превращения Габсбургской империи в федеративное государство, предусматривавшего автономию населявших ее народов (австрийцев, венгров и славян). Преобразование государства в Австро-Венгрию и политика дуализма вызвали недовольство в националистических чешских кругах. Палацкий пересмотрел свои взгляды и решил принять участие в Славянском съезде в Москве.

Это было не первое мероприятие подобного рода. Ему предшествовал Славянский съезд 1848 года в Праге, на котором Россия представлена не была (из русских делегатов был только М. А. Бакунин). Однако в первом съезде приняли участие поляки, в силу политических обстоятельств и противоречий с Российской империей проигнорировавшие съезд в Москве.

От этнографической выставки к Всеславянскому съезду

В 1862 году Российская империя готовилась к пышному празднованию тысячелетия Новгорода и государственности на Руси. Целью торжеств была демонстрация могущества страны и правящего императора. В то же время в славянофильских кругах зародился план другого мероприятия, по своей сути противостоявшего официальному и посвященного Кириллу и Мефодию как основоположникам «всеславянской истории», некогда объединившим славян; празднование должно было объединить их вновь тысячу лет спустя. Норманнская теория возникновения государственности на Руси заключала в себе мысль об иноземном генезисе власти, лишая тем самым русскую культуру ее самобытности. Праздник же в честь Кирилла и Мефодия, напротив, должен был подчеркнуть греческие истоки русской культуры и ее православную составляющую. Неосуществленный замысел 1862 года вылился в 1867 году в грандиозный съезд, больше напоминавший нескончаемое торжество.

Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии, созданное в 1863 году при Московском университете, готовило всероссийскую этнографическую выставку. Это показалось удачным поводом воплотить план в жизнь. 23 октября 1865 года В. И. Ламанский писал профессору Московского университета Н. А. Попову: «Знаете, что бы надо устроить у Вас в Москве по случаю Этнографической выставки в 1867 г.? Во-первых, устроить несколько публичных чтений о славянстве... Во-вторых, устроить в то время в Москве первый славянский съезд».

Идея была одобрена. Концепцию пришлось немого изменить, добавив в экспозицию славянский отдел. Подтверждением того, что выставка была лишь удобным предлогом для российских панславистов, стало время, отведенное на ее осмотр, — всего полдня, тогда как приветственные речи, хвалебные тосты и призывы к единству не угасали на протяжении недель.

В путь!

Подробности о том, как проходил съезд, содержатся в отчете одного из участников чешской делегации Эдварда Грегра, врача и публициста, члена партии младочехов, издававшего вместе со своим братом крупнейший на тот момент политический журнал Národní listy.

Ночью 16 мая чешская делегация встретилась на станции в Пшерове с представителями южных славян. Путешествие до территории Российской Империи длилось недолго. После пышного приема в польском селе Граница гостям предоставили специальный императорский поезд 1-го класса для дальнейшего комфортного путешествия. Поздно вечером приехали в Варшаву, откуда 17 мая около пяти часов вечера отправились дальше, через Гродно, Вильнюс и Остров.

Первый русский город на пути — Псков. Славянскую делегацию приветствовали с восторгом. Все кричали «Ура! Слава!» Дамы дарили гостям букеты, а городской голова преподнес им хлеб и соль в золотой солонке. На псковском вокзале, как, впрочем, и в других местах остановок делегации, их ждали сотни бокалов вина и шампанского. В Пскове гости провели всего 30 минут.

Перед прибытием в столицу еще одна небольшая стоянка — в Гатчине. И снова приветственные крики, тысячи шляп в воздухе, всеобщая эйфория. До Петербурга добрались 20 мая вечером.

В столице Российской Империи

«День был таков, что приехавшие славяне могли подумать, что петербургский май — зимний месяц: дождь, снег, град». Но встречали гостей, как всегда, тепло. Под «Боже, царя храни» прибывшие прошли к каретам и отправились в роскошный отель Belle Vue на Невском проспекте.

Вечером 21 мая гости слушали «Жизнь за царя» в Мариинском театре. Франтишек Палацкий и Франтишек Ладислав Ригер сидели в ложе справа от императорской. Публика приветствовала славянскую делегацию. Оркестр три раза исполнил «Боже, царя храни».

На следующий день планировалось посещение Эрмитажа и Зимнего дворца. «Зимний дворец, оформленный с ослепляющим восточным великолепием, облагороженным хорошим современным чувством вкуса, окунает посетителя в волшебство и чудеса тысячи и одной ночи».

Важным событием съезда в Петербурге стал бал у графа Кушелева-Безбородко, где собрался цвет петербургского общества: Срезневский, Ламанский, Майков, министр народного просвещения Д. Н. Толстой, генерал Тотлебен, легендарный бас Петров, более 30 лет исполнявший партию Сусанина в опере «Жизнь за царя», члены Российской Академии наук, литераторы, художники. Концерт для гостей состоял исключительно из славянской музыки. Под звуки искусственного водопада в зимнем саду, подсвеченного тысячами огней, гости прослушали русские народные песни в исполнении хора Донских казаков. Великолепие зимнего сада, убранного экзотическими цветами, дополняла надпись «Вы все братья наши».

Надо сказать, что оформление всех ужинов, балов, митингов и других мероприятий в Москве и Петербурге было продумано до деталей, оно символически отражало основные идеи съезда и подчеркивало главенствующее положение России в славянском мире.

23 мая в Исаакиевском соборе состоялось торжественное богослужение в честь праздника Кирилла и Мефодия, призванного подчеркнуть единство славян, в том числе и единство в вере — конечно же, православной.

После службы собравшиеся посетили Академию наук. Франтишек Палацкий и Карел Яромир Эрбен, как почетные члены АН, заняли места в первых рядах. Затем делегаты были приглашены на обед в Дворянском собрании, где собралось более 600 гостей. Хором из 200 человек дирижировал чех — Г. Воячек. Под потолком развевалась хоругвь с ликами Кирилла и Мефодия и вышитой золотыми нитками на голубом фоне надписью «Словенский язык и русский один». Гостям принесли меню с изображениями русского человека, протягивающего брату-славянину хлеб и соль, а также с панорамами Москвы и Константинополя, различными славянскими символами и т. п.

На обеде Ф. И. Тютчев прочел стихотворение «Славянам», написанное специально к съезду.

Привет вам задушевный, братья
Со всех Славянщины концов,
Привет наш всем вам, без изъятья!
Для всех семейный пир готов!
Недаром вас звала Россия
На праздник мира и любви;
Но знайте, гости дорогие,
Вы здесь не гости, вы — свои!..

……………………………

Хотя враждебною судьбиной
И были мы разлучены,
Но все же мы народ единый,
Единой матери сыны;
Но все же братья мы родные!
Вот, вот что ненавидят в нас!
Вам не прощается Россия,
России — не прощают вас!

.………………………….

И то, что длилося веками,
Не истощилось и поднесь
И тяготеет и над нами —
Над нами, собранными здесь...
Еще болит от старых болей
Вся современная пора...
Не тронуто Косово поле,
Не срыта Белая Гора!

В следующие несколько дней гости посетили горный музей, монетный двор, домик Петра Великого, а затем были приглашены на ужин у министра Толстого. В ателье Барта делегаты сфотографировались для памятного альбома.

26 мая состоялось главное событие петербургской части съезда — аудиенция у императора Александра II в Царском Селе. На вокзале делегацию ждали жители города с хлебом-солью, во дворце гостей встречали генералы, министры, придворные. После богослужения в дворцовой часовне к гостям вышел Государь с супругой и детьми. Делегатов из Австрии Александру II представлял австрийский посол граф Ревертера.

Император лично приветствовал гостей, задавал каждому вопросы. Императрица Мария Александровна также общалась с ними, поговорила с Палацким о чешской литературе и языковом пуризме чехов и отметила, что Прага очень похожа на Москву.

Отъезд из Петербурга планировался на вечер 27 мая. Прощальный ужин, как и предыдущие, был пышным, шумным и полным велеречивых тостов о славянском единстве. Играл оркестр, состоявший из чешских музыкантов, гости получали подарки от петербуржцев.

В первопрестольной

Путешествие из Петербурга в Москву стало столь же ярким и насыщенным, как и поездка до Петербурга. На каждой станции поезд останавливался, делегатов с почестями и радостными криками встречали жители города и представители власти. Путь пролегал через Любань, Чудово (где славянские гости впервые увидели русских крестьян) и Волхов.

До Москвы делегаты добрались к десяти часам вечера 28 мая. Встреча на вокзале превзошла по пышности все предыдущие. Городской голова князь А. А. Щербатов обратился к прибывшим с пламенной речью и вручил хлеб-соль. На первом московском ужине М. П. Погодин подчеркнул: «Это не просто встреча гостей, а встреча настоящей целой семьи в старинной матушке-Москве». Вновь подчеркивалось единство российской истории с общеславянской и главенствующая роль России на пути объединения славян. Москва позиционировалась как сакральный город, истинно русский, при этом священный не только для Руси, но и для всего славянства.

29 мая очередь дошла до главной цели поездки — посещения Всероссийской этнографической выставки. Экскурсию для делегации во главе с Палацким проводил историк-славист Нил Александрович Попов, выучивший чешский язык во время своего пребывания в Праге.

30 мая представители науки и искусства встретились со славянской делегацией на торжественном приеме и заседании в Московском университете. Перед входом гостей ждали толпы студентов. Сергей Иванович Баршев, ректор университета, выступил с торжественной речью. Без обеда с хвалебными речами и здравицами не обошлось и на этот раз. День завершился в театре, делегаты смотрели спектакли по пьесам Островского и Гоголя.

31 мая гостей принимал городской голова князь Щербатов. Затем их ждал званый обед в здании университета, рассчитанный на 200 персон, во время которого музыканты снова исполняли славянские песни. Особый восторг у чешской делегации вызвала прозвучавшая в тот день мелодия «Где дом мой».

День 2 июня стал апогеем московского периода съезда: состоялся славянский митинг в Сокольниках, в царском павильоне, оставшемся после визита императора в Москву. Внутри павильона стояли столы, накрытые на 500 персон. Билеты на обед были раскуплены молниеносно, и по просьбе горожан пришлось организовать места на террасе еще для 300 человек. При этом для всех, кроме участников съезда, билеты стоили недешево — 10 рублей.

Мероприятие началось ровно в пять часов. 82 славянских делегата разместились в центре зала, над ними развевалась традиционная хоругвь с изображением Кирилла и Мефодия. Гости получили в подарок книгу со стихами Тютчева, Аксакова, Хомякова, Вяземского и Берга. В первом же тосте Погодин поднял тему, старательно замалчиваемую на протяжении всего пребывания гостей в Москве и Петербурге, — упомянул поляков, затеявших раздор с Россией и тем самым отделившихся от остальных славян. Оратор высказал надежду на их возвращение в «лоно славянства». Поляки изображались как «отщепенцы», «Иуды», предавшие славянское единство. Об особой роли русского народа говорил и Аксаков: «Обязанность сильного — помогать слабым. На Россию возложена огромная ответственность — воплотить в реальность славянское братство и дать всем братьям свободу и жизнь».

Но концепция первенства России в славянском мире не была безоговорочно поддержана всеми участниками съезда. Ригер согласился с тем, что «Россия избрана Богом, чтобы воплотить в жизнь свободное славянское братство», но, обращаясь к теме Польши, продолжил: «Настоящая братская любовь, настоящий благородный панславизм возможен лишь при условии, что каждый славянин признает другого равноценным и равноправным».

Следующие несколько дней были посвящены осмотру достопримечательностей: Голицынского музея, храма Христа Спасителя, Троице-Сергиевой лавры и Нового Иерусалима.

Вечером 6 июня состоялось еще одно грандиозное событие — поход в ботанический сад на славянский концерт, организованный князем Голицыным. Масштаб мероприятия поражает — 10 тысяч слушателей. Сразу после «Боже, царя храни» прозвучало «Где дом мой». Это настолько растрогало и вдохновило чешскую часть публики, что композицию пришлось повторить три раза, как и одну из гуситских песен, также сыгранных оркестром. В 11 вечера в парке прогремел салют, огни которого сложились в слова «Братьям-славянам».

На этом торжественные приемы не окончились: 7 июня делегацию позвали на пир в купеческом доме, где им впервые удалось встретиться с представителями купеческого сословия. Во время обеда пришла телеграмма, сообщавшая о покушении на Александра II в Париже. Гости были потрясены, все помолились за чудесное спасение императора.

8 июня делегаты покидали Москву. На прощанье им были преподнесены в дар 800 книг для школ и библиотек. Путь домой лежал через Петербург, где гости провели еще шесть дней.

На протяжении всего пребывания делегация была занята на официальных мероприятиях и не имела возможности самостоятельно осмотреть город и поближе познакомиться с русской действительностью. Примечательно, что на территории Польши гостей встречали исключительно русские генералы и дворяне, не допуская контакта с «мятежными» местными жителями.

Вид на настоящую Россию открывался только из окна поезда. Грегр отмечает бедность русской деревни, сложные климатические условия, отсутствие у крестьян интереса к своей земле. Отдельно упоминает он о полицейских: «Доказательством того, как мало Россия заботится о своей репутации, служит состав полиции. Полицейские встречаются на каждой станции от Границы до Москвы и обратно. Кажется, что русские власти специально отбирают в полицию самых неприятнейших и наименее пригодных к этой службе людей».

Жизнь после съезда

При подведении итогов съезда большое внимание уделялось продолжению взаимодействия славянских культур, развитию науки и искусства, организации центрального комитета для координации славянских движений, публикациям научных трудов на общедоступном языке. При этом Грегр, не умаляя достоинств русского, отрицал, что именно он должен стать общим всеславянским языком, поскольку это могло бы погубить зарождающуюся литературу других народов. Планы по унификации языка вошли в конфликт с идеями национального возрождения. Грандиозным проектам так и не суждено было воплотиться, все договоренности постепенно сошли на нет, в том числе и идея регулярного проведения славянских съездов каждые два года (следующий должен был состояться в Белграде).

Главный вывод съезда для чешской стороны сформулировал Грегр: «Будем же меньше немцами!». Это оказалось важнее несостоявшегося славянского единства. Под громкими лозунгами братства, подкрепленными соответствующей символикой, каждый отстаивал свои интересы. Южные и западные славяне искали опору, поддержку «старшего брата» в борьбе за национальные права. Российская империя, прикрываясь заботой о братских интересах, не переставала блюсти свои собственные — расширение влияния на все славянские народы.

Литература:

Grégr E. Pouť Slovanův do Ruska roku 1867 a její význam. Praha 1867

Šesták M. Pouť Čechů do Moskvy roku 1867. Slovo k historii, č. 7, 1986.

Майорова О. Славянский съезд 1867 года: Метафорика торжества. Новое литературное обозрение, № 51, 2001.