Судьба этих итальянцев увязана со сложной историей объединения Италии. Нация, прежде раздробленная, возникала из небытия по кускам. Когда к концу 1860-х гг. по окончании серии войн с австрийцами образовалось новое Итальянское королевство, за его пределами остались многие земли, густо населенные «соотечественниками». Однако не только ими — на севере, в регионах Тренто и Южного Тироля, с итальянцами сосуществовало немецкоязычное население; на северо-востоке, в регионе Триеста, — славяне. Как всегда в пограничных зонах, вопрос был сложным, не без острых трений. При этом многие италоязычные жители Австрии оставались верными Габсбургам, не присваивая себе конкретную идентичность, — так, к примеру, и какой-либо пражанин мог чувствовать себя чехом, но также и австрийцем, и славянином, и, наконец, богемцем, то есть полноценным гражданином двуязычной территории (хотя на чешских землях национальный конфликт был острее).

С 1870-х гг. среди итальянских патриотов по обе стороны границ стало зреть движение, получившее название ирредентизм. Дословно irredento означает «неискупленный», по смыслу — неосвобожденный, невоссоединенный. Со знаменем ирредентизма, требуя воссоединения с зонами Тренто и Триеста, в 1915 году Италия вступила в войну с Австро-Венгрией.

При этом италоязычные жители империи оказались в драматической ситуации, особенно те, кого призвали в армию. В Вене тоже понимали, что их надо отправить как можно дальше от итальянских границ, а именно на Восточный фронт (кстати, когда в 1915 году и Италия стала воевать, австрийское командование перебросило чехов на Итальянский фронт, подальше от «братьев-славян»). На Восточном фронте, в Галиции, уже осенью 1914 года массы австрийских солдат оказались в русском плену, из них — не менее 25 тыс. италоязычных. В России этим решили воспользоваться, предложив переслать их в Италию, — с тем, чтобы эти солдаты сменили австрийскую униформу на итальянскую. Рим был застигнут врасплох таким предложением, ведь тогда Италия еще выдерживала нейтралитет и принятие российской идеи означало дерзкий вызов Австрии. Но в мае 1915 года Италия вступила в войну на стороне Антанты и предложение из Петербурга было принято. Одновременно схожие проекты были запущены в России с чехами, словаками, эльзасцами, лотарингцами и прочими военнопленными из национальных меньшинств.

Илл. Итальянцы из Тренто…

Однако как физически заполучить на Апеннины ирредентных пленников? Все ли они действительно итальянские патриоты? И как это скажется на их близких, которые остались в Австрии? Трудных вопросов было много, но принципиальное соглашение между Римом и Петербургом было достигнуто, и Россия стала собирать ирредентистов в особом лагере — в городке Кирсанов Тамбовской области.

Следует отметить, что пленники чутко следили за военным барометром: когда русская армия стала отступать из Галиции, многие ирредентисты передумали — а вдруг победят австрийцы? Такие колебания были характерны не только для итальянцев: так, один пленный капитан из Праги сначала объявил себя чехом, чтобы воспользоваться преимуществами славян, а после серии австрийских и германских побед превратился в ревностного немца.

В конце 1916 года первый конвой бывших италоязычных австрийцев, решивших стать итальянскими подданными, числом более 4000 человек, отправился морским путем из Архангельска — а затем из Франции сухопутным — в Италию, где их с восторгом приняли компатриоты. Однако в России оставалось еще около 20 тыс. пленников-итальянцев. Перебросить их в Италию через объятую войной Европу было крайне трудно. Судьба оставшихся сложилась по-разному.

Илл. Лагерь в Кирсанове

Наиболее боевая их часть, готовая продолжать войну за Италию, ждала отправки, которая из-за революции и отсутствия морского транспорта была отложена. Собранные в особый корпус, 3000 итальянцев поехали по Транссибирской железной дороге на восток в надежде уплыть потом через Тихий океан. Шел 1918 год…

После Брест-Литовского мира Антанта решилась на интервенцию в Россию в поддержку антибольшевистских сил. Вооруженные итальянцы, уже пребывавшие внутри страны, оказались весьма кстати. К ним присоединили вновь посланных.

Заметим, что Антанта использовала итальянцев еще до Брест-Литовского договора. Уже в январе 1918 года по настоянию Франции была проведена военная акция в Иркутске, когда там в результате стычек были убиты несколько французских офицеров. Акция, внешне скромная, однако, имела дальнюю цель — заложить основу для контроля Антанты и вообще белых над Транссибирской магистралью. После восстания Чехословацкого легиона так и произошло: ирредентисты примкнули к легионерам в борьбе против красных.

Вместе с «белочехами» Итальянский экспедиционный корпус участвовал в перестрелках и в ограниченных операциях. Их реальная причастность к Гражданской войне оказалась незначительной: роль ограничивалась в основном охраной тюрем и других важных объектов в Красноярске, в центральной Сибири, а также охраной ряда участков магистрали.

Илл. Итальянцы в Красноярске

Чтобы понять незначительность участия Итальянского корпуса, достаточно сказать, что за десять месяцев 1918—1919 гг., в течение которых он оставался в Сибири, произошло, согласно официальным донесениям, только три потери: двое солдат утонуло при переправе через реку, а третий погиб в результате случайного взрыва ручной гранаты в собственном снаряжении. Хотя, возможно, потерь было больше: в тексте, публикуемом в приложении, говорится о «братской крови, пролитой итальянцами в глухой тайге Каннского уезда» — реконструировать этот эпизод пока не удалось.

Что же делали остальные пленные в России? В Гражданскую войну были вовлечены немногие: большинство не желало принимать чью-либо сторону, да их особо и не принуждали. В основном этих людей заботил скорейший отъезд из России: иногда им удавалось сделать это самостоятельно, иногда — в акциях по обмену пленными. Многие, однако, не смогли избежать конфликта и оказались в схватке враждебных станов. Их действия лишь отчасти были результатом свободного политического и идейного выбора: чаще это были вынужденные решения, навязанные событиями. Некоторые записались в Красную Армию, потому что видели в хорошем жаловании единственный способ выжить, другие — чтобы избежать насилий чехословацких легионеров над австро-венгерскими (пусть и италоязычными) пленными, в которых те еще видели старых врагов в борьбе за национальное самоопределение. Не обошлось без давления и принудительных мобилизаций.

Иногда бывшие пленные меняли стан по мере изменения военной ситуации, чтобы быть на стороне тех, кто мог разрешить им репатриацию, при полном безразличии к противоборствующим белым и красным идеям.

Тем временем Австро-Венгрия, как известно, потерпела поражение. Италия получила от нее чаемые регионы Тренто (с Южными Тиролем) и Триеста. Тогда же среди австрийцев сложился миф об «ударе в спину»: якобы их империю разрушили неверные народы. Положение с италоязычными австрийцами напоминало случай с чехами и словаками. Клеймо трусости и изначальной готовности к предательству было немедленно наложено на все эти национальные меньшинства. В случае итальянцев это питалось также закоренелыми предрассудками о ненадежности и лени южных народов.

Европа зализывала военные раны. В 1919 году, следуя примеру американцев, французов и британцев, Италия вывела свой контингент из России, осознав, что не может оказать значительного влияния на ее внутренние дела.

Застрявших на востоке России итальянцев собирали в Китае, а оттуда партиями отправляли на родину. Многие из них совершили кругосветное путешествие.

Но тогда вернулись не все. Еще годы тянулась домой вереница бывших пленников. Некоторые случаи раскрыл итальянский историк Андреа Ди Микели, написавший монографию об ирредентных пленных (она вышла также в немецком переводе, и автор этих строк сейчас заканчивает ее перевод на русский — по нашей просьбе Ди Микели для русского издания специально добавил эти забытые сюжеты).

Две обложки книг

В феврале 1930 года один из бывших пленных прибыл в посольство в Москве, заявив, что бежал из Рязани после участия в жестоко подавленном крестьянском восстании. Два года спустя другой итальянец, бывший подданный Австро-Венгрии, поселившийся в Сибири на границе с Монголией, вместе с просьбой о репатриации привез в посольство образец единственной пищи в тех краях — кусок хлеба из бересты, отрубей и лишайника.

В 1935 году вернулся в Италию Джузеппе Фонцар в сопровождении жены и пятерых детей. Он дезертировал из австро-венгерской армии в 1915 году, когда находился в Карпатах. Русские военные власти отправили его в Симбирск. В 1920 году он поселился в Москве, где в следующем году женился на москвичке. Спустя 14 лет условия их жизни, должно быть, оказались далеко не лучшими, если они решились на драматический шаг — бросить все и уехать с пятью детьми в страну, которая, вероятно, даже для репатрианта представлялась уже почти чужой. Не исключено, что он предвидел нараставшие в СССР репрессии.

На протяжении 1930-х гг. из России продолжали поступать самые невероятные новости о бывших пленных. В июне 1931 года в грузе русской древесины, прибывшем для итальянской бумажной фабрики, было найдено бревно с вырезанной на нем просьбой о помощи: «Тревизан Луиджи, военнопленный в Сибири, пришлите помощь». Итальянские власти немедленно приступили к установлению личности автора надписи, обратившись к советской стороне. Узнали, что груз был отправлен из Ленинграда, но выяснить точное происхождение древесины не удалось. Составили список пятнадцати Луиджи Тревизанов, пропавших без вести в плену, и других восьми, в плену умерших. Однако они все были солдатами итальянской армии, попавшими к австрийцам, а не итальянцами из Австро-Венгрии, а таинственный сибирский узник принадлежал к последним. Провели даже каллиграфическую экспертизу для сравнения послания на бревне с почерком двух пропавших Тревизанов — результат отрицательный. Несмотря на кропотливое расследование, ничего обнаружить не удалось, и дело зашло в тупик.

В 1938 году Аннунциата Модена, жительница Мори, близ Тренто, обратилась в итальянское посольство в Москве, умоляя сделать все возможное, чтобы найти сына Джачинто: она знала, что тот был в Кирсановском лагере среди ирредентистов.

Пройдет еще несколько лет, и в русских лагерях вновь окажутся тысячи итальянских пленных…

Приложение.

Публикуем редкие тексты из газеты «Свободная Сибирь» от 7 августа (25 июля) 1919 года, подводящие итоги действиям Итальянского экспедиционного корпуса в Сибири (предоставлено Натальей Тереховой и Анатолием Чернобаевым, авторами статьи «Антанта, Коминтерн и поляризация итальянского общества по отношению к Гражданской̆ войне в России» в сборнике «Россия — Италия: академический диалог XVIII—XXI веков», СПб., 2022).

***

[Редакционная статья]

Сегодня Красноярск покидают итальянские войска.

Они были у нас в тяжелое время. Они видели нашу Родину в дни ее мучительной болезни, разложившей нравственный облик русского общества. Они наблюдали страну в период величайших потрясений, разрушивших основы государства. Шла революция, сметая все на своем пути, — плохое и хорошее. И трудно было разобраться в том хаосе, который представляла из себя жизнь России.

Грустные впечатления должны вынести о русских наши верные союзники.

Но печальная картина Гражданской войны и связанная с ней дезорганизация во всем строе русской жизни не остановила итальянцев от деятельной помощи тем русским, которые поставили своей целью восстановить былую мощь государства.

Помощь итальянцев выразилась не в одной только моральной поддержке, которая особенно нам была необходима. Наши союзники с оружием в руках вступились за порядок в губернии: боевые действия их отрядов на внутреннем фронте имели громадное значение в деле обеспечения нашего тыла, как было отмечено в приказах высшей военной власти.

Храбрость итальянских офицеров и солдат, проявленная ими при ликвидации большевистских шаек, до сих пор вызывает восхищение русских.

Дисциплина, введенная в итальянских войсках, отношение офицеров и солдат долго будет служить примером для военных. Россия никогда не забудет братскую кровь, пролитую итальянцами в глухой тайге Каннского уезда. Эта кровь навеки соединила две великие нации.

Теперь итальянцы уезжают с чувством исполненного долга. Но и уезжая, они не забывают то тяжелое положение, в котором остается Россия; всем, чем могут, они стараются помочь нам: они передают нашей армии всю свою горную артиллерию.

Скажем же нашим верным союзникам от чистого сердца — «доброго пути».

Попросим итальянских офицеров и солдат, с которыми мы так подружились за время их пребывания в Красноярске, передать горячий привет солнечной Италии от холодной Сибири. Пусть расскажут они там, в Европе, то, что видали у нас. И пусть опыт нашей несчастной Родины, раздираемой на части Гражданской войной, послужит предостережением для наших верных союзников, пусть они не переживут то, что пережили мы.

***

Письмо начальника Итальянских войск в Сибири

и. д. уполномоченного Верховного Правителя,

Генерального штаба полковнику Сыромятникову

Господин полковник!

Уезжая из Сибири, выражаю Вам, как представителю Русской Армии, мою сердечную симпатию и желаю, чтобы русское оружие одержало окончательную и блестящую победу над общим врагом. Я вполне уверен, что наша дружба, укрепленная кровью, пролитой на поле сражений, будет навсегда связывать русский и итальянский народы. Прошу передать всем доблестным офицерам и солдатам вверенных Вам войск от моего имени и от имени итальянских офицеров и солдат наш прощальный привет и нашу твердую уверенность, что в скором времени старая мощь России возродится вновь. Я очень рад, что, благодаря полученному мною разрешению, я мог подарить нашу горную батарею нашим русским собратиям, как доказательство нашей дружбы и пожелания успеха. Всем начальникам частей, с которыми мне не было возможности лично попрощаться, — мой братский привет.

Да здравствует Великая Россия!

Командующий итальянскими войсками, полковник барон Фассини-Камосси