Но как бы ни относиться к такого рода претенциозным банальностям, нельзя не заметить, что в мире действительно происходят очень серьезные перемены, в том числе относящиеся к обеспечению безопасности на европейском континенте. В частности, под сомнением оказывается роль Североатлантического альянса как ключевого элемента системы безопасности в Европе, которую он с успехом играл с начала 1950-х гг. Это чревато глубокими изменениями в стратегической ситуации на европейском континенте. Оценить их в полной мере сегодня невозможно, однако кое-что просматривается более или менее ясно, в том числе распространение в Европе ядерного оружия.

НАТО в зоне риска

Во время «холодной войны» мир в Европе обеспечила решимость НАТО использовать силу для отражения советской агрессии. Основную роль в этом играло ядерное оружие Соединенных Штатов. Высокая вероятность перерастания вооруженного конфликта между СССР и западными странами в тотальный ядерный катаклизм и, соответственно, уничтожения как США, так и Советского Союза удерживала Москву от вторжения на запад. Одновременно американские ядерные гарантии, то есть готовность использовать ядерное оружие для защиты европейских государств, позволили некоторым из них, прежде всего ФРГ, Швеции и Италии, отказаться от создания своего ядерного арсенала. Однако после распада Советского Союза и краха восточного блока США все больше ориентировались на противостояние с Китаем и локальные войны в зоне «глобального Юга».

Вторжение России в Украину резко изменило мировую стратегическую ситуацию, сделав реальной перспективу «большой войны» в Европе. После 24 февраля 2022 года страны Запада оказались перед необходимостью решить две задачи: создать потенциал сдерживания России в Европе, прежде всего в Балтийском регионе, и предотвратить поражение Украины. Однако прекращение поставок ВСУ американского оружия и шокирующие заявления Дональда Трампа поставили под вопрос не только способность Украины противостоять российской агрессии, но и эффективность Североатлантического альянса.

По словам венгерского премьера Виктора Орбана, в начале марта Трамп в разговоре с ним не только обещал в случае избрания прекратить экономическую и военную помощь Украине, но и заявил: «Если европейцы боятся русских или вообще хотят высокого уровня безопасности, то пусть они за это платят. Либо они должны построить свою собственную армию, свою собственную технику, либо, если они используют для этого американцев, то они должны заплатить американцам цену безопасности»[1]. Это прямой отказ от принципов, на которых построена НАТО и de-facto от американских обязательств перед союзниками. О намерениях Трампа говорил его бывший помощник по национальной безопасности Джон Болтон: в 2018 году Трамп «был очень близок к выходу из НАТО. <…> Идея выхода из НАТО для него очень серьезна»[2]. Его цель «не в укреплении НАТО, а в том, чтобы заложить основу для выхода (из нее. — Ю. Ф.)».

Откровения Трампа лишь на первый взгляд являются неожиданными. На деле они отражают настроения части американского истеблишмента и общественного мнения. Суть их в том, что Соединенные Штаты не должны или уже не могут действовать одновременно на Ближнем Востоке, в Европе, где нарастает российская угроза, и на Тихом океане, главном театре американо-китайского противостояния. Задачей США является сдерживание Китая, поскольку никто другой с ней не справится, а Китай представляет собой глобальную угрозу либеральной демократии со стороны азиатского авторитаризма. Европа же должна взять на себя сдерживание России, позволяя Америке сосредоточиться на Тихом океане. Строго говоря, в этом нет ничего нового. «Послевоенные (после Второй мировой войны. — Ю. Ф.) изоляционисты во главе с сенатором Робертом Тафтом выступили против создания НАТО в 1949 году, но были возмущены неспособностью Америки в том же году остановить коммунистическую революцию в Китае. <…> Аналогичная картина наблюдается и сегодня. Республиканцы-изоляционисты заявляют, что война на Украине отвлекает внимание Америки от истинной угрозы в Китае».

Реализация этой концепции вовсе не сделает Америку вновь великой, как обещают Трамп и его сторонники. Наоборот, результатом будет радикальное сокращение ее глобальной роли. Это хорошо понимают в том числе в республиканской партии. Так, в одной из публикаций Heritage Foundation, интеллектуального центра трампизма, говорилось: «Соединенные Штаты самым существенным образом заинтересованы в поддержке и усилении НАТО»[3] — и приводились слова Маргарет Тэтчер: «Никто, кроме Соединенных Штатов, не может быть мировым лидером. Но для этого им нужны друзья». Это, бесспорно, верно. Несмотря на свою военную мощь, противостоять Китаю Соединенные Штаты могут только опираясь на сеть военно-политических союзов и связей в Индо-Тихоокеанском регионе, без которых они не могут развернуть там систему военных и военно-морских баз, опорных пунктов, площадок для размещения новых ударных средств средней и меньшей дальности и так далее. Однако союзники в Индо-Пацифике должны быть уверены в том, что Вашингтон не оставит их в критический момент. А разговоры о возможном выходе США из НАТО такой уверенности им не добавляют.

Дело, однако, не только в настроениях американских изоляционистов. В наши дни «коллективный Запад» действительно сталкивается с двумя противниками: с Китаем, превращающимся, по крайней мере потенциально, в наибольшую опасность, так и с Россией, реально, а не потенциально поставившей США и Европу на грань ядерной войны. Наличие двух источников угрозы, естественно, вызывает в американском истеблишменте, причем далеко не только в его радикально-изоляционистком крыле, стремление разделить бремя сдерживания между двумя основными центрами силы евро-атлантического мира — США и Европой. Иными словами, эпатажные заявления Дональда Трампа о выходе из НАТО, если европейцы не будут «платить Америке за безопасность», не более чем карикатурное выражение таких настроений.

Конечно, идея существенного сокращения роли США в НАТО, не говоря уже о выходе из нее, встречает в американском истеблишменте серьезную критику. Администрация Джо Байдена не только словами, но и делами стремится укрепить Североатлантический альянс. Однако для Европы ключевая проблема заключается не столько в сохранении членства США в Альянсе, сколько в надежности американских гарантий безопасности, данных в рамках Североатлантического договора. В свете этого крайне осторожная, мягко говоря, реальная поддержка Вашингтоном Украины вызывает много вопросов относительно готовности и решимости США обеспечить европейскую безопасность. Украина, конечно, не является членом НАТО, и США не несут по отношению к ней каких-либо формальных обязательств. Но это сугубо юридическая, а не военная сторона дела. Суть в том, что очевидное нежелание администрации Байдена добиваться поражения России может поставить под угрозу судьбу европейского континента. Маловразумительная политика Вашингтона приведет к тому, что Россия выйдет из войны хотя и ослабленной, но не разгромленной, перевооружит свою армию, получившую огромный боевой опыт, и сможет в очередной раз угрожать войной Европе, особенно государствам восточного фланга НАТО. В Вашингтоне это прекрасно понимают, но делают далеко не все, чтобы обеспечить поражение агрессора. Громогласные декларации администрации Дж. Байдена о поддержке Украины плохо согласуются с явно недостаточной военной поддержкой ВСУ, пока Вашингтон ее оказывал.

В общем, вероятность того, что США могут не прийти на помощь европейским союзникам в острой ситуации, отлична от нуля. Да и сам по себе факт того, что подход Соединенных Штатов к ключевой проблеме безопасности своих европейских союзников (а война в Украине именно такой проблемой является) стал заложником американских внутриполитических интриг, показывает, что судьба Европы не слишком заботит как леволиберальную верхушку демократической партии, так и трампистское крыло республиканцев. А раз так, то европейцы должны иметь возможность обеспечить свою безопасность собственными силами.

Однако после распада СССР и вплоть до российской агрессии против Украины военный потенциал европейских стран деградировал, о чем много и подробно писала мировая пресса. Преодоление этой слабости сталкивается с серьезными трудностями экономического, технологического и социального порядка. В частности, сокращение военных расходов после прекращения «холодной войны» позволило европейским элитам успешно строить государство всеобщего благосостояния. Сохранение колоссальных социальных программ, естественно, отвечает интересам большинства европейцев, тогда как восстановление военного и военно-промышленного потенциала Европы неизбежно приведет к их сокращению. Это, в свою очередь, подталкивает влиятельную часть интеллектуального и политического истеблишмента Европы к попыткам избежать военно-политического противостояния с Россией или переложить его военную и экономическую тяжесть на американских союзников, довериться американским гарантиям безопасности, в том числе ядерным, с тем чтобы избежать глубоких корректировок сложившейся социально-экономической модели.

Стратегический рывок Европы

Разумеется, Трамп может проиграть выборы, Орбан мог неверно понять слова американского визави или исказить их в нашумевшем интервью, наконец, «глубинное государство» Америки может поправить президента-изоляциониста, если он и в самом деле решит выйти из НАТО. Да и вообще, говорить о распаде трансатлантической цивилизационной общности невозможно, по крайней мере, в ближайшее время. Но факт остается фактом: Европа не может полностью полагаться на американские гарантии безопасности, причем не только в случае прихода в Белый дом Трампа.

В итоге перед европейцами все более четко вырисовывается необходимость обеспечивать свою безопасность собственными силами. Теоретически это возможно: по данным Международного валютного фонда, Евросоюз вместе с Великобританией превосходят Россию по населению в 3,5 раза, по ВВП — в 5,5 раз, по расходам на научные исследование и разработки — в 12,5 раз. Последнее имеет особое значение, поскольку качество военного потенциала, его эффективность напрямую зависят от уровня научного и технологического развития соответствующих государств или коалиций. Однако Европейский союз не имеет собственных вооруженных сил, а разговоры о создании европейской армии так и остались пока разговорами, что в общем не вызывает удивления, поскольку европейские элиты с середины прошлого века опирались на НАТО и, соответственно, на американские гарантии, как на наиболее надежный и, по сути дела, единственный механизм обеспечения безопасности. Создание европейской армии («европеизация НАТО»), а также эффективного, сопоставимого с американским военно-промышленного комплекса требует решения многочисленных организационных и политических проблем и грозит растянуться на длительный срок.

Это не может не привлечь внимания к недавним заявлениям французского президента Эммануэля Макрона, поставившего вопрос о направлении войск стран-членов НАТО в Украину. Такая перспектива вызвала жесткую критику прежде всего со стороны тех кругов в Европе, которые стремятся во чтобы то ни стало избежать обострения отношений с Россией и найти компромиссный вариант прекращения русско-украинской войны, позволяющий не допустить поражения ни Украины, ни России и тем самым избежать необходимости наращивать собственные военные усилия. Такая логика понятна, но она построена на глубоко ошибочном восприятии России как некоего «нормального» субъекта международной политики, с которым можно найти какое-то устраивающее всех решение, не учитывает, что российское политическое мышление воспринимает компромисс как слабость, а Запад — как имманентного противника России и ее православной цивилизации.

Демарш Макрона при этом трудно назвать полностью неожиданным или объяснить всплеском «галльской амбициозности». Он отражает логику французского стратегического мышления: со времен генерала Шарля де Голля французы весьма подозрительно относятся к Америке и добиваются стратегической автономности Европы при, естественно, ведущей роли Франции. Невразумительная политика Вашингтона в отношении Украины, тревожные перспективы развития событий на русско-украинском фронте, стратегические метания немецкого руководства создали для Парижа необходимость выступить с радикальной военно-политической инициативой и дали французскому руководству шанс на то, что эта инициатива не вызовет полного отторжения европейских государств и роль Франции как важнейшего элемента всей конструкции европейской безопасности возрастет.

Чтобы избежать произвольных интерпретаций, слова Макрона о возможности отправки войск НАТО в Украину стоит цитировать точно. «На этой стадии, — сказал он, — нет консенсуса относительно посылки войск на место событий», однако «ничего не может быть исключено. Мы будем делать все необходимое, чтобы не допустить победы России»[4]. Многие из тех, кто сегодня говорит «никогда», продолжал французский президент, намекая на германского канцлера Олафа Шольца, два года назад говорили, что никогда не будут посылать Украине танки, самолеты, дальнобойные ракеты. Но «мы часто опаздывали на шесть или двенадцать месяцев». При этом отсутствие консенсуса, о котором говорил Макрон, предполагает, что есть как противники, так и сторонники этой идеи. Собственно, это подтвердил и премьер-министр Словакии Роберт Фисо: «Группа стран НАТО и ЕС обдумывают, что на базе двусторонних соглашений отправят в Украину своих военных»[5]. Иными словами, Франция в этом отношении не одинока. Естественно, встает вопрос: является ли разгоревшаяся дискуссия о направлении солдат европейских стран в Украину сиюминутной и преходящей реакцией на положение дел в Украине или же это свидетельство того, что Европа начинает выходить из стратегического ступора, в котором она пребывала после краха Советского Союза?

Видимо, это имел в виду Эмманюэль Макрон, говоря в Праге о возможном направлении в Украину войск европейских государств: «Мы безусловно приближаемся к моменту, когда Европе необходимо перестать вести себя трусливо»[6]. Можем ли мы, продолжал он, «позволить событиям идти своим чередом? Я так не думаю и поэтому призвал к стратегическому рывку и полностью его поддерживаю». Стратегический рывок предполагает возрождение в Европе вооруженных сил и военной промышленности, создание европейских военных структур, а если новая администрация США действительно решит покинуть НАТО, то придется заняться ее «европеизацией». Все это требует времени. И если Украина в ближайший год или два потерпит поражение, Европа просто не успеет подготовиться к самостоятельному противостоянию с Россией. Иными словами, предотвращение поражения Украины является необходимым условием того, чтобы Европа выиграла время для своего стратегического возрождения. Поэтому, Макрон совсем не случайно подчеркнул, что конфликт в Украине, имеет «экзистенциальное значение для Европы и для Франции»[7]. Победа России в Украине, уверен он, сведет авторитет и безопасность Европы к нулю, а ограничения на помощь Украине приведут к ее поражению.

Идея Макрона, мягко говоря, шокировала значительную часть западного политического истеблишмента. В США, Германии и ряде других европейских государств с ходу отвергли возможность направления войск в Украину. Ведущие западные СМИ поспешили объявить, что французский президент «оказался в изоляции». Это, как минимум, серьезное преувеличение. Польский министр иностранных дел Радослав Сикорский подтвердил, что появление войск НАТО в Украине «не является немыслимым», и поблагодарил Макрона за то, что тот «не исключает эту возможность»[8]. Похожие заявления делают в Хельсинки[9]. Польша и Финляндия между тем ключевые страны, от позиции которых во многом зависит практическая возможность появления европейских войск в Украине. Но все же пока в Европе многие не могут признать: если Украина потерпит поражение, а США не придут ей на помощь, европейцам придется либо капитулировать, либо вступить в войну самим, либо надеяться на чудо. Но, чудеса в мировой политике если и случаются, то крайне редко.

Может ли идея Макрона быть реализованной? Бывший посол Украины в Лондоне Вадим Пристайко, отвечая на вопрос, готова ли Великобритания отправить своих солдат в Украину, в декабре прошлого года говорил: «Никто никогда в этом не признается, особенно политики»[10]. Каждый раз, когда их спрашивают, они говорят: «Нет, нет, ни за что, давайте, мы лучше дадим им (украинцам. — Ю. Ф.) все, что им нужно». Но на самом деле «военные исходят из того, что, не дай Бог, им придется применить вооруженные силы». Военные и дипломаты должны строить планы в расчете на худшее. Великобритания направит войска в Украину в случае «катастрофического развития войны».

К этому, в общем, нечего добавить. Политики действительно нередко думают о будущих выборах, а не о стратегических интересах, но события на поле боя могут по крайней мере некоторых из них заставить озаботиться судьбой своих государств, сталкивающихся с вражеской экспансией. И, наконец, Макрон прав: западные союзники Украины уже не раз пересекали «красные линии», которые сами себе устанавливали. В общем, «никогда не говори никогда».

Сегодня вряд ли есть смысл обсуждать, при каких условиях, когда, в каком масштабе и с какими функциями европейские войска могут появиться в Украине. Ситуация меняется очень быстро, и то, что еще недавно казалось немыслимым, становится реальностью. Пока же важно, что до выступления Макрона на Западе существовало табу на упоминание самой возможности прямого участия войск государств-членов НАТО в русско-украинской войне. Западные лидеры как мантру повторяли известную формулу «этого не может быть, потому что не может быть никогда», что существенно облегчало российскую агрессию. Французский президент сломал это табу, и Москва столкнулась с новой ситуацией. Как заметил профессор Университета бундесвера Карло Масала[11], они делали ситуацию для Путина предсказуемой. Заявление же Макрона поставило Москву в положение «стратегической неопределенности»: Путину, хочет он того или нет, придется регулярно отвечать самому себе на вопросы, не приведет ли то или иное его решение к вовлечению в конфликт европейских государств? И чем это может обернуться?

Хочешь мира, готовься к войне (ядерной)

Стратегия Запада времен «холодной войны», по сути, сводилась к римской формуле V века нашей эры: «si vis pacem para bellum», причем к войне ядерной. Для пацифистов и вообще идеалистически мыслящих людей такая формула неприемлема. На практике, однако, она обеспечила мир в Европе на протяжении пятидесяти лет. Сегодня она становится все более актуальной. Сдержать вооруженную экспансию ядерной державы только конвенциональными силами, сколь бы мощными они ни были бы, невозможно. Агрессор, имеющий ядерное оружие, в любой момент может нанести более сильному, но не имеющему такого оружия противнику неприемлемый ущерб. Предотвратить это можно только угрозой ответного или превентивного ядерного удара. Тем более что европейский ядерный потенциал даже без крупных конвенциональных сил может сдержать российскую агрессию.

Сталкиваясь с неприятной для него военно-политической ситуацией, российское руководство обычно хватается за ядерное оружие. Вскоре после заявлений Макрона о возможности появления европейских войск в Украине Путин в очередной раз начал угрожать Западу ядерной войной. Как правило, такие угрозы вызывают у большинства западных лидеров приступ острой паники. И сейчас некоторые из них поспешили заявить, что никаких иностранных войск в Украине не будет. Но в Париже, похоже, не готовы следовать капитулянтским декларациям, а в Москве не учитывают особенности французской ядерной стратегии.

Эта стратегия предполагает, что, если под угрозой оказываются жизненные интересы Франции, ее ядерное оружие будет применено первым. При этом «применение (французского. — Ю. Ф.) ядерного сдерживания не обязательно следует за предшествовавшими этому крупными действиями обычных сил. <…> В операциях за рубежом ядерное сдерживание гарантирует свободу действий политических властей, оберегая Францию от шантажа, затрагивающего ее жизненно важные интересы, например, шантажа с помощью оружия массового уничтожения». Иными словами, Франция сначала будет использовать «ядерное сдерживание», а уже потом в бой вступят крупные конвенциональные силы. И еще «ядерное сдерживание» включает в себя так называемое «последнее ядерное предупреждение», которое, по словам видного французского специалиста Бруно Тертре, «вероятно, будет сделано в виде ограниченного удара, возможно, по военным целям: командным центрам, районам сосредоточения войск, объектам производства или хранения оружия массового уничтожения»^[12]. Не исключен также высотный взрыв ядерного боеприпаса, порождающего мощный электромагнитный импульс, с тем чтобы вывести из строя «электрические и электронные сети противника и таким образом парализовать его действия»^[13].

Это значит, что, если возникает угроза столкновения российских и французских войск в Украине, Париж может, не дожидаясь его исхода, «предупредить» Москву, нанеся ограниченный ядерный удар, серьезно ослабляющий российский военный потенциал. Его можно назвать «превентивным». Россия получит болезненный, но «приемлемый» ущерб в том смысле, что не ставится под угрозу существование государства, политического режима или экономической системы. Кремль в этом случае оказывается перед выбором: ответить ядерным оружием, провоцируя ядерную войну и, соответственно, «неприемлемый» для России ущерб, в том числе гибель ее руководства, как, впрочем, и ее противника, или деэскалировать конфликт вплоть до прекращения военных действий.

Такая тактика, бесспорно, крайне рискованна, но может оказаться действенной, причем без практического использования ядерного оружия. Кремль шантажирует США и Европу угрозой ядерной войны, будучи уверенным, что сама мысль об этом парализует и без того расслабленную волю западного общества к сопротивлению. Однако решимость потенциальной жертвы российского ядерного удара не только ответить, но и ударить первым делает шантаж бессмысленным. Готовность кремлевских обитателей рисковать собственным существованием крайне сомнительна.

В целом же предотвращение российской агрессии и ядерной войны в Европе требует возвращения к проверенным методам «холодной войны»: созданию достаточного потенциала сдерживания, как конвенционального, так и ядерного. Поскольку европейцам в полной мере рассчитывать на американские гарантии безопасности не приходится, эти потенциалы должны быть европейскими — это во-первых. А во-вторых, развертывание обычных европейских сил, достаточных для надежного предотвращения российского вторжения в Европу, требует, как минимум, нескольких лет. Поэтому волей-неволей европейские государства (не все, но многие) будут вынуждены разрабатывать, производить — возможно, с помощью Франции или Великобритании — и принимать на вооружение ядерное оружие. Выглядит такая перспектива фантастично, но иной возможности обеспечить свою безопасность у европейцев, по сути дела, нет.

[1] magyarnemzet.hu/kulfold/2024/03/kovesse-nalunk-eloben-orban-viktor-interjujat

[2] www.politico.com/news/magazine/2024/02/13/bolton-trump-2024-nato-00141160

[3] www.heritage.org/europe/commentary/new-axis-evil-has-formed-america-needs-nato-more-ever

[4] www.eunews.it/en/2024/02/27/macron-nato-soldiers-ukraine-russia/

[5] www.kommersant.ru/doc/6533333

[6] www.lemonde.fr/en/international/article/2024/03/05/macron-urges-ukraine-s-allies-not-to-be-cowardly_6587199_4.html

[7] www.lemonde.fr/en/france/article/2024/03/14/macron-says-russian-ukraine-victory-would-reduce-europe-s-credibility-to-zero_6619721_7.html

[8] apnews.com/article/poland-nato-russia-france-abd144aee256a72388c196dae8acaf7f

[9] www.politico.com/newsletters/national-security-daily/2024/03/15/dont-rule-out-troops-to-ukraine-finnish-fm-says-00147374

[10] www.radiosvoboda.org/a/posol-vadym-prystayko-pro-svoyu-vidstavku-sarkazm-zelenskoho-perspektyvy-nato-/32726010.html

[11] www.dw.com/ru/soldat-nato-otpravat-v-ukrainu-cto-govorat-ob-etom-v-frg/a-68397903

[12] Bruno Tertrais. French Nuclear Deterrence Policy, Forces, And Future: A Handbook. Fondation pour la recherche stratégique. February 2020. P. 17.

[13] Idid. P. 35.