Одним из доказательств того, что российские власти причастны к отравлению Алексея Навального, является категорическое нежелание Кремля возбудить уголовное дело. Вместо этого говорится о проведении «доследственной проверки».

«Доследственная проверка»

Строго говоря, такого понятия в Уголовно-процессуальном кодексе нет. На юридическом сленге под этим подразумевается «проверка сообщения о преступлении», порядок которой определен ст. 144 УПК. В ней говорится, что правоохранительный орган обязан принять решение в срок не позднее трех суток со дня поступления указанного сообщения. Продлевать этот срок разрешается максимум до 30 дней, если имеются «конкретные, фактические обстоятельства, послужившие основанием для такого продления». Тридцать дней после сообщения об отравлении Навального истекли 19 сентября. После этого, согласно ст. 145 УПК, полиция должна либо возбудить уголовное дело и начать по нему расследование, либо вынести решение об отказе в возбуждении дела. Ни то, ни другое сделано не было. Кремль, похоже, распорядился затягивать этот вопрос до того времени, когда он потеряет остроту.

Это, разумеется, неслучайно. На стадии проверки следствие не обязано предоставлять кому-либо конфиденциальную информацию, опрашиваемые не предупреждаются об ответственности за ложные показания, невозможно проводить очные ставки. А если расследуется уголовное дело, потерпевшая сторона или ее представители имеют право знакомиться с материалами. Так, Навальный и его адвокаты могут запросить — и им обязаны это предоставить — подробные данные о проведенных в омской БСМП и Институте имени Склифосовского анализах, документы о ходе его лечения, потребовать независимой экспертизы конфискованной одежды и на законном основании получить все другие материалы, которые могут опровергнуть явно несостоятельные утверждения российской медицинской бюрократии о «гипо- или гипергликемической коме». В ходе расследования уголовного дела неизбежно встанут вопросы об источнике боевого отравляющего вещества; полномочиях «людей в серых костюмах», оказавшихся в омской больнице, их влиянии на лечение Навального и постановку диагноза; о том, что произошло с записями камер слежения в гостинице, которые в середине дня 20 августа изъяло томское ФСБ, и многих других обстоятельствах, о которых в Москве очень хотели бы поскорее забыть.

При этом основанием для возбуждения уголовного дела может быть сам факт, что человек пострадал. Заслуженный юрист Российской Федерации, судья Мосгорсуда в отставке Сергей Пашин подчеркивает: «Нужно разбираться в причинах произошедшего: например, была ли это попытка самоубийства или, например, несчастный случай — уборщица виновата, или действительно покушение на убийство. Это основание для проверки, а если она не дает результатов, нужно начать уже работу следствия в рамках уголовного дела — это самый правильный путь. Если есть хотя бы тень сомнения, а срок истек, нужно начинать расследование и проводить дальнейшие действия в рамках уголовного производства»¹. Но у Кремля иные представления о правосудии.

Наконец, по российскому Уголовно-процессуальному кодексу (ст. 454) Генеральная прокуратура и иное правоохранительное ведомство должны указать наименование уголовного дела, в рамках расследования которого подается запрос об оказании правовой помощи. Но уголовное дело об отравлении Навального возбуждено не было, следовательно, Генпрокуратура не имела права и оснований запрашивать помощь у немецких властей.

Вопросы российского МИД

Упорствуя в нежелании возбуждать уголовное дело и вообще признать факт отравления Алексея Навального, Кремль, МИД и российские СМИ стремятся поставить под сомнение свидетельства, ставшие известными еще в конце сентября. Делаются намеки на непонятные совпадения, необъясненные обстоятельства и так далее. Российское представительство при Европейском Союзе обобщило аргументы, выдвигаемые Москвой, и сформулировало их в виде вопросов, адресованных официальным европейским лицам².

По сути дела, российский МИД с деланно-недоуменным видом спрашивает: если Навальный был отравлен по приказу властей, то почему его отпустили в Германию, где яд мог быть установлен? Да и вообще, зачем кому-то наверху понадобилось убивать политика, популярность которого — всего 2 %? Почему правительство Германии не предоставляет России детальные медицинские анализы Навального и данные лаборатории Бундесвера, несмотря на официальные запросы российской Генпрокуратуры? Почему немецкие врачи отказываются общаться с российскими коллегами? Почему Навального охраняет немецкая полиция? Каким образом бутылка, на которой обнаружены следы яда, оказалась в Германии? Лучше бы российский МИД эти вопросы не задавал: они свидетельствуют о бездарности московских дипломатов. Но по порядку.

Российские власти задержали отправку Навального в Германию на сутки, рассчитывая, что следы яда будут выведены из его организма естественным путем и в результате лечения. Однако в Москве недооценили научные возможности европейских лабораторий. Предположительно, был использован контактный способ заражения. В таком случае вероятность поражения ядом окружающих, не имеющих с ним непосредственного контакта, невелика.

Из самих вопросов следует, что если бы популярность Навального составляла, например, 20 %, то, по мнению МИДа, его отравление имело бы смысл. Похоже, что российский МИД возглавляют последователи семейства Борджиа. Но есть и другое обстоятельство. По данным Левада-центра, в ответах на открытый (то есть без скрытой подсказки) вопрос «Назовите известных современников, которые вдохновляют вас своим примером, активной жизненной позицией» Навальный занял второе после Путина место. Последний получил 8 % голосов респондентов, а первый — 4 %. Но еще интереснее, что для людей в возрасте 25—54 лет Навальный сравнялся с Путиным либо несколько опередил его³.

Ответы на вопрос «Назовите известных современников, которые вдохновляют Вас своим примером, активной жизненной позицией». В процентах, апрель 2020 года

По немецкому законодательству информация о состоянии здоровья является конфиденциальной и может быть предоставлена либо с согласия данного лица, либо в случае возбуждения в ФРГ уголовного дела. Навальный такого согласия не давал. Кроме того, он не является гражданином Германии и был отравлен на территории России, а не Германии, поэтому немецкие власти не могут возбудить уголовное дело о его отравлении. Такое дело, настаивают в Берлине, должно быть возбуждено в России. Немецкие врачи уверены правильности поставленного ими диагноза, а также не без оснований подозревают российских коллег в профессиональной некомпетентности и политической ангажированности. Наконец, немецкие власти предполагают, что Навальный стал жертвой покушения, организованного российскими властями, и приняли все меры, чтобы предотвратить попытку его убийства в Берлине. Известно, что в Германии, как и в Европе в целом, активно действует российская агентура. В частности, в Берлине был убит некто Зелимхан Хангошвили; его убийца, российский гражданин, связанный со спецназом ФСБ Вымпел, арестован германской полицией.

И о бутылке с водой. Она была взята сотрудниками ФБК в номере, который занимал Навальный, и вместе с несколькими другими предметами перевезена Марией Певчих в Германию на реанимационном самолете 21 августа. Навальный пил из нее, когда находился в гостиничном номере, а не в аэропорту. Записи камер из гостиницы, в которой жил Навальный и его коллеги, изъяты полицией или ФСБ, и их судьба никому неизвестна.

Хотели убить — убили бы

Вопросы российского МИДа — не более чем убогая попытка отвлечь внимание СМИ и общественного мнения от ответственности Кремля за попытку убийства Алексея Навального. Есть и другие аргументы, приводимые людьми, пытающимися убедить аудиторию в непричастности Кремля к покушению на его главного политического противника. Так, Леонид Радзиховский, российский публицист, считающийся почему-то оппозиционным, утверждал: «Если бы Навального хотели убить — его бы убили, и никакой яд для этого не нужен. Людей, заговоренных от пули, на белом свете не существует»⁴.

Действительно, застрелить оппозиционного политика, как это было сделано с Борисом Немцовым, или разбить ему голову кирпичом в подъезде проще и надежнее, чем пытаться отравить. Но если потерпевшего застрелили или избили до смерти, то факт преступления налицо. В этом случае правоохранительные органы обязаны возбудить уголовное дело, обеспечивая при этом все права потерпевшей стороны, о которых говорилось ранее.

Для того чтобы отвести следствие в сторону от истинных организаторов и заказчиков преступления, требуется провести достаточно сложную операцию прикрытия, как это было сделано, например, в случае убийства Немцова. Тогда, как можно предположить, группу чеченцев наняли следить за политиком. Они и следили вплоть до самого момента убийства, постоянно попадая под камеры. Это послужило основанием для их обвинения, хотя были убедительные свидетельства того, что признанный виновным Заур Дадаев в то время, когда было совершено убийство, находился в снимаемой им квартире.

В случае же отравления можно замаскировать факт преступления и, соответственно, избежать возбуждения уголовного дела. Предположим, что Навальный скончался бы в самолете. Тогда его тело доставили бы в выбранный властями госпиталь, где доверенные патологоанатомы сделали бы любое заключение, угодное властям. Заболел человек и умер, бывает. Опровергнуть такого рода выводы, проведя независимую экспертизу, крайне сложно.

Специалисты дают ответ и на вопрос о том, как получилось, что Навальный не умер? Доктор химических наук Борис Жуйков отвечает на него: «Скрипаля отравили, нанеся яд на ручку двери его дома. При этом поражение шло не только через кожу, а и через легкие людей, которые находились рядом. В результате <…> за медицинской помощью обратилось еще 46 человек. В случае с Навальным такой способ неэффективен, вокруг него всегда много людей. Но зато было известно, что он будет пить и где. Когда человек принимает яд перорально, опасность для окружающих минимальна — только в случае, если он будет угощать выпить из своей бутылки. При этом следы яда на поверхности использованной бутылки будут, но минимальные, и такого количества недостаточно, чтобы отравить кого-то еще». Смертельная доза Новичка составляет примерно 1 мг при попадании через легкие и несколько больше — при попадании перорально или через кожу. Определить такое количество в теле человека трудно, особенно если часть вещества уже распалась. «Если бы дали много больше, — продолжает Жуйков, — то Навальный, конечно, бы умер. Но тогда обнаружить было бы намного проще. Если бы ввели значительно меньше — яд бы не сработал»⁵.

Кто дал команду?

Самый болезненный для российской власти вопрос: кто распорядился убить Алексея Навального? Кремлевские пропагандисты, имеющие дело с мыслящей аудиторией, выдвигают две версии: высокопоставленные коррупционеры, обеспокоенные расследованиями ФБК, или спецслужбы, вовлеченные в политические интриги. И те, и другие могут достать Новичок. Первые — за большие деньги, вторые — просто потому, что они его и изготовляют. Однако президенту Путину отравление невыгодно, потому что именно его сразу же заподозрили в распоряжении ликвидировать оппозиционера. А это окончательно испортило его репутацию в глазах зарубежных партнеров, особенно европейцев. Это сразу вызывает возражения.

Прежде всего, вряд ли заказчики отравления рассчитывали, что Навальный останется жив, а зарубежные химики выявят отравление. Но дело даже не в этом. Сама по себе дилемма «выгодно/невыгодно» предполагает наличие критериев, на основе которых лицо, принимающее решение, оценивает последствия своих действий, сопоставляет вытекающие из них плюсы и минусы. Каждый человек, за исключением клинических идиотов, имеет свой собственный набор таких критериев. Поэтому, когда здравомыслящий и порядочный человек говорит, что Путину невыгодно (или выгодно) некое решение, он, на самом деле, имеет в виду, что сам он поступил бы определенным образом. Иными словами, происходит проекция или перенос своих критериев на другого. Однако мы не знаем, какими критериями руководствуется Путин. Мы знаем только, что он пребывает в «иной реальности».

В 2014 году известный швейцарский судебный психолог Филип Жаффе, обсуждая психологический портрет Путина, заметил, что у многих диктаторов «власть разрастается так, что они теряют чувство реальности. Потеря чувства реальности может привести к тому, что они становятся все более иррациональными и совершают все более странные поступки, становятся непредсказуемыми и крайне опасными»⁶. Это hubris syndrome, или «синдром превышения дозволенного», в основе которого гипертрофированное самолюбие, порожденное тем, что в течение длительного времени у человека в руках была слишком большая власть. Иными словами, Путин, находящийся у власти уже двадцать лет, склонен совершать «странные поступки», становится «непредсказуемым и крайне опасным».

Известно также, что политические убийства в СССР и совершенные советскими спецслужбами за рубежом инициировались или санкционировались лично Сталиным или коллективным решением Политбюро. Уничтожение тех или иных палестинских террористов израильским Моссадом проводятся по решению группы министров во главе с премьером. Ликвидации Усамы бен-Ладена и главы иранских террористов генерала Сулеймани были проведены по прямому указанию президентов США. Спецслужбы и в демократических странах, и тем более в авторитарных и тоталитарных — слишком острое и опасное оружие, чтобы позволить им совершать поступки, чреватые далеко идущими последствиями для политического руководства без санкции или прямого указания последнего. И если российские ФСБ или ГРУ предприняли бы покушения на Навального, Бориса Немцова, Скрипалей без санкции Путина, то руководители этих ведомств были бы немедленно отправлены в отставку или скоропостижно скончались бы от сердечной недостаточности.

Что дальше?

Отдав приказ ликвидировать Алексея Навального, Путин совершил очередную, хотя, скорее всего, не последнюю ошибку. Навальный превратился в политика, имеющего широкую международную известность. В Европе его фактически признали лидером российской оппозиции и, возможно, будущим президентом России. Любые попытки Путина и его подручных отравить или застрелить Навального, посадить его в тюрьму и тому подобное вызовут чудовищный международный скандал. И еще одно. Реакция немецкого и французского руководства на отравление Навального и на тот факт, что боевые отравляющие вещества, запрещенные ОЗХО, используются в России, наглядно свидетельствует, что в западном мире растет понимание того, что с Кремлем уже нельзя вести дела в стиле business as usual, что от попыток искать взаимопонимание с Москвой необходимо перейти к жесткому сдерживанию.